Алькатрас против злых Библиотекарей. Книга 3. Рыцари Кристаллии. Страница 10

Я смотрел на них, мягко выражаясь, ошеломленный. И не только потому, что кому-то – вроде бы в здравом уме – взбрело в голову целовать Дролин. (Вам хотелось когда-нибудь аллигатора чмокнуть?)

Но если Дролин была женой короля, это означало…

Это означало…

– Так ты у нас принцесса! – изобличил я Бастилию, наставляя на нее палец.

Она поморщилась:

– Ну… что-то типа того, как бы…

– То есть как это «как бы»?

– А так, что я не могу наследовать трон, – выпалила она. – Став рыцарем Кристаллии, я отказалась от права престолонаследия. Дала обет нестяжательства и всякое такое прочее.

Кругом шумела толпа. Одни люди выходили из комнаты, другие входили. Кто-то останавливался поглазеть на моего дедушку и на меня.

Честно говоря, я давно должен был догадаться, что Бастилия королевских кровей. У ее матери не было «тюремного» имени, а у нее было. Это уже можно считать свидетельством того, что по отцу она происходила из высшей знати… А еще в такого рода биографиях, как моя, среди центральных персонажей обязательно присутствует тайно затесавшийся принц или принцесса. Это вдруг проявляется, как родимое пятно под рубашкой или как читательский билет, внезапно обнаружившийся в кармане, когда ты уже громко признался, что забыл его дома.

Я лихорадочно перебирал варианты ответа и, чтобы не выглядеть полным придурком, выбрал такой:

– Так это же здорово!

Бастилия недоуменно моргнула:

– Ты что, не злишься на меня за то, что я это скрывала?

Я пожал плечами:

– Бастилия, ну сам-то я какая-то пародия на знатного наследника, так почему меня должно волновать, что и ты такой оказалась? И потом, ты же мне не врала. Ты просто не любила говорить о себе.

…А теперь держитесь крепче, грядет нечто весьма, весьма странное. Круче говорящих динозавров, удивительнее стеклянных птиц, даже безумнее тех моих аналогий с рыбными палочками.

Глаза Бастилии наполнились слезами.

И… она меня обняла.

Слушайте, девчонки, можно, я вас кое о чем попрошу? Пожалуйста, не увлекайтесь обнимашками без предупреждения! Для многих из нас (а я говорю примерно о половине подростков мужского пола) пережить подобное – это как бутылку острого соуса вылить прямо в горло!

В этот момент я не видел себя со стороны, но полагаю, что отреагировал на столь неожиданный поворот сюжета несколькими невнятными и невразумительными звуками, дурацким выражением лица и едва ли не пусканием слюней.

– …Не могу нарушить регламент и заступиться за первогодка, нарушившего кодекс рыцарей Кристаллии, Бастилия, – проговорил кто-то рядом со мной.

Я кое-как вернулся к осмысленному восприятию реальности. Оказывается, Бастилия уже выпустила меня из неспровоцированных, несогласованных объятий и отошла побеседовать с отцом, а в комнате стало заметно меньше людей: лишь кое-кто продолжал подпирать стены, с любопытством разглядывая наше маленькое общество.

– Понимаю, отец, – заявила Бастилия. – Не волнуйся, я вынесу их попреки, как надлежит члену ордена.

– Моя ты девочка. – Король положил руку ей на плечо. – Только не принимай близко к сердцу их болтовню. Мир, знаешь ли, далеко не такой черно-белый, каким рыцари порой его видят.

Дролин, услышав это утверждение, изумленно вскинула бровь. Я смотрел на короля в синем и золотом, на Дролин в серебристых доспехах и думал, как же хорошо они смотрятся вместе, какая они прекрасная пара. Только Бастилию было жаль. Неудивительно, что она вечно натянута как струна. По отцу – королевская кровь, по матери – несгибаемая воля и рыцарство. Вот и взрослей тут, зажатый со всех сторон такими-то валунами!

– Бриг, – привлек внимание короля дедушка Смедри, – нам надо обсудить то, что намерен сделать Конклав.

Король повернулся к нему:

– Боюсь, Ливенворт, ты немного опоздал. Решение уже почти принято. Конечно, своим голосом ты волен распоряжаться по собственному усмотрению, но он вряд ли изменит существующее положение дел.

– Да как вам в голову могло прийти сдать Мокию? – спросил дедушка Смедри.

