13-й демон Асмодея. Том 4 (СИ). Страница 33

— Если что-то случится, то клятва не даст ей бросить человека умирать. Но вот с проблемами, с которыми вполне может справиться фельдшер, пускай справляется фельдшер, — перебил я мать, не давая возразить. — Правда, если вам не хватает экстрима, то, пожалуйста. Поверь, пациенты чувствуют новенького и их страх, а эта несовершенная вселенная явно захочет поглумиться. И я свидетель тому, что за какой-то месяц новоприбывший врач сможет существенно повысить свою квалификацию в месте, подобном Аввакумово.

— Я скажу Надежде Степановне про твои предостережения, — кивнула мама, но, как мне показалось, не прислушалась к дельному совету.

— Так, постой. Следующим летом? — тут только до меня дошло, что сказала мать про свадьбу. Я бросил фонендоскоп в сумку и развернулся к ней. — Почему следующим летом? Я думал, что мы поженимся зимой. У меня начнутся каникулы, а у Насти как раз закончится стажировка…

— Денис, нет, — мать нахмурилась. — Никакой суеты. Если ты думаешь, что времени до следующего лета у нас много, то ты глубоко ошибаешься.

— Я понял! Ты на мне с Настей решила отыграться за то, что сделала Ольга!

— Ты преувеличиваешь, — поморщилась мама. — Такое событие не терпит суеты. Обычно свадьбы планируются годами. Но такая подготовка будет для нас непростительной роскошью. Мы решили, что свадьба состоится летом, после твоего выпуска. Мы не знаем, куда ты попадёшь на распределение, и чтобы ты поехал к месту обязательной двухгодичной службы уже с женой, мы и устроим свадьбу до неё. Иначе торжества перенеслись бы на осень.

Она поставила точку в этом разговоре, направившись к двери. Я же поплёлся за ней. Никогда не понимал этой странной мании всё усложнять. В холле нас уже ждали отец и Настя.

— Тебя отвезёт Семён, — ответил отец на мой невысказанный вопрос. — Я же провожу наших прекрасных женщин. Время, Маша, — и он улыбнулся жене.

Неожиданно с громким хлопком передо мной появилась Мурмура. Она издала какой-то странный звук и бросилась прямо на Настю. Я ринулся за ней, чтобы предотвратить странное нападение на мою невесту, но курица резко затормозила у ног девушки и, расправив крылья, которые стали, как мне показалось, слишком большими для её тельца, заключила Настю в свои объятия. Это было так неожиданно, что мы все замолчали, рассматривая это чудо дивное: проявление нежности и каких-то ещё чувств помимо злобы, от моего фамильяра к другому человеку. Исчезла Мурмура также внезапно, как и появилась.

— Мне кажется, ты ей понравилась, — неуверенно проговорил я, подходя к Насте, и, не стесняясь родителей, поцеловал её. Потом обнял отца и мать, и даже не заметил, как остался в холле один. Ну что же, пора и мне собираться, чтобы денщик отца Семён отвёз меня уже в Академию.

Было очень странно возвращаться туда, откуда началась моя жизнь в этом мире. Забрав сумку из машины и махнув Семёну, я направился к открытым воротам, добровольно сдаваясь в это подобие тюрьмы, из которой смогу выйти только в редкие увольнительные. Ну и на зимние каникулы, последние перед выпуском.

— Денис! — я обернулся очень вовремя, потому что на меня налетел Мазгамон в облике Николая Довлатова. — Как хорошо, что я тебя встретил!

— Мы бы и так встретились в Академии, что ты истеришь? — процедил я, пытаясь оторвать от себя вцепившегося в меня демона.

— Ты не понимаешь, — зашептал он мне на ухо. — Я видел Алевтину Тихоновну Кольцову. И она, похоже, знает, что я сейчас занимаю именно это тело. Она настроена весьма решительно, между прочим! Она в меня стреляла! Патронами, начинёнными кладбищенской пылью и солью. Я чуть из тела не вылетел! Как же я вовремя в своё время несколько якорей и привязок сделал. А так бы всё, не было бы больше Мазгамона. Не хочу умирать, я ещё слишком молод! И вообще, почему она именно меня обвиняет в том, что контракт был аннулирован? Я-то здесь при чём?

