Больница на окраине города (СИ). Страница 16

Здесь всё было роскошным, но при этом это была не показная роскошь, а та, которая отвечала всем правилам хорошего вкуса. Не «чересчур», а исключительно в меру.

Экипаж остановился перед крыльцом, и лакей в расшитой позументом ливрее тут же распахнул двери. Мы поднялись по расстеленной на ступенях дорожке и вошли внутрь здания.

В огромном вестибюле было светло и красиво. Мы отдали лакеям наши меховые накидки и проследовали дальше, к парадной лестнице из белоснежного мрамора.

И вот тут-то во всей этой удивительной бочке меда и оказалась ложка дегтя — потому что на верхней площадке лестницы гостей встречал не хозяин дома, а его невеста. И когда мы приблизились к ней, лицо ее скривилось, будто она проглотила лимон. А дрогнувшие в пренебрежительной усмешке губы отдали распоряжение стоявшему чуть поодаль дворецком:

— Откройте пошире окно! У некоторых дам здесь такой вызывающе-вульгарный парфюм, что невозможно дышать.

Я понимала, кому на самом деле были адресованы эти грубые слова — мне! Именно меня она хотела ими уязвить. Но эта стрела не достигла цели. Потому что на мне не было никакого парфюма вовсе — разве что остатки аромата жасминового мыла.

А мадам Кендал пользовалась явно очень дорогой и очень нежной туалетной водой, так что невеста хозяина оплошала по всем фронтам.

И возможно, она поняла это, потому что не постеснялась добавить:

— Рада приветствовать вас в нашем дворце, господа! И вас тоже, мадемуазель Эстре. Вы, должно быть, на таком приеме впервые? Прошу вас, не стесняйтесь! И хотя я уверена, что танцы пройдут без вас, по крайней мере, вы сможете насладиться закусками.

Это было не просто невежливо. Это была та дерзость, которую не имела права позволять себе хозяйка бала ни при каких обстоятельствах. И месье Кендал, обиженный за меня, как раз собирался сказать ей что-то в ответ, когда из-за ее спины появился сам герцог Лавальер.

— Добро пожаловать, месье и мадам Кендал! Добро пожаловать, мадемуазель Эстре!

Он галантно поцеловал руки и Дороти, и мне и сопроводил это приветливой улыбкой. Но я заметила, какой негодующий взгляд он бросил на свою невесту.

Мы прошли в бальную залу, и тут мадам Кендал дала выход своему возмущению:

— Нет, вы только послушайте эту глупую курицу! Она еще не стала хозяйкой этого дома, а уже позволяет себе такие заявления! На месте его светлости я бы десять раз подумала, прежде чем связывать себя узами брака с такой особой! Да если бы она знала, сколько стоит мой парфюм, то удавилась бы от зависти!

Мы с ее супругом постарались, как могли, успокоить ее, но она продолжала гневаться:

— А уж ее заявление о том, что мадемуазель Эстре останется на танцах без партнера и вовсе не поддается никакому объяснению! Да наша мадемуазель самая красивая барышня на этом балу! Не правда ли, Амбуаз?

Месье Кендал охотно это подтвердил, вогнав меня в краску, а потом еще и добавил:

— Сдается мне, дорогая Дороти, что именно поэтому мадемуазель Рошен так и сказала. Рядом с нашей мадемуазель ее потуги быть королевой бала просто смешны.

— А мы утрем ей нос! — без тени сомнений заявила мадам Кендал. — Ты же не откажешься, Амбуаз, пригласить мадемуазель Эстре на первый же танец?

— Почту за честь! — откликнулся он.

Но делать этого не пришлось.

Когда все гости собрались, и распорядитель бала объявил о его начале, тихая музыка, что играла всё это время, сменилась прелюдией к первому танцу. И взоры всех присутствующих обратились к хозяину дома. Именно ему надлежало открыть танцевальный вечер, пригласив на танец кого-то из дам.

И ни для кого в общем-то не было загадкой, кого именно он осчастливит этим приглашением — конечно, свою невесту! И Дениза Рошен даже чуть выступила вперед и изобразила на своем лице напускную небрежность, наверняка готовясь уже в следующую секунду сменить ее на притворное удивление.

