Бессмертная тьма. Страница 4

Декан Фэрис говорила, как исполненный достоинства политик, словно ее кампус был средоточием закона и порядка. Такое реноме не сочеталось ни с одной историей, которую Кидан сочинила для себя об этом гадюшнике.

Девушка приготовилась спорить, когда ее вдруг осенило.

– Это были вы, да? Вы внесли за меня залог?

После ареста Кидан случилось чудо. Невероятный залог полностью выплатила женщина с таким социальным статусом, что суд удовлетворил ее просьбу об анонимности.

– Ты заслуживаешь шанс доказать свою невиновность, – многозначительно сказала декан. – Как и все остальные. Ты ведь невиновна, да?

Кидан отступила на шаг. Эта женщина пришла сюда не говорить о Джун. Доброта, особенно такая, всегда имеет свою цену.

– Зачем вы здесь?

Декан Фэрис еще секунду к ней приглядывалась.

– К сожалению, твоя тетя Силия скончалась. Она заболела, и болезнь эта быстро взяла свое. Мне очень жаль.

Кидан удивленно посмотрела на постамат. Глаза остались сухими, хотя потрясение выбило ее из колеи. Еще один член ее семьи мертв. За этим стоит тот же самый вампир?

Тетя Силия главным образом существовала в воображении Кидан, в историях, в мире, который существовал «до». Тетя объясняла случившееся «после», доказывала, что они с сестрой не появились ниоткуда на пороге дома Мамы Аноэт. Потом Кидан подумала о медовых глазах и доброй улыбке Джун и снова почувствовала землю под ногами.

Декан вытащила белоснежный конверт с кроваво-красным гербом.

– С этого момента ты наследница Дома Адане. Это письмо о зачислении тебя в университет.

Кидан отшатнулась от письма:

– Мне неинтересно быть рабом вампиров.

Внешнее спокойствие мигом слетело с лица декана.

– Не употребляй слова, если не понимаешь их значение. Чтобы я больше не слышала от тебя это слово.

Кидан хотела расхохотаться, а получилась натужная усмешка.

– Мне это неинтересно. Мне нужна только Джун.

– Замечательно. Хочешь верь, хочешь нет, но уговаривать студентов, не желающих учиться в нашем университете, в мои служебные обязанности не входит. Обычно абитуриенты из кожи вон лезут, чтобы поступить в Укслей. – Декан вытащила из кармана еще одно письмо. – Распишись здесь, и я уйду.

Кидан с подозрением взглянула на конверт:

– Что это?

– Завещание, подписанное обоими твоими родителями и твоей тетей, по которому все наследие вашей семьи переходит последнему из дранаиков вашего Дома.

У Кидан аж челюсть отвисла. Она выхватила письмо. Большую часть текста зачернили, отдельные абзацы явно выделили. Кидан читала, ужасаясь все сильнее, и мяла края страниц.

– Любопытно, правда? – У декана Фэрис заблестели глаза. – Впервые в истории Укслея семья завещает свой дом своему дранаику. Тому самому вампиру, которого ты обвиняешь в похищении сестры, твоя семья доверяет настолько, чтобы оставить ему наследство.

Желчь резко подступила Кидан к горлу. Они что, все слепые? Это же еще более веское доказательство. Мотив. Вампир обманом или силой отнял у ее семьи наследство. Тайком похитил Джун, чтобы пить вдоволь…

– Нет, – сказала декан.

– Что «нет»?

– Ты считаешь, он силой заставил их подписать такое завещание. Это неправда. Они поступили так по собственной воле. В нашем мире есть много вещей, о которых тебе неизвестно. Сила наших домов, сила наших законов. Она невиданна. Знание, которое откроется тебе, только если ты решишь к нам присоединиться. Без приглашения ни одна душа в Укслей попасть не может.

Кидан посмотрела на зачерненные абзацы завещания. Что скрывала декан?

Декан Фэрис глянула на тонкие золотые часы. Из бездонного, видимо, кармана она достала ручку.

– К сожалению, мне пора. Пожалуйста, подпиши здесь, что ты не намерена оспаривать завещание как потенциальная наследница, и я уйду.

Кидан смотрела на ручку, словно та была ядовитой. Через какое-то время декан Фэрис убрала ее.

