Изгой Проклятого Клана. Том 6 (СИ). Страница 77

— Владя, — мой голос стал как лёд. — Не зарывайся. Ты — мой брат. Я тебя люблю. Но у всего есть красная черта, которую нельзя пересекать.

Тут же Владислав и «потух», со словами:

— Да… я понял.

— Отлично. Теперь пойдём, надо забрать у трупа то, что ему уже не нужно. Ты прикроешь меня, пока я буду принимать силу. Кроме тебя мне некому доверить эту задачу.

— Я… прикрою тебя. Брат.

Мы заходим в гробницу. Но ни одна ловушка на нас не работает. Наоборот — гробница спокойно пропускает нас. Каждая дверь отворяется сама собой.

Потому что у нас есть ключ.

Мы оказываемся перед гробницей.

Той самой, где сейчас стоял и я сам.

Я кладу руки на гробницу. Достаю с пояса жезл из серого камня, покрытый трещинами и сколами. На вид совершенно непримечательный.

Тот самый ключ. От этой гробницы. Но не только.

Он открывает власть. Над жизнью. И смертью.

Я сжимаю его в руке. Холодный. Жуткий.

В горле встаёт ком.

Пока я протягиваю жезл вперёд. Но как только моя рука останавливается, я ощущаю приток непоколебимой уверенности.

— Ключом сим, я повелеваю — отдай мне свою силу, узник гробницы Пустоты! Дабы я смог сокрушить врагов нашего рода!

Семь печатей вспыхивают на гробнице. Из красных они становятся белыми. Одна за другой. Затем надгробная плита отъезжает в сторону.

И я вижу того, кто покоится под ней…

Но, нет. Не покоится.

Он тоже видит меня.

Глава 39

Картинка воспоминания вздрагивает. Но тут же я возвращаюсь к событиям и ощущениям, которые проживал хозяин костей.

Я замираю. Внутри всё холодеет от ужаса. Ледяной пот проступает на спине.

Тело, лежащее в гробнице, уже давно не живое.

Но и не мёртвое.

И я понимаю, что он — не нежить. В его синих глазах пылает сознание живого существа. Живого, но запертого в теле, застывшего между жизнью и смертью.

Высохший. Тёмный, словно асфальт.

Его глаза вспыхнули ярким светом. Но он не шевелится. Потому что не способен противиться воле ключа, удерживаемого в моих руках.

Из-за моего плеча робко и неуверенно выглядывает брат. В его глазах ужас ещё больший, чем испытываю я. Он бледнеет. Губы подрагивают. Но он не отводит глаз от лежащего в гробнице.

— Это он… — его голос хриплый, сухой, — наш предок?

— Он, — сдавленно отвечаю я, ещё крепче сжимая ключ. — Он… даст нам силу… — но при этом я не ощущаю никакой уверенности в собственных словах.

— Угу… — Владислав, судя по голосу, испытывает то же самое.

И тут пугающе синие глаза переводятся на него. И он просто замирает, как статуя. Будто это поможет ему избежать смотрящего прямо в душу взора нашего с ним предка.

Вознесенского, который много веков назад основал наш клан, который ныне правит огромнейшей Империей мира.

Но я беру себя в руки. Сжимаю ключ вообще до предела, до белых костяшек. Прокашливаюсь и, используя всю свою волю, говорю:

— Поделись своей силой, как мы и договаривались в моих снах, предок! Помоги своему роду, чтобы он жил и процветал! — и взмахиваю жезлом-ключом, одновременно с этим подавая в него энергию.

Тело погребённого предка вздрагивает. Он получил команду и теперь будет обязан её…

Движение. Справа.

Я только поворачиваю взгляд, как всё меркнет. Мир содрогается. На смену всем звукам приходит глухой удар и звон.

Ощущаю, как падаю. Но ничего не могу с этим поделать.

Удар был точным. У меня не было даже шанса устоять на ногах.

Жезл-ключ вываливается из моей руки. Я это чувствую. Но не вижу. Перед глазами только серый камень саркофага.

Сквозь звон в ушах я слышу шаги. Затем, ещё через несколько секунд, дрожащий голос Владислава:

— Ключом… освобождаю! — кричит от нервного напряжения.

Вспыхивает свет.

А затем по гробнице разносится вой. Длинный, протяжный, такой, какой может принадлежать кому угодно, но точно не человеку. Затем сухой кашель, который перерастает в смех, похожий на карканье старого ворона.

