Ненормальный практик 5 (СИ). Страница 4

Смотрю на содержимое тарелки. Каша серого цвета консистенции цемента. Мясо неопределённого происхождения и сомнительной свежести. Хлеб твёрдости «можно использовать как оружие». Прямо какой-то набор выживальщика в постапокалипсисе.

— Специальное меню, — поясняет та. — Для тех, кто «болеет».

— Но я не болею…

— Болеешь, — отрезает она. — Вон какой бледный. Ешь давай, пока тёплое.

И уходит.

— Похоже на то, чем кормят младенцев, — комментирует Ингрид.

— Или умирающих, — ворчу, зачерпнув кашу ложкой. Хрум-хрум. На вкус как… хм, никак. Просто тёплая вода с привкусом разочарования.

— Зато полезно, — Фрея прячет улыбку за кружкой, наблюдая за моими мучениями. — Я ем такое когда на диете.

— Да? — приподнимаю бровь. — В принципе, это многое объясняет в твоём характере.

Она пинает меня под столом. Не сильно, скорее игриво. Но в сапоге с железным носком, так что РЕАЛЬНО чувствую.

— Ай! Жестокая женщина!

— Сам напросился.

В зале становится шумнее. За соседним столом северяне начинают спор о том, чьё племя древнее. Имперцы неподалёку обсуждают вчерашний патруль. Торговцы считают барыши.

— Кстати, — Фрея наклоняется ближе, понижая голос, хотя в этом шуме нас всё равно никто не услышит. — Что вы с Ингрид решили насчёт брака? Вождь Хальвдан в городе, ждёт ответа. Вчера три раза спрашивал.

Ингрид мгновенно превращается в снежную скульптуру. Застывает с ложкой на полпути ко рту, потом медленно опускает её и начинает усердно ковырять содержимое тарелки.

Откладываю попытки победить мясо, смотрю прямо на советницу:

— Как что? Мы договорились остаться друзьями. Ответственность за отказ беру на себя. Если нужно будет лично переговорить с Хальвданом, так и скажу, что это моё решение.

Фрея переводит взгляд на Ингрид. Та упорно размазывает кашу по тарелке, и молчит. Почему ты молчишь⁈ Ещё и так странно!

— Но почему? — Фрея по какой-то причине озадачена моим ответом, вон какое искреннее непонимание в глазах. — Чем тебе не угодила наша девочка? Она же красивая. Посмотри на эти скулы, на фигуру! Сильная. Может голыми руками медведя задушить. Ну, маленького медведя. Или большую собаку. И вообще, она наследница вождя! Земли, власть, статус…

— Фрея, — прерываю её, наконец отпилив микроскопический кусочек мяса. Да-да, победа! — хватит шутить с таким. Это серьёзно.

— А я и не шучу! — она возмущается, но потом замечает мой взгляд и сдувается.

Жую резиновое мясо. На вкус наверное как подошва сапога, приправленная отчаянием, и говорю спокойно:

— Ингрид против этого брака. Правда ведь, Ингрид?

Та не отвечает. Продолжает ковырять ложкой в каше.

— К тому же, я не собираюсь жениться, — продолжаю, раз она молчит. — У меня полным-полно дел на ближайшие пятнадцать лет. Как минимум нужно дожить до девятнадцати, что уже амбициозная задача в моей профессии. Потом до двадцати. Потом, может, подумаю о чём-то долгосрочном. Играть в семью сейчас — не моё. Да и, взгляни, союз между имперцами и северянами и без нашего брака неплохо функционирует. Каждый день тут пьянки совместные устраивают. Если это не дружба народов, то я не знаю, что это.

— Так-то оно так… — Фрея вздыхает, поправляет локон длинных тёмных волос. Снова смотрит на Ингрид, которая превратила свою кашу в месиво.

Тишина за нашим столом балансирует с общим шумом таверны. Северяне горланят второй куплет уже приевшейся песни, кто-то из имперцев не выдержал и подпевает, плохо, но с энтузиазмом. Торговцы, вроде как, пришли к соглашению и теперь обмывают сделку.

— В городе сейчас полно освобождённых рабов, — меняю тему, потому что смотреть на Ингрид, которая уже начала строить крепость из хлебных крошек, становится невыносимо.

— Да, — Фрея подхватывает новую тему. — Особенно из окрестных деревень. Британцы использовали их на работах в шахтах. Многие истощены, больны.

