Перья, которые кровоточат (ЛП). Страница 82

–А, вот и ты, - говорит он, когда видит меня, затем бросает комикс на диван, прежде чем подняться на ноги. –Он там, - говорит он мне, кивая головой в сторону двери. –И теперь, когда ты присоединишься к нему, я буду снаружи. Мне нужно кое-что подготовить. ‐ Он подходит ко мне, нежно касается одной из моих рук, затем уходит.

Вау.

Я направляюсь к двери, и чем ближе я к ней подхожу, тем лучше вижу, что находится за ней, через стеклянную панель в ее верхней половине. Пилы, ножи, молотки, ремни, тесаки и какие-то похожие на иглы стержни. Мурашки пробегают по всему моему телу, когда я вижу, как хорошо выложен каждый из этих предметов; насколько легкодоступными они должны быть для человека, который хочет ими воспользоваться.

Я подхожу достаточно близко к двери, чтобы при желании повернуть ее ручку и заглянуть внутрь, только для того, чтобы ахнуть и прикрыть рот рукой, когда вижу Доррана, почти залитого кровью, склонившегося над телом. В правой руке у него кухонный топор, и поскольку он повернут ко мне спиной, я не могу точно разглядеть, что именно он отрубает от трупа перед ним.

Я вне себя от потрясения, хотя и знаю, что не должна быть такой. В конце концов, вот кто он такой – мрачный, непростительно непримиримый; безумный перед лицом обрывающихся жизней. И Боже, я все еще люблю его, несмотря на то, что видела, как он практически разрезал человека на куски.

Я смотрю в другой конец комнаты и нахожу маму – ее запястья и лодыжки связаны, а рот заклеен скотчем – плачущей, наблюдающей за Дорраном. Ее лицо в черных разводах от туши, а волосы в грязном беспорядке. Ее серое платье-карандаш испачкано черным, как и ее ноги. Зрелище, которое она производит, за гранью удовлетворения, и если бы у меня был с собой телефон, я бы сделала ее фотографию и прибила к стене своей спальни.

Должно быть, она почувствовала чье-то присутствие или что-то в этом роде, потому что поворачивается в мою сторону, и когда наши взгляды встречаются, она начинает бороться со своими ограничителями. Каждый раз, когда она дергается, чтобы освободиться, ее спина ударяется о стальной шкаф позади нее, издавая громкий звук, похожий на стук.

Ее действия заставляют Доррана тоже обернуться, и когда он видит меня, он ухмыляется и поднимается на ноги. Ушел мужчина, который всего несколько часов назад стоял у меня за спиной и шептал слова ободрения мне на ухо. Который трахнул меня в душе и вымыл после. Потому что тот, кого я вижу перед собой, – это сама смерть - материализованная, ставшая человеком.

Дорран подходит к двери и останавливается перед ней, затем кладет левую руку на стеклянную панель, прежде чем посмотреть на меня сверху вниз.

Я прижимаю свою руку к его руке, затем осматриваю его забрызганное кровью лицо.

–Что ты делаешь?

Он слегка наклоняет голову и постукивает кончиком кухонного топора по мочке уха.

–Я тебя не слышу. ‐ Произносит ли он эти слова или произносит их одними губами, я не могу сказать.

Я жестом указываю вниз, прося его открыть дверь. Он кивает, затем отступает назад и открывает ее для меня. Как только он это делает, на меня обрушивается слишком сильная волна ледяного воздуха, за которой быстро следует всепоглощающий запах сырого мяса и крови.

–Господи, - шепчу я, затем прижимаю тыльную сторону ладони к носу. –Дорран, какого хрена?

Он хихикает.

–Слишком много для тебя?

–Ты вскрываешь человека, будь ты проклят. И воздух, блядь, воняет.

–Поправка: я расчленяю Тоби вон там, а не вскрываю его. ‐ Он щелкает языком, затем машет в сторону Тоби, чьи окровавленные руки находятся у головы вместо того, чтобы быть там, где они на самом деле должны быть. –Кроме того, твоей матери нужно было немного развлечься, прежде чем она расплатится, и это именно то, что я предоставлял. В конце концов, это меньшее, что я могу для нее сделать.

Я не могу удержаться от смеха. Похоже на полномасштабную вспышку. Любой другой увидел бы меня и подумал, что я сошла с ума, но Дорран только усмехается, заставляя меня смеяться еще сильнее.

