Владелица замка «Темные пески». Страница 2

Зарплата… Зарплата была ровно такой, чтобы перебиваться с нее на следующую зарплату. Аренда моей обшарпанной однушки в панельной хрущевке на самом краю города съедала львиную долю. Окна выходили на промзону, где по ночам горели тусклые огни складов, а по утрам гремели грузовики. Вечно что-то ломалось – то кран подтекал, оставляя ржавые подтеки на раковине, то лифт вставал (и приходилось тащиться на девятый этаж пешком, слушая, как за тонкими стенами соседи ругаются или смотрят телевизор на полной громкости), то соседи сверху заливали, и потолок покрывался желтыми разводами.

Денег хватало на самое необходимое: дешевые макароны, курицу по акции, самую простую бытовую химию с резким запахом, от которого першило в горле. Новую одежду я покупала раз в год, по большим скидкам, мечтая о красивом платье, которое никогда не наденет мелкий клерк. Оно так и висело в шкафу, затянутое в пакет, дожидаясь «особого случая», который так и не наступал. Отпуск – это неделя у родителей в деревне, где пахло навозом и свежескошенной травой, или, в лучшем случае, бюджетный пансионат у не самого чистого моря, где вода у берега была мутной, а завтрак в столовой состоял из холодной овсянки и чая с странным привкусом. Кино, кафе, книги – все это было редкой роскошью, тщательно планируемой тратой.

И вот в этой серой, предсказуемой, лишенной перспектив реальности я часто мечтала. Мечтала отчаянно, как глоток воздуха после долгого ныряния. Читала фэнтези запоем, пряча книгу под столом во время работы, смотрела исторические драмы на потрескавшемся экране старого ноутбука, представляла себя то могучей волшебницей, повелевающей стихиями, то благородной дамой в роскошных платьях, окруженной вниманием галантных рыцарей в сияющих доспехах. По вечерам, лежа в кровати с пружинами, оставлявшими синяки на боках, я закрывала глаза и воображала замки с тайными ходами, где за каждым поворотом ждало приключение, магию, которая окрашивала бы мир в яркие цвета, страсть, способную сжечь дотла, смысл, который так очевидно отсутствовал в моей жизни мелкого винтика в огромной бездушной машине.

Намечталась на свою голову, как оказалось. Буквально.

Однажды утром я проснулась (в своем теле, тридцатисемилетнем, но почему-то без привычной ломоты в пояснице) не в своей обшарпанной однушке с видом на трубы, а в огромной, прохладной спальне с каменными стенами, украшенными гобеленами с охотничьими сценами. Высокие готические окна пропускали свет, окрашенный в синеву рассвета, а вместо скрипучего дивана подо мной был широкий резной лож с балдахином из тяжелого бархата цвета спелой сливы. Первое, что я почувствовала – запах: не затхлость и плесень, а дымок камина, сушеных трав и чего-то неуловимо древнего, что витало в воздухе этих стен.

Здесь вместо начальника-хама были слуги в ливреях с фамильным гербом, низко кланяющиеся и называвшие меня "ваша светлость". Здесь вместо тупых отчетов существовала настоящая магия – странная, пульсирующая где-то под грудью сила, которая то замирала, то билась, как второе сердце. Она отзывалась на мои смутные желания: стоило лишь сильно захотеть – и свечи в зале зажигались сами, а в особенно эмоциональные моменты предметы вокруг начинали дрожать, будто в невидимом потоке.

И здесь, вместо бесконечного ожидания хоть какого-то изменения, старый управляющий замком, сухопарый мужчина с лицом, напоминающим высохший пергамент, на второй же день моего "правления" почтительно, но твердо объяснил: моя главная задача – выйти замуж и родить наследника, дабы продолжить славный род Артарашей и укрепить их владения. "Вашему дому нужен продолжатель, миледи, – сказал он, избегая моего взгляда. – Особенно… учитывая обстоятельства".

Проблема была только в том, что очереди из достойных женихов к воротам Замка "Темные пески" почему-то не наблюдалось. Несмотря на титул, обширные земли и даже эту странную магию (которая, как я позже узнала, считалась здесь скорее дурным знаком), я явно не была завидной невестой по меркам этого мира. Соседние лорды находили причины отказываться от визитов, их сыновья внезапно оказывались обрученными или уезжали "по делам", когда заходила речь о возможном союзе. Даже мой управляющий как-то обмолвился, что "репутация дома Артарашей… своеобразна".