— Империя выделила лекарей, — добавляет Ингрид, наконец подняв голову. — Но их мало. И лекарства в дефиците. Многие наши шаманы помогают, но…

— Но вылечить сломленный дух не так-то просто, — заканчиваю за неё.

Мы снова замолкаем.

— Форт уже восстанавливают, — говорит Ингрид после паузы. — Абызова там днями и ночами. Вчера её видели. Вся в саже, ругается на рабочих матом, такая злая.

— Не повезло ей, — пожимаю плечами.

Сам-то я просто наёмник. Дело сделал и теперь гуляю смело. А вот у неё обязанности иного характера.

— Холодно сегодня, — комментирую, глядя на замёрзшее окно, где мороз нарисовал те ещё узоры на стёклах. — Прямо до костей пробирает.

Враньё, конечно. С серебряным рангом ядра могу голым по снегу бегать и не замёрзну. Но играть более-менее нормального человека необходимо. Наверное.

— Это ещё тепло, — Ингрид пожимает плечами, возвращаясь к разрушению остатков своей каши. — В январе будет настоящая зима. Минус пятьдесят, метели по три дня.

— То есть сейчас только разминка? Репетиция перед спектаклем «Все умрут от холода»?

— Можно и так сказать. Хотя умирают обычно не от холода, а от голода. Или от других голодных людей.

— Прямо захотелось дожить до января.

— Доживёшь. А вот до февраля… тут под вопросом, — произнесла уже Фрея, отпив из кружки что-то, подозрительно похожее на грог в девять утра.— Британцы стягивают силы к приграничью. Так говорят. Вроде как три полка идут. Может, больше.

— Да, слышал, — киваю, наконец победив первый большой кусок мяса, осталось ещё два, но я полон решимости. — Империя тоже не дремлет. Также направляют подкрепление к нам. Скоро тут будет весело. В смысле «многие умрут, но скучно не будет».

— Отец сказал, что, скорее всего, сражение пройдёт между Морозным Клыком и Стальным Рубежом, — Ингрид рисует пальцем на столе карту, между кружками. — Тут долина Мёртвых Костей. Единственный проход для большой армии.

— Хорошее название. Вдохновляет на подвиги.

— В древности там была битва между первыми поселенцами и местными племенами, — объясняет та, добавляя крошки хлеба как горы. — Говорят, погибло столько народу, что кости до сих пор из земли торчат. Особенно весной, когда снег тает.

— Романтично.

— Между городами несколько деревень, — продолжает уже Фрея, игнорируя мой сарказм. — Вернее, остатки. Британцы выжгли большую часть, с остальных жители бежали. Кто успел.

— Ясно.

Война всегда собирает жатву, и первыми под косу попадают те, кто не может защититься.

Северяне за соседним столом начинают третий куплет. Судя по жестам, там про то, как герой отрубает врагам головы и делает из черепов кубки.

— Кстати, об Ингрид, — Фрея снова возвращает тему в прежнее русло, ещё и так хитро улыбается. — Знаешь, что она вчера делала?

— Фрея, не надо! — Ингрид мгновенно краснеет.

— Надо! Народ должен знать правду! — Фрея поворачивается ко мне, глаза блестят от предвкушения. — Представляешь, наша воительница, гроза британцев, дочь сурового Хальвдана… три часа выбирала платье.

— Это не так! — Ингрид хватает ложку как оружие.

— Так! И спрашивала меня… — Фрея изображает писклявый голос, — «А это платье не делает мою попу большой? А в этом моя грудь не кажется плоской? А этот цвет мне идёт?»

— ФРЕЯ! Я ТЕБЯ УБЬЮ!

— Представил? — ухмыльнулась советница.

Смотрю на Ингрид, больше похожую сейчас на помидор:

— И какое платье она выбрала в итоге?

— НИКАКОЕ! — та фыркает, скрещивая руки на груди. — Все они дурацкие! Неудобные! Как в них вообще драться?

— То есть ты три часа выбирала платье, чтобы подраться в нём? — приподнимаю бровь.

— Нет! То есть да! То есть… Ой, да пошли вы оба!

Мы смеёмся. Сама Ингрид через секунду начинает улыбаться, хотя и пытается изображать обиду.

— Слушайте, — Фрея вытирает слёзы от смеха, чуть не опрокинув свой грог. — Пойдёмте в «Пьяного медведя» вечером?

— Что за «Пьяный медведь»? — зачёрпываю кашу ложкой.

— Таверна на другом конце города. Там готовят потрясающую зайчатину с северными травами. И медовуха у них особенная.