Ненормальный практик 5 (СИ). Страница 32

Хм. Что если это британцы? Они ведь не меньше северян точат на мою тушку зуб. Особенно Элдрич. Тот точно хочет отыграться. Но есть ощущение, что не только британцы желают мне смерти. Так-то, если рассудить здраво, у меня слишком много врагов для восемнадцатилетнего парня. Такая вот цена за быстрый взлёт.

В повозке позади стонет Бурунов. Парень молодец — храбрый. Но опыта не хватает, хоть и мастер. Если выживет после сегодняшнего — станет сильнее.

А пока… пока едем сквозь пургу к временному пристанищу.

Чувствую в Петербурге меня точно ждёт не тихая семейная идиллия. Готов ли? О, да. Когда морально готов к полной ж, всё воспринимается в разы проще.

Странно. Что именно? Наверное то, что все последующие дни пути прошли на удивление спокойно. То ли нападавшие решили не рисковать второй раз, потеряв группу из двадцати практиков, то ли мы их достаточно проредили. В любом случае, нападений больше не повторилось. Тишь, да благодать. Даже выспался. При том аж отлежал все бока. Ну и зад гудит постоянно на скамейке повозки сидеть, за рулём так сказать. Надо было сменного водилу взять, хе-х. Дальнобойщики начала двадцатого века. Вот только яки бы охренели от такой перегрузки. Кстати. Может обратно поехать на эфировозке? Только прикупить мобильную, двухместную? Загвоздка только в том, что я таких не видел. Общественные пассажирские — кучи. А вот по типу малогабаритных — ни разу. Вот и идея — как поднять дофига бабла. Всего-то поставить на поток производство мобильных эфировозок. Не. Спасибо. Слишком геморрно. Хотя и любопытно теперь взглянуть как именно работает пассажирская эфировозка. Её принцип работы. Вообще, она напоминает передвигающийся сарай. Деревянный вагон катится как черепаха, зато не устаёт. Едь хоть сутками, главное эфирит заправляй. Всё. Идея сделать из своей повозки мобильную скотовозку не оставляет в покое.

Но вернемся к реальности.

На третий день мы добрались до третьего лагеря, где я начинал свою славную карьеру штрафника. Никаких ностальгических чувств. Интересное время было не спорю, но не то, о коем стоит вспоминать с придыханием.

Первым делом — в лазарет. Бурунова подлатали военные лекари, кои дежурили на данном имперском перевалочном пункте, прописали покой и никаких нагрузок минимум два дня.

— Доберусь до генерала, доложу обо всём, — пообещал он, морщась от боли при попытке сесть.

— Выздоравливай сначала. Разин подождёт.

— Удачи вам, ребят.

— И ты не хворай. Вернемся, закатим сабантуй.

Так и распрощались.

Пока Воробьёв с Бугаевой меняли яков на лошадей и загружали провиант, нашёл Петровича. Старый ворчун сидел в своей каптёрке, чинил амуницию. Видимо заведующие, как капитаны кораблей, покидают склады только в случае гибели. Или своей или же склада. Руководствуясь данной странной теорией, не стал расспрашивать Петровича почему он не свалил отсюда в Морозный Клык вместе с остальной ротой. Ведь он часть команды, но и часть склада. Да и собственно, как дракон, охраняющий ништяки. Государственные, но наверняка настолько привыкший ко всем безделушкам, что давным-давно считает их личной собственностью. То-то завхозы такие жлобы. Повезло, что Петрович всё ещё дружит с совестью. А может слишком стар и ищет наследника сего богатства. Ну нет. Я на эту роль точно не подхожу! А то прозовут Ненормальный завхоз! Впрочем, должность-то солидная, но тут уж я скорее не потяну, чем она мне не подходит.

— О, смотрите-ка кто пожаловал! — старый даже не поднял головы. — Подполковник Волков собственной персоной. Я уж думал, ты забыл про старых товарищей.

— Забудешь тут, — хмыкаю. — Особенно после кучи жизненных наставлений.

— И каких же? — усмехнулся тот, продолжая орудовать шилом.

— Что начальство — мудаки, служба — дерьмо, но служить можно, — пожимаю плечами.

Петрович фыркнул, в уголках губ мелькнула улыбка:

— Вижу, уроки пошли впрок. Раз жив ещё.

Достаю из сумки две бутылки северного вина и вяленую рыбу:

— Это тебе. За ботинки спасибо. Отличная работа.