Ирония судьбы – мечта сбылась, но в самом неудобном и прозаичном её аспекте: замуж выйти всё равно надо, а женихи не спешат. И если в книгах героиня могла бы отправиться на поиски приключений, то здесь меня ждал лишь бесконечный круг приемов, где за улыбками и поклонами скрывался страх, и тихих шепотов за спиной.

Глава 2

Одежды у меня было не очень много – провинциальная портниха, старая мастерица из ближайшего городка, обшивала более именитых и богатых клиенток из столицы или соседних крупных баронств. До меня, владелицы мрачноватого замка на отшибе, она доезжала редко, а когда приезжала, то шила что-то простое и практичное, ссылаясь на нехватку времени и модных материалов. А моя личная прислуга, хоть и преданная, не умела шить шикарные платья. Вот рубашки покроить и сшить, обычные, нательные, из добротного льна или хлопка – это да, запросто. А платья для балов и приемов – самые простые, без изысков, часто перешитые из старых. И потому я, вопреки строгому этикету Драгорашской империи, вынуждена была показываться на людях в одном и том же наряде по два, а то и три раза. Не сказать, чтобы я, бывшая Маргарита Андреевна, сильно горевала по этому поводу – земной опыт научил ценить практичность. Однако же я прекрасно понимала, что данный факт, вкупе с моей «незавидной» репутацией и странноватым замком, не помогает привлечь ко мне внимание тех самых красавцев-женихов, о необходимости которых мне так настойчиво напоминали.

Сегодня я надела лучшее из того немногого, что у меня было: темно-синее бархатное платье. Цвет напоминал глубину ночного неба или темные воды реки Аштар в час перед грозой. Бархат был густым, тяжеловатым, с глубоким ворсом, который ловил свет свечей и факелов, отливая легким благородным блеском, будто сквозь ткань проглядывали звезды. Платье было пышным от талии книзу, с несколькими нижними юбками из более жесткой ткани, которые создавали объем, но без излишеств – никаких кринолинов в провинции не водилось.

Лиф был узким, почти сковывающим, с жестким корсетом внутри, который заставлял держать спину прямо, а дыхание делал неглубоким – каждый вдох давался с усилием, будто я носила на себе невидимые цепи. Именно на лифе сосредоточилось единственное украшение: он был расшит серебряными нитями в виде причудливого, но не слишком сложного узора – стилизованных волн или, может, сплетающихся ветвей. Если приглядеться, узор напоминал древние руны, но я предпочитала не задумываться, не было ли это наследием тех самых Хранительниц Бездны.

Рукава были моей слабостью – пышные «фонарики» от локтя до запястья, слегка присобранные у плеча и свободно ниспадающие вниз, открывая узкие манжеты из тонкого белого батиста. Когда я двигалась, рукава колыхались, как крылья ночной птицы, а в складках ткани прятались карманы – моя маленькая вольность, за которую портниха ворчала, но все же сделала.

Под платье я надела единственные приличные туфли – темно-синие бархатные, на невысоком, но устойчивом каблучке, которые уже начинали немного натирать пятки. Они были куплены три года назад в столице, во время моего единственного визита ко двору, и с тех пор бережно хранились в шкафу, завернутые в мягкую ткань.

Личная горничная, смешливая толстушка Мэри с вечно розовыми щеками, напоминавшими спелые яблоки, уложила мои темно-каштановые, чуть вьющиеся волосы. Ее пухлые пальцы, привыкшие к грубой работе, удивительно ловко справлялись с непослушными прядями. Прическа получилась незамысловатой, но аккуратной: часть волос была собрана сзади в тугой узел, закрепленный простыми деревянными шпильками, а несколько прядей искусно выпущены обрамлять лицо и смягчать его угловатые черты. "Чтобы ваша светлость не выглядела слишком строго", – бормотала Мэри, закусывая губу в сосредоточенности. Никаких сложных валиков, локонов или диадем из волос – Мэри не владела такими премудростями, да и некому было научить ее этим столичным хитростям в нашем захолустье.