Частная практика (СИ). Страница 39

Первым посетителем был Рябов. Честно говоря, я был удивлён его видеть. Обычно такие люди бросают лечение, как только им становится легче, но отставной офицер был твёрдо намерен довести лечение до конца.

После нашего сегодняшнего приёма он уже мог пропускать энергию через раненую левую руку, но со спиной ситуация пока оставалась плачевной.

— Успеем долечиться до начала лета? — забеспокоился Леонтий Маркович.

— А это зависит от того, будете ли вы придерживаться моих рекомендаций, — ответил я, понимая, что с Рябовым нужно быть построже, иначе он поступит так, как ему хочется. — Думаю, у нас с вами осталось не больше двух процедур. От силы — три, а это максимум девять дней. Разумеется, я попрошу вас ещё три дня потерпеть после заключительной процедуры, чтобы достигнуть максимального терапевтического эффекта. Но сейчас заклинаю вас не переусердствовать с рукой, чтобы не нарушить всё, что было достигнуто за время лечения. Если будете следовать рекомендациям, уже к началу весны мы закончим лечение, а там можно провести пару недель в санатории, чтобы поддержать спину и получить лечебные процедуры. Вам, как отставному офицеру, эти процедуры предоставят бесплатно, поэтому я считаю, что не воспользоваться такой возможностью ради улучшения состояния здоровья просто преступление.

— Я подумаю над вашими словами, — ответил Рябов. Собственно, я и не ожидал другого ответа от этого человека. Он привык к тому, что не нужно спешить с решениями, если того не требует ситуация. Пусть хорошенько обдумает мои слова и примет решение. Надеюсь, правильное, потому как оздоровиться ему явно не помешает.

Целитель может поддержать энергией ослабшее тело, может излечить болезнь или травму, но ни один целитель не сможет удержать жизнь в физической оболочке, которая попросту не способна удерживать в себе энергию.

Некоторым целителям удавалось продлить себе жизнь на десяток-другой лет, но это была лишь бесконечная гонка со смертью в салочки, где победитель заранее был известен, а от целителя зависело лишь насколько долго продлится эта игра.

Я не собирался заниматься такой ерундой. Максимум — продлить себе жизнь до того момента, чтобы завершить все запланированные дела. Хотя, это я сейчас так говорю, потому как старость кажется ещё далеко. А что будет лет через тридцать? В прошлой жизни я не хотел доживать до глубокой старости, потому как боялся, что не смогу обслуживать себя сам и превращусь в овоща. В какой-то степени судьба преподнесла мне хороший подарок, отведя неплохой срок и подарив спокойную смерть. Но в этом мире у меня есть шансы прожить куда дольше и оставаться полезным миру. И я им воспользуюсь!

Именно поэтому я отправлял Рябова в санаторий — там он сможет пройти целый ряд процедур и получить лечение от самой природы, гуляя на свежем воздухе, питаясь здоровой пищей и купаясь в насыщенной минералами чистой озёрной воде. Как бы хорошо мы ни лечили болезни и заживляли раны, об общем состоянии здоровья тоже нужно заботиться. Увы, многие задумываются об этом только к старости, когда что-то кардинально изменить уже невозможно.

Попрощавшись с Рябовым, я устроил себе небольшйо перерыв. Иногда нужно просто немного расслабиться и дать своим мыслям передышку, потому как длительная концентрация утомляет. Чай с мятой и ягодами чёрной смородины отлично бодрил и ускорял восстановление энергии. Это была неплохая замена лимону, который в это время привозили в Дубровск редко, а заказывать его по заоблачным ценам не больно-то и хотелось.

Следующие две пациентки пришли с более простыми проблемами — удаление растяжек. Да, пришлось провозиться с ними по часу времени, но эффект получился отличный. За следующие три дня кожа заметно омолодится и подтянется, а от растяжек почти не останется следа. Ещё одна процедура, и будут как новенькие.

Я не стал работать со всеми проблемными участками сразу, чтобы не перегружать организм. Всё-таки это ускорение кровообращения, лимфотока и запуск кучи других естественных процессов, которые дают нагрузку на печень и другие органы. Не хватало ещё создать сложности на ровном месте, решая косметические проблемы.

