Безумные Мечты (ЛП). Страница 27

— Я буду целиться в яйца, когда мы встретимся, — объявила я. — Ты сильно перегнул палку.

— Я знал, что ты никогда не подумаешь о встрече с ним, и... ну, дело не только в тебе, Дил, — защищаясь, сказал Киран. — Хотя я согласен, что то, как я это сделал, было полным дерьмом, и я беру на себя всю ответственность за такой неприятный исход.

— Как все прошло? — Кэл проигнорировала нашу перепалку.

Я немного успокоилась. Кэл не знала, что Киран - гей. Никто, кроме меня, не знал. И тот факт, что он доверил мне свой самый деликатный секрет, заставил меня инстинктивно почувствовать себя ближе к нему.

Я сказала ей, что Такер выглядел очень придурковатым и агрессивным, с оттенком сожаления. Мне было трудно понять его настроение из-за адреналина, бурлящего в моих венах. Я призналась, что сказала ему, что мы с Райлендом помолвлены. Это вызвало усмешку у моей лучшей подруги.

— Что ты будешь делать, если он действительно станет частью жизни Гравити? Рано или поздно он узнает правду.

Я отмахнулась от нее.

— Я что-нибудь придумаю. — Но на самом деле подсознательно я не верила, что Такер будет присутствовать в жизни Грав. Он всегда был невероятно эгоистичным, вплоть до нарциссизма. — Все еще злюсь на тебя, Кир.

Он сложил руки на груди.

— Если бы я сказал тебе, что он в Нью-Йорке и хочет увидеть своего ребенка, что бы ты сделала?

— Посмеялась бы и сказала, чтобы ты отвалил, — естественно предложила я.

— Я остаюсь при своем мнении. — Он раскрыл объятия.

— Киран, он изменил и бросил меня...

— Я знаю. — Киран прервал меня. — Я не отбрасываю все это. Он упырь, который заслужил все плохое, что с ним случилось, и уверен, что худшее еще впереди. Я не защищаю его задницу. Лишь хочу сказать, что это не только твоя вина. Ты должна подумать о Гравити, если вдруг он мог измениться. Вы обязаны хотя бы попытаться. Она не может за себя постоять.

Кэл молчала рядом с ним. Я знала, что она с ним согласна. И мне было неприятно, что я тоже. Я никогда не прощу Такера за то, что он сделал со мной, но я не могла отказать Гравити в полноценном отце, если он хотел быть частью ее жизни. Конечно, при условии, что он будет вести себя как взрослый, а не как маленькая сучка, как в прошлый раз.

— Могу я напомнить, что он также должен тебе триллион долларов алиментов? — справедливо заметила Кэл. — Ты можешь покалечить его каким-нибудь юридическим дерьмом, пока он воссоединяется с Грав. Это будет очень приятно, я уверена.

— Меня не интересуют его деньги. — Я перевернулась на диван и схватила пульт. После того как меня осуждали, обсуждали и высмеивали в маленьком городке Стейндроп за то, что я родила внебрачного ребенка от мудака, который крутил роман у меня за спиной, я хотела доказать людям и себе, что могу сделать это сама. — И не похоже, что у него много чего есть. Я просто хочу, чтобы он был хорошим отцом или снова исчез.

Не то чтобы я знала, как может выглядеть хороший отец. Мой был просто пустой тратой ресурсов окружающей среды.

Я закончила разговор с Кэл и Кираном и посмотрела еще несколько серий «Анатомии Страсти». Что-то в этом сериале успокаивало мою душу, и у меня было подозрение, что это никак не связано с горячими докторами и нескончаемыми драмами.

Когда Грав проснулась, я решила заняться с ней чем-нибудь веселым перед сменой в «Алхимике». Утомить ее, чтобы Райленду не пришлось разряжать батарею прогулками, занятиями и упражнениями. Я отвела ее на детскую площадку через дорогу, и мы вместе приготовили домашнюю пиццу. Грав хотела поэкспериментировать, поэтому мы набросали тонну начинки - пепперони, болгарский перец, лук, оливки и ананас.

— Что-то вкусно пахнет. — После обеда Райленд ввалился в мою квартиру без стука, снова воспользовавшись запасным ключом, который дал ему Роу. Я даже не могла разозлиться. Ри ежедневно спасал мою задницу и нянчился с Грав, хотя я знала, что он не любит детей и у него есть дела поважнее.

— Мы готовим пиццу! — очаровательно объявила Грав со своего табурета, ее лицо украшали пятна томатного соуса и муки. — Я хочу добавить огу-огу-рец.