— Дай его… — прохрипел этот голос.

Я ощущаю, как сильная рука Владислава поднимает меня. Я всё ещё не пришёл в себя до конца.

— Только не убивай… мы договаривались! — растерянно говорил Владислав.

— О, нет, нет-нет-нет, ему нельзя умирать, — отвечали из гробницы. — Кто-то должен лежать в гробнице вместо меня, иначе пробудится один мой старый враг, — последние слова он произнёс с острой неприязнью и тревогой.

— В гробнице? — дрогнул голос Владислава. — Но я не хочу…

— НЕ ВАЖНО, ЧЕГО СЕЙЧАС ТЫ ХОЧЕШЬ! — рявкнул Древний. И тут его голос резко стал мягким и спокойным. — Важно то, что он никому не причинит вреда и не умрёт. Мы же об этом договаривались, не так ли?

— Да… д-да, — едва слышно сказал Владислав.

Но тут я уже приходил в себя. Мой Дар энергета пришёл в действие, активируя силу по всему телу. Я резко выбросил руку в сторону, пытаясь отбросить держащего меня Владислава энергетической волной, но…

Моя мана рассеялась, даже не покинув тела. Я тут же получил несколько резких ударов от Владислава, которые выбили из меня дух. И слышал, как он приговаривал:

— Ты заслужил… ты заслужил… заслужил… — бормотал он, пытаясь оправдаться перед самим собой.

Тут на моё плечо легла рука. Крепкая. Холодная.

— Ты хотел моей силы? Ты её получишь. Но заплатишь за это всем остальным, — рассмеялся погребённый Древний.

И под этот отвратительный, демонический смех моё сознание померкло окончательно.

Чтобы в следующий миг я увидел мир чужими глазами. Смотрящими из гробницы.

Мы с погребённым Древним поменялись телами.

И новое тело ощущалось тяжёлым, будто придавленном многотонным весом. Не пошевелиться.

Но хуже всего то, что я даже не дышал. Хотел, пытался сделать вдох. Но ничего не выходило. Будто я не человек, а восковая фигура. Вот только кислород мне и не был нужен.

— Это тебе за девушку, которую я любил, — произнёс Владислав, стоя рядом и смотря на меня с неприкрытой ненавистью. — За моего фамильяра, которого ты велел порубить на куски на заднем дворе, считая что я никогда не узнаю правду о том, что ты отдал этот приказ. За моих слуг, на которых ты тренировал свой Дар, зная что ближе них у меня больше никого не было, — он стиснул челюсти. — Тебя ненавидят все. Аристократы, простолюдины, даже наш род. Но больше всех — я. Пусть ты и думал, что я буду молча делать всё, что ты скажешь, — он фыркнул. — Будто то, что наш отец меня усыновил и принял в главную ветвь, делает меня должным лично тебе.

Я пытаюсь что-то сказать. Но губы не слушаются.

Но я знаю.

Владислав говорит правду. Абсолютную.

— Он всё осмыслит, — я услышал голос… свой, родной. Но говорил им уже совершенно другой человек. Рядом с Владиславом поднялось… моё тело. С новым хозяином, чьи глаза полыхали синим светом. — У него будет для этого достаточно времени. А сейчас, — он непринуждённо забрал жезл-ключ у Владислава и взмахнул им, говоря: — Кости узника, высвободитесь, дабы я имел над ним абсолютную власть!

В моём новом теле что-то зашевелилось. Я ощущал, как расходится плоть, но не чувствовал никакой боли. Только видел, как несколько косточек, покрытых чёрной кровью, подлетают к руке погребённого Древнего. Он берёт их и отдаёт Владиславу, со словами:

— Держи. Проследи за тем, чтобы он больше никогда не сделал никакого зла. А теперь, — Древний взглянул на меня, взмахнул жезлом-ключом вновь, — упокойся вечным сном!

Саркофаг захлопнулся, погружая мой мир во тьму.

Воспоминание завершилось.

А я пришёл в себя, рядом с этой же гробницей. Стоя в теле Руслана Северского. Рядом — Владислав, мрачный как туча и смотрящий на меня с мрачной решимостью. Он всё же не сделал ничего, чтобы мне навредить.

— Ты предал собственного брата, — произнёс я. — А вместо него привёл в мир существо, которое было здесь погребено.

— Он был мразью… мой настоящий брат, — без тени сомнений произнёс Владислав. — Мразью из мразей. Такие не заслуживают даже того, чтобы жить, не говоря о власти!