– Чтобы спасти жизнь людей, друг мой, – устало выговорил король, и я прямо ощутил гнетущую тяжесть его венца. – Выбор, прямо скажем, не радостный, но если это остановит кровопролитную войну…

– И ты в самом деле ждешь, что они сдержат данное слово? Хайпующие Хайнлайны, Бриг, что за безумие!

Король покачал головой:

– Потомки не назовут меня правителем, который получил предложение мира и отверг его, Ливенворт. Я не разжигатель войны. Если есть какой-то шанс заключить альянс, урегулировать конфликт… Однако это лучше обсуждать без посторонних глаз. Пойдем-ка в мою гостиную…

Дед коротко кивнул, потом попятился и подозвал меня жестом.

– Что думаешь? – прошептал он, когда я подошел.

Я пожал плечами:

– По-моему, он говорит искренне…

– Искренность – его основная черта, – шептал дедушка Смедри. – Он человек страстей… Уж верно, Библиотекари немало потрудились, запудривая ему мозги, чтобы довести до подобного состояния. Впрочем, его голос в Конклаве не единственный…

– Но он же король! Или как?

– Он – Верховный король, – воздел палец дедушка Смедри. – Главнейший наш предводитель. Однако в коалиции есть державы и помимо Налхаллы. В Конклав входят тринадцать королей, королев и высших сановников вроде меня. Голосование тайное, но… Если мы склоним большинство из них голосовать против заведомо проигрышного перемирия, у нас будет шанс его отменить!

Я кивнул:

– Как я могу помочь? Что надо сделать?

Нельзя было допустить падения Мокии. Бездействовать было просто недопустимо, и я был не намерен сидеть сложа руки.

– Я переговорю с Бригом, – сказал дедушка Смедри. – А ты пойди отыщи своего двоюродного брата Фолсома. Ему было поручено блюсти интересы Смедри здесь, в Налхалле. Он должен быть лучше всех осведомлен о том, что за безобразие здесь творится.

– Заметано!

Дедушка порылся в карманах смокинга:

– Вот. Возвращаю.

В руке у него была линза. Одиночная и бесцветная. В линзах окулятора я заметил ее яркое свечение, оно было даже мощнее, чем у линз переводчика.

Точно! А ведь я о ней уже почти успел позабыть!

Эту линзу я обнаружил в Александрийской библиотеке, на гробнице Алькатраса Первого, моего предка. Однако ее способности не спешили мне открываться, я и отдал ее деду для изучения.

– Ну и как, разобрался ты в ней? – спросил я, забирая стеклышко.

Он с энтузиазмом закивал.

– Пришлось сотни опытов поставить. Я еще вчера хотел тебе рассказать, но…

– Но ты опоздал.

– Именно, – улыбнулся в усы дедушка Смедри. – Как бы то ни было, линза оказалась очень полезной. Очень и очень! Это почти мистика! Я сам никак поверить не мог, три раза для надежности перепроверил!

Я успел разволноваться, воображая, как линза вызывает души усопших, чтобы они сражались на моей стороне. А может, я буду наводить ее на врагов и те рассеются облаками багрового дыма?

– Так что все-таки она делает?

– Она позволяет определить, правду ли тебе говорят.

Ох, не такого я ожидал…

– Да, – подтвердил дедушка Смедри. – Это линза правдоискателя. Я и мечтать не мог, что однажды буду держать в руках такой редкий экземпляр. Сколь примечательный случай!

– И… она даже не взрывает тех, кто обманывает?

– Боюсь, нет, мальчик мой.

– И багровый дым из них не валит?

– Не валит.

Я тяжко вздохнул и, делать нечего, сунул линзу в кармашек. Наверное, она вправду полезная. Хотя, найдя это стеклышко, тщательно спрятанное в саркофаге, я реально надеялся, что заполучил грозное оружие.

– Не расстраивайся, внучек, – подбодрил Великий окулятор. – Ты, похоже, не вполне понимаешь, какое сокровище положил в карман. В ближайшие несколько дней эта линза нам о-го-го как пригодится. Держи ее под рукой!

Я хмуро кивнул:

– Дед, а у тебя не найдется еще парочки линз поджигателя? С возвратом, естественно.

Дед хихикнул:

– Не наигрался как следует с прошлой парой, да? Нет, у меня таких больше нет… хотя… дай-ка гляну… – Он снова зашарил по внутренним карманам смокинга. – Ага!