Последняя из рода (СИ). Страница 6

Тут я вспомнила, что у меня была определённая цель, потому встала на подгибающиеся ноги и по стеночке доползла до небольшого оконца. Ну, теперь всё окончательно встало на свои места: я ещё не отошла от наркоза! Я слышала, что от него бывают такие вот красочные глюки. Как только приду в себя, прикажу уволить весь персонал вплоть до последней поломойки. Это ж надо, как меня покорёжило-то!

А, между тем, была почва для подобных мыслей – окно располагалось явно на втором этаже старого дома, о том говорили потемневшие от времени и непогоды серые камни и вьющийся плющ. Внизу находился хозяйственный двор с низкими широкими постройками без окон, часть из которых совершенно точно пустовала, радуя взгляд кое-где провалившейся крышей. Мальчишка с надвинутой по самые брови шляпе сидел на деревянном чурбачке и предавался напряжённому ничегонеделанию, мимо прошла девушка в такой же длинной юбке, что и уже знакомая мне старая ведьма.

Стараясь не принимать близко к сердцу увиденное, я доползла обратно, тяжело дыша, и плюхнулась на свою кровать. Хотелось пить, но, как назло, в моём каземате ничего, кроме ромашечного отвара, не было. Я устала откинулась на подушки и закрыла глаза, будучи всё в том же расслабленном состоянии. Старым диафильмом проплыли образы: вот я играю со своей матерью в саду… вот она меня учит грамоте… то есть, не меня, конечно, а её – Алинару! Но я полностью убеждена, что она – это я. И нет, я точно знала, что я – это Алина Викторовна Зарайская, просто каким-то чудом я ощущала отголоски умирающих воспоминаний девушки, которую звали Алинара дю Савьер, последняя из рода дю Савьер! Это она боялась приезда своего жениха, да так, что решила утопиться в фонтане. Однако, напрасно она это! Решила она, а отдуваться теперь мне. Мне вдруг с печалью подумалось, что никакой наркоз не способен создать такую реальность…

Глава 5

Глава 5

Воспоминания Алинары были яркими, красочными и вместе с тем нереальными, чужими. То есть, я отлично понимала, что они не мои. И нет, никакого ощущения двойственности или же начальной стадии шизофрении пока не замечала. Я расслабилась, перестала контролировать эти воспоминания, и они из маленького ручейка превратились в полноводную реку.

Отца своего Алинара совершенно не помнила, пожалуй, единственное, что она от него получила – это красивое и необычное имя да тёмные, чуть вьющиеся длинные волосы, оливковую кожу и глубокие карие глаза. Я покопалась в памяти, но ничего толком не разобрала про отца – судя по всему, маменька бедняжки была не из тех родительниц, которые со слезами на глазах сообщают своим дитятям о том, что отец у них был космонавтом или капитаном дальнего плавания, а в нынешних реалиях, что он был спецагентом и умер, исполняя свой долг перед Отечеством. Не исключаю того, что леди Кларе было сложно говорить о супруге, который погиб ещё до того, как родилась Алинара… хотя нет, кажется, маменька была настолько сухой и чёрствой, что, единожды сообщив любопытному ребёнку, мол, помёр папаша твой и родичи тут же выперли меня из его дома, решила вопрос закрытым раз и навсегда.

Пожалуй, мне бы импонировала леди Клара, если бы я знала её лично и при других обстоятельствах. К примеру, если бы она была классной руководительницей у моей вечно капризной и донельзя избалованной Машки. Вне всякого сомнения, поведение и общая успеваемость у моей дочери резко бы возросли. Задавив в себе рвущийся наружу вздох отчаяния, я крепче сжала зубы и усилием воли вновь нырнула в водоворот отголосков чужих мыслей и чувств. В памяти тут же всплыло строгое, чуть худоватое лицо леди Клары с выступающими скулами и бескровными губами, её вечными немаркими пристойными платьями всех пятидесяти оттенков серого и равнодушные, какие-то мёртвые блеклые глаза. И нет, она не обижала своего ребёнка, вовсе нет. Пожалуй, я бы даже сказала, что Клара, она… по-своему любила девочку и заботилась о ней. Во всяком случае, научила читать, считать, дала основы этикета, географии и истории. Ну и, конечно же, слова Божьего. Великого по-местному.