— Потому что тебя обвинять безопасно, Мазгамончик. Ну что ты сможешь ей противопоставить? Поэтому тебя прибить будет легко, заодно душу отвести, — я втолкнул его во двор Академии, где на плацу уже собрались учащиеся. Ворота за нами захлопнулись, видимо, мы были последними.

Я посмотрел на часы, нет, мы не опоздали. Поискав взглядом Малышева, я направился к нему, волоча за собой возмущённо пыхтевшего Мазгамона. Перед каждым курсантом стояли сумки или чемоданы, из чего я сделал вывод, что сначала перед нами толкнут приветственную речь, а потом мы уже пройдём в казармы.

Встав в строй рядом с Валерой, я пожал протянутую руку молодого князя.

— Твоё предложение на балу произвело эффект, — прошептал он, усмехнувшись.

— Это была тщательно запланированная моей сестрой спонтанность, конечно, это было эффектно. А вообще, мы с Настей уже были помолвлены, — еле слышно ответил я, внимательно глядя, как на плац выходят, судя по всему, наставники во главе с генералом Скворцовым — командиром нашей Академии. Мне его ещё во время бала у княгини Гнедовой мельком показали. Ну, как показали, отец сказал, что генерал Скворцов поздоровался с ним вполне дружелюбно, похоже, непреднамеренное убийство варана прошло всё-таки без каких-либо последствий.

— Ты не говорил мне, что помолвлен, — Валера прищурился, посмотрев на меня.

— Не было времени. Я с Настей как раз в Аввакумово познакомился, — отвечая, я не сводил взгляда с отцов-командиров.

— А вы когда так сдружиться успели? — кивнул он на нахохлившегося Мазгамона. — Он же на всю казарму орал, когда тебя в карцер засунули, что убьёт при первой же возможности.

— Да вот, совместная реанимация сближает, — процедил я сквозь зубы, поворачиваясь к Мазгамону. Что-то не припомню конфликта между Денисом и Довлатовым. А этот придурок мог бы и сообщить, чтобы не вызывать никаких подозрений. — Давай послушаем, что нам Скворцов скажет.

Малышев на этот раз согласно кивнул, и мы уставились на начальство, немного расслабившись после команды «Вольно». Скворцов вышел вперёд и начал говорить. В общем и целом его речь мало отличалась от речи всех других генералов. Но кое-какая специфика всё же присутствовала. Например, я узнал, что сейчас наш курс пройдёт в казарму, разберёт вещи, а потом мы дружным строем направимся в большую экзаменационную аудиторию, чтобы подтвердить прохождение стажировки. Оказывается, это подтверждение необходимо для получения диплома.

Я сначала вяло удивился, как наставники вообще узнают о том, как проходила наша стажировка, ведь никаких дневников мы не писали, никаких отчётов не составляли и никаких сильно приукрашенных записей, заверенных печатями, не привозили.

Вообще, странно как-то. Не могла Адская канцелярия так напортачить, чтобы свою бюрократию куда-то забыть внедрить. Но оказалось, что всё было просто: наши значки фиксировали каждое действие медицинского характера, которое мы выполняли. И наставники имели доступ к этим данным во время нашего обучения. Они открывали историю, изучали её, а потом просили повторить любой навык, освоенный курсантом на стажировке.

Собственно, ничего особенного. Я только философски пожал плечами. На меня в этом проклятом Аввакумово столько прилетело, что, подозреваю, наставникам будет проблематично выбрать что-то одно для защиты.

Когда генерал наговорился, нас строем повели в казарму. Командиром нашего курса был поручик Белов Александр Васильевич. То, что он поручик — было видно по погонам, а имя я узнал, когда к нему кто-то из офицеров обратился.

Белов проводил нас до казармы, сказал, что у нас пятнадцать минут, и вышел, оставив курсантов одних. Надо же, какой деликатный.

Я быстро подошёл к своей кровати, разложил вещи и подошёл к стене, где уже висело расписание дежурств. Моя очередь быть дневальным наступала через две недели. А вот Мазгамон, точнее, Николай Довлатов, уже через три дня должен был заступить на дежурство. Надеюсь, у него хватит ума посмотреть, как это делает тот же Малышев, да почитать устав. Хотя я же о Мазгамоне говорю. Надо, похоже, мне заранее всё разузнать и подготовиться, чтобы он нас под монастырь не подвёл. Ему-то что, он демон, оставит тело бедолаги Довлатова и уйдёт домой через очередной аварийный выход, а страдать мне придётся.