Перья, которые кровоточат (ЛП). Страница 98

–И все же он проиграл Чейзу на предыдущих выборах – указывает Варша.

–Чейз умел нравиться людям. Граждане, проголосовавшие за него, были ошеломлены его обаянием. Роман, однако, скотина. Он действует с помощью власти, статуса и богатства. Жители Риверсайда слишком громкие, и их голоса всегда привлекали внимание. Но теперь, когда Чейз исключен из уравнения, у них не будет другого выбора, кроме как принять Романа в качестве сенатора.

–И как эта предполагаемая перестрелка будет помечена как нераскрытая? - Сигнетт спрашивает. –Здесь есть камеры как внутри, так и снаружи этого объекта. А охранники? Разве они не расскажут другую историю?

–Мы убили тех, кто стоял у ворот и в садах, когда мы добрались сюда, - говорит ей Соло. –Те, кто был с тобой, были верны Маверику и согласились ничего не говорить. Они не будут представлять для нас угрозы.

–Убитые нами охранники будут использованы в качестве жертв, - говорит Аарав. –Моя команда в настоящее время находится снаружи, подготавливая их тела. Камеры о которых ты говоришь , будут взломаны, чтобы показать нужнуюнам картинку, и, хотя шерифу не нужны какие-либо из этих доказательств, мы установим сцену вот таким образом, что это правдоподобно.

Сигнетт смотрит на Чейза, а затем на Аарава.

–Однако его не застрелили насмерть. Я ударила его ножом.

Аарав ухмыляется.

–Я просто скажу, что я чувствовал себя довольно...творчески в отношении своих методов.

–Если шериф действительно парень Романа, зачем вообще притворяться? - Я спрашиваю.

–Потому что патриотизм и праведность - это вещи, которые имеют тенденцию появляться в сердцах этих законопослушных ублюдков в неподходящие моменты, - утверждает Эдди. –Так что хорошо быть готовым.

Тишина охватывает всех нас, когда наваливается тяжесть всего происходящего. И в моем состоянии тихого созерцания я замечаю нескольких человек, входящих в поместье.

Сделка была заключена, и дела идут. Все кончено; все это, блядь, кончено. Просто так, это сделано. Но все уже не так, как прежде, потому что его больше нет, а жизнь все еще движется вперед. Будущее уже было написано, но его – его отняли у него в тот момент, когда он решил выступить передо мной; принять на себя основную тяжесть атаки, которая предназначалась мне.

Боже, я хочу закрыть глаза и уснуть. На неделю, месяц, год – я просто хочу, блядь, отключиться. Потому что бодрствование будет напоминать мне о том, что я потерял сегодня, и это шрам, который навсегда останется инфицированным, даже когда он состарится. Возможно, однажды я превращусь в ничто, но эта рана – она не покинет меня даже в гребаной загробной жизни.

Я бросаю взгляд в сторону Джейса и вижу, что Варша и Алекс теперь отошли от него. Несколько членов команды Эдди заворачивают его в мешок для трупов, и когда Алекс снова срывается, я проглатываю болезненный комок в горле и заставляю себя посмотреть в лицо Джейса прямо перед тем, как на нем застегнут мешок.

–Прости,- произношу я одними губами, как раз в тот момент, когда слеза скатывается с моих губ. –Я люблю тебя, Джейс, и мне так чертовски жаль.

69.

Я не могу выбросить из головы образы – Райли, пытающегося навязаться мне, безжизненное тело Мейва, истекающее кровью передо мной, и страх на лице Джейса, когда он обратился ко мне с такой просьбой перед смертью. Это постоянная череда кошмаров, несмотря на то, что я полностью бодрствую. Это выводит меня из строя, сжимает грудь до такой степени, что я не могу использовать свои легкие для вдоха воздуха. И когда я закрываю глаза, точно такие же образы оживают. Внезапно я чувствую запах дыхания Райли, когда он пытается прижаться ко мне. Я чувствую, как ледяные руки Мейва хватают мои, когда он смотрит на меня с болью на посеревшем лице, его горло пробито пулевым ранением. И я чувствую вес последних слов Джейса, и как много они значат, как для него, так и для Доррана.

Кстати, о Дорране...

