Человек (СИ). Страница 54

— А что тут рассказывать, — не стал я вдаваться в подробности. — Срыбачили, как всех остальных.

— Серьёзно? — бросила она мне недоверчивый взгляд.

— А ты думала, что волевик с небес спустится? — усмехнулся я.

— Ну-у, — протянула рыжуля, — я считала, что волевик должен вырасти в старобытном клане.

— Это ещё кто такие? — заинтересовался я.

— Это кланы человеков, как ты, — ответила Мила. — Ну почти как ты. Там хоть и живут самые классические люди, но они не подключены к системе. То есть у них нет мозговых мостов. Иногда они продают своих детишек, которым затем вживляют эмэмку и засовывают на двадцать лет в инкубатор. Но чаще малышей похищают во время разграблений человековых кланов. Как понимаешь, в таких случаях все взрослые пускаются в расход.

— И где такие кланы обитают?

— Чего, волевик? — рассмеялась Мила. — Родителей повидать захотел? Даже не думай об этом. Все ближайшие к Казани человековые общины уже лет десять, как истребили. Прости, но ты скорее всего сирота, — а затем грустным голосом добавила. — Что, впрочем, всё равно лучше, чем быть печаткой.

— Ну ты, по крайней мере, бессмертная, — попытался я приободрить девушку.

— А что в этом хорошего? — не оценила она моего жеста. — Мы живём в стагнирующем мире. Вся планета будто застыла во времени. Города не расширяются. Новые технологии не появляются. А вокруг тебя одни и те же люди. Замкнутый круг, мать его. У нас даже детей нет, представляешь? Нас сразу взрослыми печатают. Да, в симуляции печатки проходят через все детские периоды, но по факту мы с первой минуты взрослые. Как тебе такое, волевик?

— Звучит не очень, — покачал я головой.

Похоже, девушке нужно было выговориться. И я решил, что нужно ей эту возможность предоставить.

— Кстати, — попыталась рыжуля улыбнуться, — а ты какой период застал в симуляции?

— А что, там не один для всех? — удивился я.

— И да и нет, — покрутила она свободной рукой. — Симуляция то ли зациклена, то ли у неё несколько серверов… непонятно. Но суть в том, что люди приходят из разных времён. Даже в одном улове люди могут оказаться из разных годов. Разброс, конечно, небольшой. Самые ранние — восьмидесятые, а поздние — середина двадцать первого века. Например, в городе есть клан «Ледяная кузня». Так вот, там вся верхушка — это авторитеты из девяностых.

— Это многое объясняет, — проговорил я, наблюдая, как Мила ловко преодолевает очередное препятствие.

— Встречался уже с ними? — с подозрением глянула на меня рыжуля.

— Да, пришлось разок, — снова не стал я говорить лишнего.

— Погоди-ка… — что-то заподозрила девушка, — а не ты ли, случайно, Джона грохнул? Эта новость пронеслась по всей Казани.

— Кто это? — сделал я вид, что не знаю такого кузнеца. После чего резко перевёл тему. — А ты из какого времени пришла?

Мила ещё какое-то время смотрела на меня, делая какие-то свои выводы. А затем, будто поняв, что не следует сейчас углубляться в это, ответила на мой вопрос:

— С 2001-го я. Вернее, пробудилась, когда проживала этот год. А ты?

— Ничего себе, — не ожидал я такого ответа. — Я в том году только родился. А симуляция моя закончилась в 2025-м.

— Ооо, — протянула Айви. — На пороге самого интересного тебя выдернули. Впрочем, как посмотреть…

Мне сразу же захотелось выяснить, что же такого интересного случилось после двадцать пятого. Но в итоге решил оставить эту тему на потом. Сейчас лучше сместить акцент на Милу, чтобы избежать ряда вопросов, на которые я сейчас отвечать не планировал. Например, кто именно меня срыбачил.

— А как давно ты здесь? — хоть и не принято девушке задавать такие вопросы, но я был уверен, это не тот случай. Вспоминая послание той же Арины, которая прожила здесь пятьдесят лет, Миле запросто могло быть не меньше.

— Тридцать четыре будет через месяц, — цыкнула она.

— Хорошо сохранилась, — усмехнулся я.

