Препод от бога (СИ). Страница 37

Мы вылетели рано с утра, еще затемно — но и до дома добрались уже намного после наступления темноты. На нашем горном плато темнеет раньше, чем в других местах — горы загораживают солнце. Однако в этот раз наступила уже полноценная зимняя ночь: отблески заката не горели больше на горных вершинах, небо не синело, а глубоко чернело, и звезды сверкали ярко и близко.

Между прочим, звездное небо тут было совсем другим: я не узнавал ни одного знакомого созвездия. Специалист я еще тот, конечно, но папа в свое время научил меня находить хотя бы Большую и Малую Медведицы и их вечных соседей в северном небе: Лебедя, Дракона и Лиру с ее ярчайшей Вегой. Тут их не было, я это заметил еще в первые дни, когда мы с Мишелем и Кэтрин частенько ночевали под открытым небом. Но тогда у меня было много других забот, а теперь я впервые задумался: а вот это Многомирье, вот эти параллельные миры с «немного разной магией для каждого мира, хотя общие принципы схожи» — каждый из них что, представляет собой отдельную вселенную, или все-таки разные планеты в рамках одной вселенной? И порталы — это, по сути, не межмировые, а межпланетные путешествия? Интересно, а «нормальный» звездолет на магии тут построить можно? А если можно, то как?

Впрочем, из меня, конечно, звездолетостроитель еще хуже, чем астроном! А вот узнать, как в других, более развитых мирах, обстоят дела на этот счет, я бы при случае не отказался.

Все это, однако, тут же вылетело у меня из головы, когда я скатился с крутого бока Леу и едва не упал в снег: несмотря на то, что я был закутан-перекутан, ноги все равно затекли и окоченели!

До чего приятно было видеть свой дом с его горящими окнами в заснеженной ночи! Да, банальный образ, но ведь банальности не зря стали распространены! Дверь отворилась — и на расчищенное крыльцо вышла Рагна, разумеется, ничуть не изменившаяся за четыре месяца, на сей раз в ярко-красном платье, видимо, как раз по случаю нашего возвращения. Впрочем, огоньки в глазах у нее горели не красные, а голубые — чтобы не так страшно смотрелись.

— Андрей! — обрадованно воскликнула она. — Леу! Как мы по вам соскучились! Лиихна, тебя мы тоже очень рады видеть.

Потом обернулась в дверь и крикнула:

— Мира, а ты за порог ни ногой! Сейчас он войдет! Ты еще не в форме, замерзнешь!

— Ничего, я охраняю проход, — сказал голос Габриэля, который, однако, звучал немного непривычно.

Лиихна следом за мной спрыгнула с шеи Леу — куда более изящно. А затем и сама Леу видоизменилась и встала в сугробе в своем самом симпатичном платье и кокетливой шляпке, купленной в Ненте.

За два дня до нашей поездки у нее произошел очередной качественный скачок: она явилась ко мне вечером с изменившимся лицом и возгласом: «Щеки! Андрей, как круто! Я наконец-то поняла, зачем они нужны, — и смогла их сделать!»

«Ура! — обрадовался я, с удовольствием ее разглядывая. — Ты выглядишь гораздо более гуманоидно! Полное превращение ближе с каждым днем!» А сам подумал, что теперь-то мы наконец можем целоваться. Поцелуи — это едва ли не мое самое любимое в сексе… ну, после собственно секса… и после ласк женской груди, наверное…

«По-моему, я выгляжу даже лучше гуманоида! — Леу улыбнулась мне ртом, полным острых клыков. — Смотри, какие крутые зубки забацала! У вас таких нет!»

На этом месте мой энтузиазм к поцелуям с Леу несколько увял — но в итоге я все-таки решился попробовать. И не прогадал!

— Леу, замечательный прогресс! — обрадовалась Рагна. — Смотрю, тебе, по сути, только кожа и кожные железы остались?

— Ну… не совсем, но близко к тому, — скромно сказала Леу. — Но это и есть самое сложное. Профессор говорит, что именно кожа в первую очередь отличает зверя от ящерицы. И строение почек, которое тоже с кожей связано. И что, возможно, мне придется даже откатиться назад до амфибии, а потом попробовать развить кожу в другую сторону…

— Справишься, — уверенно сказала некромантша. — У тебя явно немалые способности. Вон сколько ты осилила всего за несколько месяцев!