–Ты невероятен, - говорю я, качая головой.

–И ты чертовски бесценна, Маленький Лебедь, - размышляет он.

Шесть простых слов, и все же они согревают меня изнутри. Только потому, что он тот, кто их произнес.

Я убираю руку от носа и пытаюсь не сосредотачиваться на вони, затем вхожу в комнату и встаю прямо перед Дорраном. Он выгибает бровь, глядя на меня, и я поднимаюсь на цыпочки, чтобы приблизить свое лицо к его.

–Скажи это еще раз.

Он ухмыляется.

–Ты, блядь, бесцененна, мой Маленький Лебедь.

Я бросаю взгляд на его губы и наблюдаю, как они растягиваются в ненормальной улыбке.

–Твоя, да? - Я встречаюсь с ним взглядом.

Его зрачки расширены, и блеск в них ни с чем не спутаешь.

–Я заикался?

Я хихикаю.

–Тогда поцелуй меня, - говорю я и стираю пространство между нами, прежде чем сжать в кулаке его испачканную футболку.

Он издает легкое шипение, роняет кухонный топор и притягивает меня к себе. Затем он обхватывает пальцами правой руки мое горло и сжимает, перекрывая доступ воздуха.

Мои легкие горят, когда я пытаюсь дышать, и когда я издаю сдавленный стон, Дорран смеется и прижимается своими губами к моим.

Мои чувства сходят с ума от вкуса крови и из-за мужчины, который держит меня в своей власти. Я стону и целую его сильнее, открывая его достаточно, чтобы пососать его язык.

Дорран громко стонет, и это звук, лишенный сдержанности; это шелуха и похоть, слившиеся воедино.

Он ослабляет хватку на моем горле, и я, в свою очередь, собираю его волосы в кулак.

–Ты поглотила меня полностью, Сигнетт, - хрипит он напротив меня. –И, Боже мой, я схожу по тебе с ума. Чертовски голоден. ‐ Он почти прижимается своим ртом к моему, заставляя меня выгибаться навстречу ему. Я влажная, мне жарко, и это... слишком.

–Ты из тех, кто умеет говорить, - говорю я ему, и когда он хихикает, я прижимаюсь зубами к его нижней губе, прокалывая там нежную кожу.

Дорран снова стонет – на этот раз громче, – затем толкает бедра вперед, и его твердый как камень член упирается мне в живот.

Я усмехаюсь, затем посасываю его нижнюю губу, наслаждаясь вкусом его крови на своем языке. Получаю кайф от самой сути, которая является частью каждого дюйма его тела. То, что делает его тем, кто он есть.

Дорран отстраняется, затем с открытым ртом покрывает поцелуями мою челюсть, шею и ключицу. Он вылизывает дорожку от моего горла, до самого подбородка, затем снова спускается ниже. Я закрываю глаза и массирую его кожу головы, пока он покусывает и посасывает кожу у меня за ухом, а другую руку опускаю между нами, чтобы обхватить его растущий стояк.

Он ворчит и прижимается носом к моей шее сбоку, покачивая бедрами в моей руке. Его дыхание тяжелое, прерывистое, и это только делает меня еще более влажной для него.

Что–то стучит по стальному шкафу - раз, другой, затем третий.

Я моргаю, выводя себя из транса, в который впала, и отпускаю волосы Доррана. Он хмурится и поворачивается лицом к моей маме, которая пристально смотрит на нас с пола.

–Слишком хочешь умереть, не так ли, Миранда? - насмехается он, затем пинает ее по связанным ногам, заставляя ее вскрикнуть. Затем он указывает на тело Тоби, у которого теперь синеет лицо. –Тогда хочешь закончить, как он, или хочешь особого обращения?

От льда в его голосе меня пробирает озноб. Он ровный и спокойный – смертельно опасное сочетание, когда дело касается его.

Мама бьется в своих оковах, точно так же, как я билась под Райли, умоляя его остановиться. Образы из прошлого штурмуют мой разум, но я проглатываю их и отталкиваю.

Ты - это не та боль, которую ты пережила, говорю я себе. Выше подбородок; оставайся сильной.

Дорран поворачивается ко мне лицом, как раз когда я успокаиваю дыхание и смотрю на него.

–Ты в порядке? - спрашивает он, затем касается костяшками пальцев моей щеки.