— А то, — рассмеялась рыжуля. — Одиннадцать распечаток за плечами. Каждый раз выходила из принтера в теле девятнадцатилетней. Мы здесь все своего рода попаданцы в молодую версию самих себя. Разве что мир при этом остаётся прежним. Ничего не меняется. Ничего, — затем она с искренней улыбкой заглянула мне в глаза. — Но теперь заживём, — она толкнула меня в плечо. — Да, волевик?

Я и раньше об этом думал, но после слов Милы я будто ощутил на плечах тот груз ответственности, которые возлагают на меня печатки. А с более чётким пониманием, как они воспринимают свою однообразную жизнь, этот груз стал заметно тяжелее.

Ведь со мной их жизнь вполне может стать только хуже. Это в случае, если каким-нибудь кузнецам всё-таки удастся схватить меня. А это, в свою очередь, наталкивало на мысли, что для меня самого любой клан опасен. Ведь каждый из них с моей помощью, добровольной или нет, в первую очередь будет заботиться о своём благополучии.

Не веский ли это повод оставаться одиночкой и идти исключительно своим путём?

— Я с тобой согласна, Константин, — показала своё личико Айви, которая предпочитала прятаться во время моего общения с Милой. — Посещение лагеря «Братства шёпота» может стать для тебя ловушкой. Они запросто могут взять тебя в заложники. Увы, но на их территории ты едва ли сможешь сопротивляться. Скорее всего, тебя разоружат на входе.

То же самое может случиться и у союзовцев, — парировал я. — Нет никакой уверенности, что печатки из любого клана не будут рассматривать меня просто, как инструмент.

— Любой человек для печаток — инструмент, — напомнила Айви. — Все тебе подобные в этом мире заложники из-за невозможности родиться заново. Это ваш дар и одновременно проклятье.

Хочешь сказать, для меня заготовлены только плохие варианты развития событий?

— Скажем так, — задумалась напарница, — «Шёпот» — лучший из худших. Да, они тоже могут арестовать тебя прямо с порога. Но рано или поздно тебя всё равно отправят на зачистку ментальной локации. А этим заниматься тебе придётся уже в одиночку.

Что даст мне возможность сбежать.

— В точку, — кивнула Айви.

Тем временем мы выехали на мост, который тянулся над довольно широкой и бурной рекой. Здесь вся дорога была заставлена остовами старых машин, в основном большегрузов и автобусов. Каждый из них представлял собой отдельный рубеж обороны и нашей машине приходилось ехать змейкой, объезжая каждое препятствие.

Когда мы миновали этот участок, впереди показался небольшой остров с отвесными каменистыми берегами. В самом центре этого участка суши виднелись стены. Похожие на те, что демонстрировала мне Айви, когда рассказывала про клановые лагеря.

— Константин, внимание! — встревожилась Айви. — Железяка фиксирует впереди группу вооружённых печаток. Судя по всему, они знают, что мы приближаемся.

Вполне логично, что Мила каким-то образом смогла сообщить своим, что везёт в лагерь волевика. Я бы и сам сделал так же. Безопасность — превыше всего. И нам придётся какое-то время поиграть по их правилам.

Мост заканчивался на скалистом берегу, где из разного хлама и полусгнивших машин были возведены фортификации. Воротами здесь служил цельнометаллический кузов от грузовика. Когда кому-то надо было выйти или пройти внутрь, этот кузов поднимали парой электрических лебёдок.

Вот и ещё одна причина, почему «Братству» удаётся избегать общения с другими кланами. Они не просто устроились в стороне ото всех, но спрятались на неприступном острове-крепости. И я сейчас иду туда по своей воле.

— Два снайпера, восемь стрелков, — напарница расставила на мини-карте красные точки, что стояли в один ряд на стене. — Ещё один невооружённый. Предполагаю, что это кто-то из лидеров клана.

— Ты это, — обратила Мила внимание, как я проверяю своё оружие на боеготовность. — Только без агрессии, ладно?

— Ага, — кивнул я, следя за фигурами на стене. — Тормози.

— Чего? — удивилась девушка. — Зачем?

— Прогуляемся, — глянул я на рыжулю так, чтобы у неё отбило желание спорить со мной.