— Идите в дом уже! — крикнула Мириэль из-за порога. — Я тоже хочу посмотреть на новую Леу! И Рея обнять!

Мы последовали ее приказу.

В тепле Мира, с висящей у нее на поясе Ханной, сразу накинулась на нас с объятиями и поцелуями — мне досталось чуть больше, Леу чуть меньше, Лиихне еще поменьше, но никто не был обделен лаской! Я сразу понял, что Рагна права, и что Мира еще не совсем в форме: она казалась худее, чем обычно, и какой-то слегка уставшей, но в целом было видно, что ничего страшного с ней не происходит.

Рагна мне уже сказала в одном из предыдущих снов, что лактация дается Мире немного тяжелее, и что Саша стал очень плохо спать, часто будит ее по ночам — пришлось даже готовить для него мягкое успокоительное. При этом мальчик здоров, отравление прошло бесследно, наяву весел — непонятно, что его беспокоит? Хорошо хоть, маленькая Лида спит, как кирпичик!

Я наконец-то полюбовался на дочку, которая за прошедшие почти полтора месяца изменилась очень сильно, приобрела совершенно человеческие очертания и стала еще больше походить на мою маму, за исключением темных волосиков и острых ушек. Взяться за рукоять Ханны тоже было приятно в своем роде, хотя должен сказать, что я испытал острый приступ тоски, потому что, оказывается, воображая встречу, представил, будто она ждет меня в доме в человеческом теле, словно во сне, — увы!

— У нас все благополучно, в деревнях тоже, — отчиталась моя любимая мечница, как только я перевесил ее себе на пояс. — Два вольных поселения уже готовы, я велела старостам приезжать давать тебе присягу в первый день нового года. Со слугами тоже все в порядке, Фиртан вполне справлялся. На хозяйстве у Габриэля, вроде, нормально, но пусть это он сам тебе расскажет…

— Расскажу, — сказал Габриэль, — но ничего срочного нет, все ждет до завтра! А то и до послезавтра.

Я обернулся к своему соратнику, намереваясь то ли пожать ему руку, то ли тоже обнять, это уж как пойдет — да так и застыл. Потому что вместо Габриэля, разговаривая почти что его голосом, стоял незнакомый молодой парень!

Ну ладно, не совсем молодой. Годам к тридцати ему подходило, пожалуй: видно, что постарше моего нынешнего тела. Но по моим прежним понятиям — чуть ли не юноша. Острота ушей сделалась чуть более выраженной (хотя они остались короче и куда круглее, чем у Мириэль или даже у Саши), волосы почернели, глаза из обычных серо-голубых стали ярко-синими — тоже один из эльфийских признаков, как я понял, у них глаза всегда более ярких и странных цветов, чем у людей. А еще он сбрил усы и бороду.

Когда я уезжал, Габриэлю на вид было лет пятьдесят. И вот он как шикарно скинул за одну только осень и кусок зимы!

То есть, объективно говоря, за прошлый год он скинул больше, но почему-то изменения «от условных девяносто» назад к «условным пятидесяти» не так бросались в глаза. Может быть, потому, что они происходили медленно и у меня на глазах?

— Ни хрена себе, — наконец нашелся я. — Это связь с Лесом тебя так⁈

— Именно, — улыбнулся теперь совсем не старый рыцарь. — Госпожа Мириэль сотворила чудо.

— Сколько раз я говорила, не госпожихай, — фыркнула Мира, снова меня обнимая. — И баронессой не зови! Хочешь звать уважительно, зови учителем, я не против! — Тут она лукаво улыбнулась.

— Хорошо, учитель, — послушно поправился рыцарь, все еще улыбаясь.

Судя по его лицу, старческая угрюмость тоже его покинула: Габриэль по-прежнему казался серьезным, но куда более расслабленным и внутренне радостным, что ли, чем прежде.

— А где барышня Раввикиль? — спросил рыцарь. — Она вроде вошла с вами, а теперь ее нет…

— В их с отцом дом пошла, наверное, — сказала Леу беззаботно. — Там ведь Фиртан один сейчас живет, а они кузены. Тоже новостями обмениваться будут!

— Нет, — вдруг произнесла Ханна. — Лиихна пошла на кухню. Проголодалась, похоже!

А сама вдруг добавила мне мысленно: «Андрей, по-моему, тебе надо за ней пойти. Поговорить!»