Он стоит снаружи под дождем с тех пор, как Эдди высадил нас в «Finesse» несколько минут назад. Я попросила его подняться к нему в лофт, но он отказался. Я хотела настоять, но также не хотела беспокоить его, поэтому оставила его в покое. Я точно знаю, через что он сейчас проходит, и даже несмотря на то, что оставить его одного было для меня невыносимо, я должна была это сделать. Я думаю, это потому, что мне тоже нужно было немного времени для себя – подумать, забыть и заставить себя двигаться вперед. И вот, когда я вошла в лофт, я почти привалилась к стене гостиной – колени прижаты к груди, а руки обхватили ноги.

Я вздыхаю и бросаю взгляд на кусок плитки в крайнем левом углу комнаты. Она бежевая, нетронутая и неповрежденная, и я ей чертовски завидую. Мысль об этом заставляет меня немного рассмеяться, и я понимаю, что плачу.

–Черт, - выдыхаю я, затем запускаю пальцы в свои влажные от пота волосы и откидываю их назад.

Мои мысли возвращаются к Доррану. Он на улице под чертовым дождем – в полном, блядь, одиночестве. И мне нужно быть там с ним, а не забиваться в угол.

Соло отвез Алекса и Варшу в свою квартиру. Он хотел, чтобы мы с Дорраном пошли с ним, но первый отказался от предложения так быстро, что можно было подумать, что Соло предложил что-то возмутительное. Я не думаю, что когда-нибудь полностью пойму его в этой жизни.

Я шмыгаю носом, провожу руками по лицу, затем поднимаюсь на ноги. Все мое тело отяжелело, заставляя меня стонать. Я использую пол в качестве опоры и подтягиваюсь, затем, спотыкаясь, пробираюсь к маленькому окну в гостиной. Я достаточно надолго предоставила Доррана самому себе.

День закатился, и серый вечерний свет отбрасывает тусклые тени на улицу, делая вид передо мной немного призрачным. Все еще идет довольно сильный дождь, и вот он здесь, среди жестоких пелен ливня, стоит прямо перед своим гаражом, не двигаясь; смотрит в никуда.

Я сглатываю и выдыхаю, в свою очередь запотевая оконным стеклом, затем отодвигаюсь от него, прежде чем выйти из лофта.

Он может этого и не говорить, но я точно знаю, что Дорран нуждается во мне. Будь то просто побыть рядом с ним и ощутить вместе с ним громкую тишину, или поговорить с ним – я нужна ему. И я без колебаний признаю, что нуждаюсь в нем. Больше, чем я когда-либо нуждалась в чем-либо в своей жизни до сих пор. Без преувеличения.

70.

Единственное ощущение реальности, которое у меня есть прямо сейчас, - это быстро падающие капли дождя, которые почти барабанят по моей коже. Они неумолимы в своем подходе – вгрызаются в порез на моем лице – и все же каким-то образом они заставляют меня чувствовать себя…Я не знаю, приземленным, я полагаю. Потому что, если бы не дождь, я был бы слишком глубоко погружен в свои мысли, и в конце концов мои мысли затянули бы меня на дно. Но холодный ветер поддерживает меня в равновесии, и мурашки, которые он вызывает, напоминают мне, что я все еще жив.

Я не знаю, как я буду двигаться дальше без Джейса, и это потому, что мне не приходилось этого делать больше половины своей жизни. Он просто всегда был рядом, и хотя я не могу смириться с его потерей до конца своих дней, я чертовски уверен, что могу позволить себе чувствовать это. Дыра, которую он оставил в моей чертовой груди, никогда не заполнится, но я думаю, так оно и есть, когда ты теряешь часть себя. И это именно то, кем был Джейс: часть меня; другая сторона медали.

Отражение меня самого.

Я склоняю голову и закрываю глаза, и пытаюсь не дрожать, когда порыв холодного воздуха проносится мимо меня. Я слышу тихий плеск воды позади себя, за несколько секунд до того, как ощущаю ее присутствие. Ее теплое, ровное дыхание пробивается сквозь холод, когда она наклоняется и целует меня сзади в шею, и мое тело почти сжимается от того, как приятно было ощутить этот маленький жест.