Прости меня, отец. Страница 1

Катерина Сент-Клер

Прости меня, отец

Серия «LAV. Темный роман»

Katerina St Clair

FORGIVE ME FATHER

Перевод с английского В. Гришко

Copyright © 2025 Katerina St Clair

© Валерия Гришко, перевод на русский язык, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

От автора

Этот роман ни в коем случае не отражает моего мнения о католицизме, христианстве и религии вообще. Он всего лишь выдумка, которую не следует воспринимать буквально. Если вы тяжело воспринимаете истории, в которых религия изображается негативно, пожалуйста, не читайте дальше. Внимательно прочитайте список предупреждений, прежде чем погружаться в историю.

А теперь – наслаждайтесь чтением.

Предупреждение о триггерах

Селфхарм

Абьюз

Сталкинг и домогательства

Подробные описания насилия и смерти

Взаимодействие доминант/сабмиссив

Секс без согласия

Сексуализированные действия без согласия

Бладплей

Связывание

Плейлист

Trouble (Stripped) – Halsey

God Must Hate Me – Catie Turner

Arsonist’s Lullabye – Hozier

The Fruits – Paris Paloma

Do It For Me – Rosenfeld

Unholy – Sam Smith & Kim Petras

You’re Somebody Else – Flora Cash

Daylight – David Kushner

In Your Arms – SOMBR

Love Is A Bitch – Two Feet

Hotel – Montell Fish

Black Out Days – Phantogram

Older – Isabel LaRosa

Universe – David Kushner

Глава I

Иден

Воскресенье.

День, посвященный Богу.

– Это день, когда мы выражаем благодарность за семью и веру, – голос моей матери эхом отдается в коридоре, – будем же благодарны за то, что мы можем собраться вместе и пойти в церковь. Не всем это дано.

Кого она пытается убедить, нас или себя, в том, что мы благополучны, – трудно сказать.

Один день в неделю эта семья ведет себя так, будто отец не изменяет маме, я не пропащая, а Эйден не укурок.

Как жаль, что моя ничтожная задница должна была вернуться из университета домой на неопределенное время и все испортить.

На первый взгляд наша семья – будто с картинки. Сын, который получит полную стипендию за свои достижения в футбольной команде старшей школы. Муж, владеющий одной из самых успешных юридических фирм в этом крошечном никчемном городке. Жена, которая всегда первой рвется участвовать во всех местных общественных событиях.

Если не приглядываться, наша жизнь – пример любящей, стабильной и полной семьи. У нас есть все, даже проклятый дом с белой оградой посреди какого-то там пригорода.

Но на фасаде есть трещины. Я вижу их, когда смотрю на свою мать. Не знаю, как, топя печали на дне бутылки вина каждую субботнюю ночь и смотря повторы «Офиса», она хочет исправить жизнь с безразличным мужчиной, который украл ее молодость. Полагаю, и я бы смогла утопить свою боль в пятничных мартини с подружками на заднем дворе, делая вид, что у их мужей не встает, когда они в баре обжимаются с девчонкой, которую все еще можно перепутать с подростком.

Все они счастливы в своем отрицании и каждый день перед завтраком отмаливают грехи перед Десятью заповедями в рамке.

Поганые лжецы.

Но один день в неделю мы можем вести себя так, будто все в порядке. Можем притворяться, что показываемся в храме как образцовые верующие, а не как те, кто тщетно пытается убедить людей вокруг, что все нормально.

– Мама сказала, у тебя пять минут, – вздыхает Эйден, оглядев коробки, беспорядочно разбросанные в углу моей комнаты. Я так и не распаковала их с тех пор, как побросала все в машину и сбежала из общежития домой.

– Я умею водить, – бормочу я, возясь с настройками камеры. Чем дольше Эйден смотрит на меня, тем неуютнее мне становится.

Каштановые волосы Эйдена намеренно растрепаны. У его свежевыглаженной сорочки и брюк слегка небрежный вид: галстук ослаблен, рубашка выправлена, пиджак изящно наброшен на плечи. Такой образ типичного парня-католика – угроза целомудрию любой девушки, и я уверена, что он этим пользуется.

– Ну и зашибись. Мама хочет быть уверена, что ты действительно будешь там, – он зевает, сбрасывая одну из легких коробок с ближайшей груды.

Средства для уборки и всякие мелочи высыпаются из нее и катятся под мою кое-как заправленную кровать. Я поднимаю голову, чтобы увидеть, как ухмыляется этот говнюк:

– Упс.

Швырнув камеру на стол, я хватаю с кровати ключи от машины, уже готовая так пнуть брата под зад, чтобы он придурковато ходил все Причастие.

– Вали отсюда, или помоги мне Господь… – начинаю я, собираясь впечатать его довольную физиономию прямо в дверной проем.

– Следи за языком, Иден! – кричит мама, ругая меня так, будто бы я не слышу от нее вещи похуже каждый раз, когда она наряжается для моего отца, чтобы получить хоть немного его внимания.

– Мы уезжаем! – продолжает она, гневно захлопывая дверь.

– Ты что, серьезно собираешься в этом пойти? – спрашивает Эйден, а я слежу за его взглядом: огромный темно-синий свитер и поношенные черные треники.

– Я полтора часа буду сидеть, преклонять колени и держаться за руки с хреновой кучей незнакомых людей, а ты хочешь, чтобы я нарядилась как на сраную свадьбу? – спрашиваю я, отталкивая Эйдена с дороги. – Иди ты.

– Свадьбу? – смеется он. – Я и забыл, что ты веришь в невозможное. Будто ты выйдешь замуж, станешь фотографом, продержишься год в универе…

Чтобы отвлечься от брата с его жаждой унизить меня любым способом, я затыкаю уши, позволяя звону ключей завладеть моим вниманием. Глубоко укоренившееся внутри желание отразить волну чувств, нахлынувшую на меня, грозится завладеть мной, пока я выхожу из комнаты. Я сдерживаю мысль взять обернутое тканью лезвие, которое храню в комнате, а в воображении уже мелькают картинки самой себя, проводящей острой стороной по коже, пока боль не утонет в красном мареве. Еще раз посмотрев в ближайшее к двери зеркало, я убеждаюсь, что все мое тело закрыто, показываю брату средний палец и молюсь, чтобы Бог наконец услышал меня и перевернул машину раньше, чем я доберусь до церковной парковки.

Пусть я и содрогаюсь от ужаса при мысли о незнакомых людях, жаждущих узнать, почему я вернулась домой, храм, как и всегда, приводит меня в восторг.

В его огромном пространстве, под мягким светом, проходящем сквозь витражные окна, поблескивает сосуд со святой водой. Вода, наверняка уже оскверненная грязными руками грешников, лениво ползущих на места, стоит в центре нефа, ее поверхность отражает искусно сделанные мозаики и арки наверху. Края сосуда украшены изящной резьбой, похожей на ту, что на колоннах, обрамляющих зал.

Перед Престолом стоят кресла для священника и дьякона. Маленькие сиденья и подушечки для коленопреклонения, предназначенные для алтарников, расположены в задней части возвышения для чтения Священного Писания.