Перья, которые кровоточат (ЛП). Страница 11

Дорран щелчком открывает свой складной нож, затем складывает его.

Открывает.

Закрывает.

Открывает.

Закрывает.

Он делает это несколько раз, наблюдая, как я устраиваюсь поудобнее, затем прищелкивает языком.

–Прижмись спиной к колонне позади себя, подай бедра вперед и раздвинь ноги.

Я сглатываю, откидываюсь на колонну, выпускаю воздух через поджатые губы, чтобы немного успокоиться, затем толкаю бедра вперед, прежде чем раздвинуть ноги.

Взгляд Доррана тут же падает на мою киску, и он поправляет себя поверх джинсов.

Я пытаюсь не улыбнуться этому, но в конечном итоге терплю неудачу.

Он, конечно, замечает это и сокращает расстояние между нами, подходя ко мне невероятно близко. Он накрывает мои губы своими, и я буквально окутываюсь его теплом.

–Хочешь что-нибудь сказать, Маленький Лебедь? - мягко спрашивает он.

Я касаюсь своим носом его носа.

–Только то, что даже у Кровавого принца есть свои слабости, - размышляю я. –Под влиянием простой киски.

Он ухмыляется.

–О, мне не бывает трудно ни с одной киской, милая. ‐ Он снова открывает свой складной нож и подносит лезвие к моей вершине. Затем он опускает его к моему клитору, прикусывает мою нижнюю губу и поворачивает оружие, прежде чем одним толчком ввести его рукоятку в меня.

Я выгибаюсь, прислонившись к колонне, когда холодный металл входит в мою разгоряченную сердцевину, и ворчу, когда Дорран начинает двигать рукояткой внутрь и из меня.

–Это из-за твоей киски, Сигнетт, я потерял рассудок, - говорит он мне, а затем начинает трахать меня выкидным ножом всерьез.

Я выгибаюсь еще сильнее, когда трение делает меня еще более влажной, затем завожу руки за спину, чтобы я могла ухватиться за колонну. Мой рот приоткрывается, когда я тяжело дышу, и когда Дорран поворачивает ручку именно так, создавая равномерный интенсивный ритм, я стискиваю зубы и громко стону.

–Э-э-э-э. ‐ Он останавливается, затем смотрит на меня сверху вниз с весельем, танцующим в его блестящих глазах. –Если ты не хочешь, чтобы все здесь знали, какая ты шлюха для меня, я бы посоветовал тебе немного потише. ‐ Он снова медленно толкает ручку внутрь меня, но на этот раз не останавливается.

Я задыхаюсь и пытаюсь пошевелиться, но он качает головой, призывая меня не делать этого. Я чувствую самый конец острого лезвия у своего входа, и я дрожу от страха, а не от холода.

–Боже, как хорошо ты смотрелась бы истекающей кровью для меня, - мрачно говорит он, затем целомудренно целует меня, прежде чем вытащить ручку, а затем снова ввести ее обратно в меня. –Я бы упал перед тобой на гребаные колени, просто чтобы попробовать тебя на вкус. ‐ Он продолжает трахать меня выкидным ножом, и, черт возьми, его слова в сочетании с его грубыми манипуляциями заставляют меня сжиматься вокруг рукоятки, приближаясь к оргазму.

Дорран снова приближает свое лицо к моей шее сбоку, а затем глубоко вдыхает.

–Ты пахнешь так чертовски запретно, - шепчет он мне на ухо, и я слышу улыбку в его голосе, когда он добавляет: – и... как апельсины. Ты пахнешь гребаными апельсинами.

Я хихикаю и вскрикиваю, когда одна из моих рук соскальзывает, заставляя меня немного потерять равновесие.

Дорран быстро обхватывает меня свободной рукой за талию и прижимает наши тела друг к другу, и когда наши глаза встречаются, он наклоняет свой складной нож таким образом, что мой оргазм практически выплескивается из меня.

Пальцы ног у меня подгибаются; в груди становится жарко. Мои бедра движутся вверх; живот сжимается.

Я открываю рот, чтобы застонать, но он накрывает его своим. Я поднимаю руки, сжимаю его завитки между пальцами и трахаю его в рот, пока он продолжает помогать мне пережить мой почти ослепляющий оргазм.