Вот только удивляться ей пришлось по-настоящему. Потому что герцог Лавальер прошел мимо нее. И, наверно, не только я услышала, как разочарованный вздох сорвался с ее вмиг задрожавших губ.

А когда его светлость остановился передо мной, мне захотелось ущипнуть себя за руку, чтобы убедиться, что это не сон.

— Мадемуазель Эстре, надеюсь, вы не откажетесь открыть со мной этот бал?

Изумленный рокот прошел по залу. Большинство присутствующих понятия не имело, кто я такая, и теперь этот вопрос передавался из уст в уста.

И хотя я понимала, чем именно было вызвано такое приглашение, оно всё равно было мне приятно. Да, герцог пригласил меня лишь потому, что хотел как хозяин исправить ту обиду, что нанесла мне своими словами его невеста. Но какая разница, что послужило причиной, если благодаря этому я могла танцевать? А я любила танцевать и умела делать это прекрасно. Что и не замедлила продемонстрировать, когда мы с его светлостью закружились по залу.

На паркет должны были выйти и другие пары, но они почему-то медлили, и под звуки восхитительной музыки мы порхали одни. И я чувствовала на себе такие удивленные и пристальные взгляды, что мои щеки пылали от столь непривычного мне внимания. Но, к счастью, это не сказывалось на моих движениях, и я ни разу не сделала неверного па и не наступила герцогу на ногу.

— Вы превосходно танцуете, мадемуазель! — герцог даже не пытался скрыть своего изумления.

— О, — рассмеялась я, — в пансионе, в котором я училась до поступления в университет, большое внимание уделялось тому, что надлежало знать каждой приличной барышне — музыке, танцам, иностранным языкам, рукоделию и умению вести домашнее хозяйство.

— Вот как? И почему же после столь достойного образования вы решили стать именно врачом?

Это тоже могло прозвучать как насмешка, но я ее таковой не восприняла. Кажется, он просто искренне пытался понять мотивы моего, так не вписывавшегося в его систему координат поступка.

Легкая музыка совсем не располагала к серьезному разговору, но я всё-таки решила ответить на его вопрос.

— Тяжело заболела моя бабушка, которую я очень любила. Обычного врача поблизости не оказалось. А доктор-маг не захотел ей помочь, — мой голос дрогнул, а в глазах появились слёзы — как и всегда, когда я вспоминала тот страшный день. День, который разделил мою жизнь надвое. — Тогда я и решила, что стану врачом и буду помогать всем, кто будет в этом нуждаться.

Я закусила губу, пытаясь не расплакаться. И тут же ощутила, как его светлость ободряюще сжал мою руку.

— Простите, я не хотел вас расстроить!

Танец завершился, и герцог сопроводил меня до того места, где стояли мои спутники. И не успел он отойти, как к нам подошел дворецкий.

— Ваша светлость, простите, но там прибыл господин, которого нет в числе приглашенных. Он утверждает, что приехал из столицы по вашей просьбе.

Герцог недоуменно нахмурился.

— По моей просьбе? Из столицы?

— Именно так, ваша светлость! Он говорит, что приехал занять место врача в городской больнице!

Глава 21

Врача? Врача в городской больнице?

Сердце болезненно дрогнуло. И мне захотелось воскликнуть, что еще не прошел даже месяц, за который мне выплатили жалованье!

Как кто-то мог прибыть из столицы так быстро? Похоже было, что этот человек отправился в путь прочти сразу после того, как письмо его светлости дошло до университета.

Я не смогла удержаться от укоризненного взгляда в сторону герцога Лавальер. Да, он никогда не скрывал своих намерений привезти в Тирелис врача-мужчину, но мне было особенно обидно от того, что этот доктор прибыл сюда именно сейчас. И вечер, который мог стать вечером моего триумфа, стал вечером моего унижения.

Вслух я ничего не сказала, но это сделала за меня мадам Кендал.

— Но в городской больнице уже есть врач! — воскликнула она и тоже посмотрела на хозяина дома. — И преотличнейший врач, я вам скажу!

Мне показалось, что герцог чуть смутился. Но, возможно, это было лишь плодом моего воображения.