– Наверное, тебе нужно время подумать. Если интересно, то дома в Укслее наследуются через образование. Ты должна получить образование в нашем университете по специальности «Сосуществование вампиров и смертных». Я буду ждать твоего ответа три дня.

Выражение лица женщины обезоружило Кидан. Когда декан снова протянула письмо о зачислении, девушка медленно его взяла. Конверт был тугим и из плотной бумаги, с печатью, изображающей двух львов, держащих в пастях кинжалы, воткнутые друг другу в горло.

Почему? Кидан смотрела на печать, желая раствориться в воздухе. Почему ее семья так поступила? Когда она подняла голову, женщины уже след простыл.

4

Кидан швырнула письмо о зачислении на замусоренный пол и пнула пирамиду стаканчиков из-под лапши, которую построила в углу. Разлетаться было некуда – стаканчики отскочили от стены и ударились о ее голень. Кидан медленно осела на пол, опустила голову, и брейды свесились ей на лицо. Комната сжималась, пока к Кидан не вернулось неприятное ощущение своего тела, с трудом пытающегося дышать. В углу тесной комнатушки лупилась краска, туалет работал, только когда другие квартиранты не использовали его слишком активно; а на ковре было таинственное пятно, вонявшее даже после замачивания в отбеливателе. Жара в квартире стояла такая, что поджарило бы даже скорпиона. Еще один такой день Кидан не выдержать. Не выдержать без сестры. Кидан рассеянно обвела пальцем край браслета из бабочек. Ей хотелось домой. Пусть даже домом ей была та крохотная конурка.

Дома напоминали Кидан одичавших домашних животных. Они были грязными, наводнёнными паразитами и, как их ни украшай, не желали признавать владельца. То есть признавать по-настоящему. Джун казалось жутким предательством, что они бросались есть с руки у любого, кто был готов ее протянуть. Мама Аноэт, их приемная мать, это чувство разделяла, поэтому с самого раннего детства Джун и Кидан зарабатывали деньги на аренду. В десять лет Кидан продавала необычные браслеты, которые делала сама, а Джун пекла крохотные пончики, от которых невозможно было оторваться. Стоило их вспомнить, рот Кидан наполнился слюной, а потом слюна раз – и высохла.

Кидан протянула негнущиеся пальцы к завещанию своих родителей и тети. От каждого предательского слова у девушки закипала кровь. Ее родные знали, что вампиры опасны. Зачем отрывать Джун и Кидан от всего родного, стирать их личность и доводить до нищеты, если это не так? В минуты душевной слабости Кидан ждала, что ее родители появятся на пороге дома Мамы Аноэт, готовая с ними сбежать. За обманутые ожидания родителей пришлось простить, потому что они погибли. Наследство могло защитить Кидан и Джун, но родные сделали немыслимое.

Они оставили все ему.

В завещании стояло его имя, буквы «С» извивались змеями.

Сузеньос Сагад.

Кидан услышала мольбы своей жертвы, эхом разносившиеся по комнате и внутри ее груди.

«Сузеньос Сагад! Так его зовут. Это он… он забрал ее».

Кидан начертила на ковре фигуру – подушечкой пальца обжигая грубую материю. Потом снова, снова и снова. На ковре появился треугольник. Отлично. Ее разум и тело работали в одном ритме. Сузеньос Сагад вызывал только бешеную ярость.

Порой разум Кидан скрывал от нее реальность, и тогда эмоции передавали пальцы. Треугольниками передавалась злость. Квадратами – невыносимый страх. Кругами – моменты радости.

Эти символы расшифровывали мысли Кидан с тех пор, как она была совсем маленькой.

Зачерненные абзацы мешали понять завещание в целом. Декан Фэрис выбрала те части мира Усклея, которыми хотела поделиться. А что она опустила?

Законы наследования Дома

Наследник-вампир должен в одиночку занимать дом семьи на протяжении двадцати восьми следующих подряд дней, дабы настоящее завещание считалось rocis или вступившим в силу.

Кидан перечитала абзац. Двадцать восемь дней. Как давно умерла тетя Силия? Неделю назад? Две недели назад? Девушку замутило от отвратительной картинки: Сузеньос Сагад сидит с Джун за накрытым столом и считает дни до полного перехода дома под его контроль.