Последней пациенткой, которую сегодня я принял в кабинете, была Жанна. Та самая женщина с высокими запросами, которая пару недель назад знатно вывела меня из себя. Спустя несколько приёмов она стала заметно скромнее и спокойнее, но я не стал обманываться её показной сдержанностью. Жанна ведёт себя так исключительно потому, что ей нужна моя помощь, а в Дубровске я единственный целитель, который взялся выполнять сложную процедуру без гарантии на успех, и она это прекрасно понимает. Именно поэтому женщине пришлось немного поумерить свой гонор.

Но самое любопытное ждало меня на последнем приёме, который предстояло провести на выезде.

Памятуя фокусы Потехина и Шевцова, я решил перестраховаться и на выезд поехал с Лёней и Ромой. Два ратника — хорошая подстраховка на случай, если будет суждено столкнуться с людьми Серого кардинала.

Вообще, не люблю вызовы на дом, потому как частенько с этим связаны какие-то серьёзные проблемы. Либо пациент прикован к постели и не может ходить, либо причина вызова носит конфиденциальный характер, а то и вообще на месте ждёт какая-то неприятная история.

Мы остановились возле шикарного особняка по улице Снежной. Это была предпоследняя улица богатого района на севере Дубровска. Последней была Северная, но там дома были уже поскромнее, их покупали богачи из числа тех, кто только недавно влился в ряды знати и не передавал богатство и влияние из поколения в поколение.

На пороге меня встретила женщина лет сорока в богатой одежде. Её оценивающий взгляд проскользил по мне от макушки до носков ботинок, и только после этого она позволила войти. Странно, что дверь открывал не швейцар или охранник. Мне казалось, что при её состоянии женщина вполне могла позволить себе прислугу.

— Надеюсь, всё, что вы здесь увидите и услышите, останется между нами, — произнесла женщина, активировав механизм, который автоматически задёрнул шторы.

Лишь после того, как женщина убедилась, что никто не сможет подсмотреть, она развязала пояс халата, повернулась ко мне спиной и скинула одежду с плеч. Даже при тусклом свете лампы в глаза бросилось уродливое клеймо на правой лопатке с буквами «СК», что означало ссыльнокаторжный.

Предоставив мне достаточно времени, чтобы хорошенько рассмотреть отметину на коже, она накинула халат обратно и повернулась ко мне.

— Я знаю, что вы можете удалять шрамы и рубцы от ожогов. Поможете мне избавиться от этого уродства?

— Такое клеймо ставили только тем, кто совершил серьёзное преступление перед государством. Судя по тому, что вы находитесь здесь, а не на малахитовых рудниках, недостаточно тяжёлое для пожизненного заключения или смертной казни.

— Вы поразительно умны для своего возраста, — с едва скрываемым недовольством заметила женщина. Не понимаю, она всерьёз рассчитывала, что я не в курсе и соглашусь удалить это клеймо? Ищите дураков! Я на это подписываться не намерен.

— Надеюсь, вы понимаете, что клеймо ставили не для того, чтобы его сводили? — поинтересовался я.

— Именно поэтому я обратилась к вам и пригласила к себе домой. Я уже пять лет как вдова, а недавно познакомилась с одним интересным мужчиной. Боюсь, если он увидит клеймо, его отношение может кардинально измениться.

— Понимаю ваше желание начать жить с чистого листа, но сводить такой шрам от ожога я не намерен. По крайней мере, пока не увижу разрешения на эту операцию от представителей власти.

Разумеется, никто такое разрешение мне не даст. Преступления против империи не имеют срока давности и по этой статье преступников не амнистируют. Удивительно, что женщина вообще стоит передо мной, а не заканчивает свою жизнь на каторге. На беглянку она точно не похожа, так что я склонялся к мысли, что её вина была не такой уж и значимой.

— Мой муж умер на малахитовых рудниках пять лет назад, — решила открыться мне женщина. — Он пробыл там двенадцать лет, а задержан он был, когда ему стукнуло двадцать пять, а мне — двадцать два. Да, он впутался в плохую компанию. Не уверена, что вы помните в силу своего возраста, но семнадцать лет назад в Ярской губернии было громкое дело. Так вот, я была его женой, и пусть сама не участвовала в заговоре, но знала о нём. Знала, но не выдала заговорщиков, как следовало бы сделать. Что поделать, я старалась быть хорошей женой и поддерживать мужа во всём. Вадик пытался меня выгородить на суде, отрицал мою вину во время допросов, но мне всё равно дали десять лет каторги и на всю жизнь наградили этим клеймом.