Я как будто вибрирую, как будто каждый дюйм меня охвачен пламенем. Мое освобождение затуманивает мой мозг, а затем так же быстро очищает его. Я слегка обмякаю в объятиях Доррана, и когда мы прерываем поцелуй, он медленно вытаскивает из меня свой складной нож и заносит его между нами. Не сводя с меня глаз, он берет ручку в рот и сосет, а я остаюсь неподвижной, потому что трахни меня, это самое эротичное зрелище, которое я когда–либо видела.

Его темные ресницы трепещут, когда он издает тихий стон, затем вытаскивает ручку, прежде чем предложить ее мне.

Я приоткрываю губы и посасываю его один раз, но затем он забирает его у меня, прежде чем поцеловать снова.

Эта маленькая игра, в которую мы играем, – она расстраивает, раздражает. Но мне также нравится, как это работает, и поскольку это так красиво импульсивно, это заставляет меня трепетать настолько, чтобы предвкушать то, что должно произойти.

Это своего рода наэлектризовывает, за неимением лучшего слова.

–Как будто ты недостаточно зависима, - начинает Дорран, затем сглатывает. –Ты должна быть такой охуенно вкусной. Будь ты проклята, женщина; я даже не могу сейчас ясно мыслить.

Мы оба тяжело дышим, и я никогда не хотела обладать мужчиной больше, чем Дорраном Леджером.

–Я... - начинаю я, но останавливаюсь, когда его телефон звонит один раз, а затем второй.

Он неодобрительно хмыкает, отходит назад, засовывает складной нож в передний карман, поднимает меня на руки и ставит на ноги. Затем он наклоняется, чтобы поднять с земли мои шорты.

–Я оставлю их себе, - говорит он с ухмылкой, прежде чем наполовину засунуть их в задний карман джинсов. –Мне нужно будет чем-нибудь почистить свой член после того, как я кончу с твоим именем на устах сегодня вечером.

Я прерывисто выдыхаю, и его ухмылка становится шире, но затем он хмурится, когда его телефон снова звонит. Он быстро достает его, читает сообщения, затем раздражается, прежде чем посмотреть на меня.

–Мне нужно идти. ‐ Затем он неопределенно указывает на меня. –Прикройся. С этого момента никто не увидит эту киску, кроме меня. Тебе это ясно?

–Даже мой косметолог? - Язвительно замечаю я.

–Ну, если только у них нет желания, чтобы им засунули в глотки их кровоточащие кишки, Маленький Лебедь, тогда нет; нет, они не могут.

–Значит, это твой способ заявить о своих правах – используя угрозу и удовольствие, чтобы привязать меня к себе? - Я спрашиваю.

Дорран ухмыляется так, что даже Люцифер мог бы задрожать. Он хватает меня за подбородок и целует один раз, а затем кладет телефон в карман, подходит к колонне напротив той, с которой он взобрался, и встает на перила. Точно так же, как он встал, он использует дождь в качестве прикрытия и мотивы, чтобы спуститься, и через несколько секунд он пересек сад и взобрался на стены поместья, используя разросшиеся листья, покрывающие его. Он скрывается из виду прежде, чем охранники могут его заметить, и именно тогда я понимаю, что задержала дыхание, поэтому закрываю глаза и выдыхаю через нос.

Из–за этого человека меня на днях жестоко убьют, и, честно говоря, я не могу дождаться своего конца, особенно потому, что я знаю, что он будет рядом со мной - заставит меня тосковать по нему даже после смерти.

7.

Когда я подъезжаю на своем харлее и паркую его у обочины, я вижу его серебристый внедорожник, стоящий перед «Finesse».

Дождь наконец-то прекратился, но ветер все еще холодный, до такой степени, что он фактически кусает кожу на моем лице и руках, когда я пробираюсь к мужчине, прислонившемуся к капоту его машины.

Кристофер Соло – бывший шериф округа Риверсайд – не только наставник Джейса и меня, но и парень, который спас наши жизни почти два десятилетия назад. Он вытащил нас из грязи и сделал теми, кто мы есть сегодня, и, честно говоря, я люблю то, кем я являюсь сегодня. Я доволен той жизнью, которой я живу, тем, что я делаю. И если бы не мужчина, стоящий передо мной, я был бы всего лишь запятнанным воспоминанием на фоне бесчисленного множества других.