— Да ладно, — тот смущённо махнул рукой, но подарки взял. — Не мог же я допустить, чтобы наш герой в дырявых сапогах щеголял.

— Ну, на сапоги ты так не наговаривай, — хмыкаю, показав на них взглядом. — Видишь? Целые-целехонькие.

Петрович наконец поднял на меня взгляд и улыбнулся:

— И правда. Хорошие сапоги попались. Но про ботинки тоже не забывай. Самые качественные подобрал.

— Не забуду.

Мы ещё немного поболтали о том о сём. Он рассказал, что Куваева предлагала поехать вместе в Морозный Клык, мол там куда лучшие условия, да и заработная плата будет выше, но старик отказал, сказав, что привык к этой снежной пустоши и её вою. Да и третий лагерь теперь используется как перевалочный пункт. Сначала хотели привозить сюда молодняк, как и раньше, но из-за надвигающейся заварушки все силы и резервы стягивают к Морозному Клыку. Новобранцы проходят обучение уже на месте. Съезжаются и ветераны, и регулярные войска, и наёмники. Ни один десяток караванов повстречались нам по пути. Что лишь подтверждает слова старика, впрочем, как и общую ситуацию на новом северном фронте.

Война, одним словом.

Через два часа мы с Воробьёвым и Бугаевой выехали. Лошади после яков — как пересесть с «Запорожца» на «Мерс». Скорость другая, управление мягче, да и выглядят солиднее.

Ещё через два дня остановились в приграничном постоялом дворе «Усатый путник». Я сначала неправильно прочитал, решив что «усталый» путник. Но нет, усатый. Народу в ней было, как селедок в бочке. Торговцы везут товары на север, наёмники едут бабла срубить, а куча беженцев переселяются после захвата форта. И большинство едут в столицу. Интересно, сколько среди них шпионов?

Наша компашка из трех человек старались не светиться. Заехали под вечер, сняли комнату. В ней же и поужинали. Рано утром уехали. Ещё на рассвете, пока основная масса постояльцев дрыхла после вчерашней пьянки. Следующие дни ехали осторожно, постоянно проверяясь на хвосты. Но, как и сказал, больше никто не нападал. То ли испугались, то ли ждут лучшего момента. Вряд ли то была одноразовая акция.

На восьмой день пути показались пограничные вышки Петербургского княжества. Высокие, каменные, с эфирными прожекторами на верхушках. Приехали. Что сказать про само путешествие? Первые дни, вроде бы, прикольно. Потом надоедает. Ни тебе музыки, ни книг. Едешь на скамейке, потряхивает. И так целыми днями. В общем, своеобразное занятие. Благо спасают медитации. Сидишь, медитируешь, развиваешь пространство очередного узла, дабы иметь возможность подключить его в будущем в общую систему. Красота. Жаль только не было времени останавливаться и заниматься физически. Иначе приехал бы в Петербург дней через пятнадцать.

Заставу проехали без проблем — документы в порядке, подполковник особого назначения Чёрного Лебедя имеет право беспрепятственного проезда. Плюшки, ё-моё. Правда, пограничник долго изучал мою физиономию, сверяя с портретом в брошюре. Неужели уже и мою рожу растиражировали?

— Проблемы? — спрашиваю устало.

— Никак нет, подполковник! Просто… вы выглядите моложе, чем я ожидал.

— Северный климат консервирует.

Он неуверенно хихикнул и вернул документы.

Когда отъехали от заставы, Бугаева фыркнула:

— Консервирует, значит? А я думала, вас просто хранят во льдах и размораживают между миссиями.

Она флиртует? Надеюсь, нет. Мне реально сейчас не до интрижек. Она, конечно, ничевошная, вот только времени совсем нет.

— У вас острый язычок, старший лейтенант. — говорю спокойно.

— Зато правдивый. Вы же понимаете, что в Петербурге вас ждут… Как бы помягче выразится… множество интересных вопросов от любопытных людей?

— Прекрасно понимаю, а потому постараюсь не светиться лишний раз.

— Постарайтесь, — подмигнула она.

Отвожу взгляд. Ладно, причины почему ко мне липнут бабы — ясны. Я молод внешне, ещё и перспективен, как практик. Если сравнивать с другими мирами, наверное, что-то по типу молодой звезды спорта или там кинематографа для них. Местного значения, естественно. Хотя, глядишь, скоро и англичанки поймают интерес, кто именно режет их бойфрендов. Ну нафиг, ещё заинтересуются не в том плане.