Во всяком случае, Алинара считала мать хорошим человеком уже хотя бы оттого, что та защищала её от нападок своего мужа, того самого уважаемого господина Алистера, и его сынка, мерзкого жирдяя Бадди. Последний не упускал случая ущипнуть украдкой девочку за руку. Причём так, что у неё оставался синяк, или подставить подножку в тот момент, когда Алинара поднималась по лестнице с корзиной выстиранного белья.

Собственно говоря, в обязанности девочки входило поддержание чистоты собственной комнатёнки, своей одежды и обуви. Помимо этого, Алинара должна была помогать на кухне и в доме. Прислуга в доме была, конечно же, только не в том количестве, что была необходима. Хотя, если совсем честно, то лично я была убеждена в том, что прислуге приходилось платить за работу, в то время, как услуги Клары и Алинары в качестве служанок доставались даром. Хозяйство, работа в огороде и прочее не входили в обязанности девушки потому, что, по утверждению отчима, леди не комильфо, а он тоже понимание имеет. Хотя, я была готова спорить на свой особняк против сторожки деда Юрася, что чёрта с два Алистера беспокоило то обстоятельство, что дочь хозяйки корячится в свинарнике, если бы у Алины не оставалось попросту ещё и на это время.

Впрочем, после того, как однажды осенью леди Клара простыла и заболела лёгочной горячкой, девочка поняла, что её жизнь была до этого не такой уж и беспросветной – был тот человек, который стоял маленьким тихим барьером между Алинарой и отчимом с его сыном, Бадди. Клара болела долго, до самых снегов, Алинара находилась рядом с ней всё свободное от стирки и уборки время, меняла ей холодные компрессы на лбу, усаживала поудобнее, так, чтобы та, заходящаяся в сухом кашле, от которого ходила ходуном грудная клетка, могла хотя бы свободно дышать.

Алистер, скрепя зубами и видя, что все компрессы и припарки не помогают, вызвался отправиться в расположенный неподалёку Домерсет и привезти оттуда городского врача. Естественно, что ехать просто так за доктором было невыгодно, пустой прогон транспорта, а этого отчим не любил. Поэтому к поездке мужик подготовился основательно – отстаивались и снимались сливки с коровьего молока, доставались дорогие сырные круги, бочки с мочёными яблоками и бочонки с солёными огурцами размером с хороший лапоть. Затем все корзины, бочки и бочонки тщательно укладывались в телегу, под надзор проверенного дворового парня, которого Алинара всегда побаивалась за тупость и косоглазие, и везлось на рынок в Домерсет.

Несмотря на то, что что благородной крови в достопочтенном господине Алистере было примерно столько же, сколько и золота в навозе, к собственной репутации он относился весьма нервически и лично в торговле участия не принимал. Так, присматривал только, да и ехал не в телеге, а на собственном жеребце. Одним словом, в глазах широкой общественности, он хоть и был лендером, но с подковыркою, потому и назывался достопочтимым. Вот, значит, оправился Алистер в город, за врачом, конечно, но сначала на рынок. А потом уж, распродавшись подчистую, можно и лекаря болезной супруге привезти. Оказать уважение, так сказать… я невольно поморщилась от мерзости и от того, насколько обыденна была ситуация: вроде, как и надежды на выздоровление особой нет, лёгочная горячка она такая… но и совсем без медицинской помощи женщину оставить было абсолютно неприлично. Вот и вынужден был Алистер, вздыхая о непомерной стоимости услуг местного эскулапа, привезти его домой.

Последний же, шустро послушал через трубочку грудную клетку Клары, которая к этому времени уже практически не вставала, подтвердил неутешительный диагноз, достал из своего саквояжа баночки, скляночки, порошочки, мази и притирки, рассказал, сколько раз в день Алинара должна использовать всё это шаманство… девочка послушно записывала и запоминала. От постели своей матери она уже практически не отходила, не взирая на явное недовольство отчима тем, что помогать по дому стало некому…