— Что? — спросил он, встревоженный.

— Огурец, — поправила я.

— Нет, куколка. Эта пицца прекрасно пахнет так, как она... — Он подошел к нам, глядя на пиццу, которую я сейчас нарезала. — Что это за хрень?

— Плохое слово! — объявила Гравити.

— К черту все это. — Он нащупал в переднем кармане бумажник и бросил в ее сторону пятидолларовую купюру. — На этот раз я взял с собой наличные. Я знал, что у меня нет шансов.

Я подавила смех.

— Послушай, маленькая вонючка, ты не можешь вот так запросто класть ананас на пиццу. — Он пригнулся к ее глазам. — Если ты психопатка, это прекрасно, но ты должна это скрывать.

Гравити захлопала ресницами и ухмыльнулась, явно обрадованная его появлением.

Фу, девочка, то же самое.

У меня свело живот, когда его плечо коснулось моего, и он встал между нами, пристально разглядывая наше блюдо.

— Слушай, ребенок, ананас годится только для одного. Хочешь знать, для чего?

Моя дочь смотрела на него, мягкая, любопытная и доверчивая, и я поклялась, что никогда не испорчу в ней эту способность - доверять людям и верить, что они тебя поймают.

— Чтобы выбросить в мусор, — закончил Райленд, отщипывая от пиццы горячие кусочки ананаса и бросая их в раковину.

Стремясь угодить, Грав делала то же самое, кривя нос и произнося «фу» каждый раз, когда бросала ананас.

— Эй, дети, — укоряла я. — Не надо есть чужие вкусняшки.

— Этому чужому нужно сама-знаешь-что, сама-знаешь-где. — Он многозначительно посмотрел на меня. — Я бы сказал все слова, но полиция грязных слов уже рядом. — Он дернул головой в сторону Гравити.

Когда они закончили очищать пиццу от ананасов, Райленд положил два огромных куска на тарелки и налил себе чашку «взрослого сока» (пива) и яблочного сока для Грав.

— А какой на вкус взрослый сок? — спросила Гравити.

— Эмоциональное онемение.

— А мне понравится вкус эмона-онимиисса? — пискнула она.

— Нам всем нравится, милая. — Он задумчиво пожевал. — Когда тебе будет лет семнадцать, спроси у дяди Райленда, и я дам тебе попробовать свое собственное пиво.

Я завороженно наблюдала, как они оба игнорировали меня в течение десяти минут подряд, вели беседу и ели свою пиццу, не предлагая мне ничего. Было очевидно, что мужчина не прилагает никаких усилий, чтобы измениться или заговорить на языке малышей для моей дочери. Также было ясно, что она влюблена в него по уши. Черт. Это было очень плохо.

Наконец Райленд перевел взгляд на меня.

— Есть причина, по которой ты все еще здесь?

Черт. Мне ведь нужно было идти на смену, не так ли? Я потерялась, наблюдая за тем, как мужчина очаровательно возится с моим ребенком. Это было более возбуждающе, чем шоу «Волшебный Майк».

— Эм, ей пора спать...

— В семь сорок пять вечера, я знаю. — Он отщипнул от пиццы маслину, бросил ее в рот и прожевал. — Я читал инструкцию. Я знаю ее лучше, чем Папа Римский знает Библию.

Гравити попыталась повторить бросок оливки в рот, но та попала ей в глаз, и она вскрикнула.

— Что за отношение? — Я опустила глаза.

— Не знаю. Что за прикид? — Жар, сочащийся из его светлых, игривых глаз, грозил сжечь все здание.

Мой взгляд в замешательстве скользнул вниз. На мне была черная кожаная юбка и сапоги, а также цветочный топ.

— Я ловлю чаевые. — Я выпятила бедро, вызывающе откинув волосы назад.

— Полиция Нью-Йорка, возможно, будет искать трупы в Гудзоне, если посетители не будут следить за собой сегодня вечером, — пробормотал он себе под нос, отводя от меня взгляд.

— Это звучит по-собственнически. — Я изогнула бровь.

— Не «собственнически», а «защитно», — поправил он, вставая и пробираясь ко мне. Он остановился, когда мы были на расстоянии вдоха друг от друга, и наклонился, чтобы прошептать мне на ухо так, чтобы слышала только я. — Поверь мне, Космос, если бы я хотел чего-то другого, я бы окрестил кровать своего лучшего друга, прибив тебя к ней. Ты дала мне все основания полагать, что будешь играть, добровольная жертва, которой ты являешься.