Невестам положено плакать (СИ). Страница 38

Эгг не ожидал этого.

Гленна целилась в горло. Хватка на затылке ослабла. Эгг покачнулся и принялся заваливаться прямо на неё. Тяжесть была непомерной, бок пронзила болью и холодом. Гленна не сразу поняла, что нож, всё-таки, настиг её, хотя и не там, куда целился умирающий король.

Девушка с трудом оттолкнула от себя ещё дышащего Эгга. Она вырвала нож из собственной плоти, не пытаясь сдерживать крик боли и ужаса, не понимая, что кровь в этот миг принялась покидать её тело так быстро, что надежды на исцеления не осталось. Она воткнула его в живот короля по самую рукоять прекрасно понимая, что делает.

В ушах стало звенеть. Звуки боя не утихали. Девушка стремилась отползти подальше от жертвенного камня, который так и не изведал её крови. Силы стремительно покидали её и сознание мутилось. Шум моря стал нестерпимо громким. Она не нашла в себе сил прыгнуть вниз, тело немело. Жизнь покидала её и без этого.

Вдруг она различила среди прочих звуков собачий лай.

«Пурка!» – подумала Гленна и улыбнулась.

Борс здесь. Как именно он попал сюда, как узнал о её беде? Это было неважно, хотя Гленна бы хотела услышать эту историю. Он не даст ей стать жертвой тёмных богов. Она уйдёт с миром, так или иначе.

Шум моря заполнил всё вокруг. Там внизу о скалы билась солёная, но живая и подвижная вода. Глаза Гленны уже ничего не видели. Она стянула с пальца материнское кольцо.

«Помоги Борсу уйти живым, – попросила она мысленно, со всей всей искренностью, на которую была способно, – и его собаке – тоже».

Она бросила кольцо в сторону шумящих волн. Пока оно летело вниз, Гленна подумала, что отомщена теперь Онора, которую продали за море. Хотя бы один из её палачей поплатился за содеянное. Может, дух несчастной принцессы теперь сумеет найти покой? Всё вокруг залил свет. Она подумал, что так выглядит смерть.

Несколько долгих мгновений она и впрямь верила, что нить её жизни оборвалась. Она не чувствовала ничего: ни боли, ни вкуса крови на губах, ни запаха ночной темноты.

Свет и звук навалились на неё неистово. Она захлебнулась в них, но поняла, что её лёгкие сделали вдох. Глубокий, колючий, точно она тонула, а теперь вынырнула на поверхность. Гленна открыла глаза. Ночь обратилась в день. Над ней пролетели, сверкая крыльями, лебеди. Настолько огромные, что на их крыльях уместилось бы по лошади. Она замерла, не в сила поверить в то, что видит.

Одна из птиц опустилась к ней. Гленна толком и не поняла, как именно птица заставила её замученное тело оторваться от земли. Вот она уже в колеснице, сотканой из серебряных нитей тумана, птицы тянут её за собой, кружат над утёсом.

Боли не было, слабости – тоже. Свет бил в вернувшие способность видеть глаза. Девушка попыталась закрыться от него руками и поняла, что ладони её теперь не перепачканы в земле и крови.

Крики людей, полные страха сменили лязг металла, заглушили шум моря и заставили Гленну поверить, что всё происходящее реально. Внизу она увидела убегающих стражей, убоявшихся свершённого волшебства. Затем – тело Эгга, тлеющее на глазах, точно время для него ускорило свой бег. Через пустые глазницы, рёбра и прочие кости пробивались ярко-голубые цветы. Они росли, пока круглые листья и венчики лепестков не сокрыли его полностью. Камень, осквернённый белыми знаками неблагих божеств, рассыпался пеплом.

Лебеди, сделав в голубом небе круг, сели на край скалы. Гленна не смотрела на то, как складываются исполинские крылья и не могла поверит своим глазам... Именно этого она когда-то ждала на берегу реки, куда бросила кольцо. Тогда оно привело к ней Борса и, кажется, она тоже видела лебедя, но посчитала его совершенно земным. Было ли так на самом деле? Могло ли случиться, что ей в тот день было послано испытание? Может, чтобы получить помощь небесного воинства, нужно было сперва доказать, что ты этого достоин?

Она не сразу увидела Борса. Он, облачённый в сиявшую золотом кольчугу поднимался по склону горы. Вдруг, его обогнал Пурка, радостно лая. Он устремился к Гленне, покрывая её поцелуями. Когти радостного пса стучали по полу колесницы, точно она была сделана из полированного металла, а не из подвижного тумана. Она засмеялась. Всё переменилась, весь мир наполнился волшебством, а охотничий пёс, к счастью, остался прежним.

Борс подошёл, ступил в колесницу, взял в руки поводья, ведшие к перевязям на телах белокрылых птиц. Он улыбался.

Гленна вспомнила все те моменты, когда ей казалось, что взгляд его куда глубже и мудрее, чем должно. Сколько раз она сомневалась в том, что Борс обычный человек, каким хотел казаться? Без счёта! Теперь же всё вставало на свои места.

Она о многом хотела расспросить его, но данное некогда обещание сковывало её. Тогда Гленна посмотрела на лебедей и сказала:

– Скажи мне, Борс. Я не могу спрашивать о твоём прошлом, но могу ли спросить откуда родом эти птицы?

Именно это было важным сейчас. Верно ли она поняла? Он рассмеялся.

– Ты можешь спрашивать о чём угодно, потому что заслужила право на это. Никакие обеты тебя отныне не ограничат.

Борс взглянул на голубые цветы и остатки пепла, которые стремительно уносил ветер. Поводья в его руках были ему привычны, сомнений в том не было. В его ножнах покоился меч, рукоять которого казалось невообразимо древней.

– Эти птицы прилетели из страны, которую ты зовёшь Авалон. Туда вхожи те, кто храбр сердцем и благороден душой. Тот, кто сохранил верность доброте и справедливости узрит золотые врата Авалона, а они перед ним откроются.

Эта и моя страна, Гленна. Однажды ты спросила меня: назвали ли меня Борсом в честь артурова рыцаря. Тогда я тебе не ответил, потому что дал обет хранить тайну моего дома. Теперь же скажу: нет.

Гленна смотрела на него, боясь, что поняла не верно.

– Скажи мне, Гленна, хочешь ли ты войти во врата моей страны и обрести там успокоение и, может быть, счастье?

Она стремилась к этому. Обрести дом, покой, счастье. Её сердце прежде велело девушке искать всё это в родной земле, в Ирландии, где ей тоже не нашлось места. Она поняла, что должна была умереть на этом утёсе. Если ни как жертва теням, то просто как простая смертная, истекая кровью под ликом холодной розовой луны.

Должна была, но ей оставили выбор.

Она подумала про Авалон, волшебный остров, сокрытый в серебряном тумане. Это была земля, куда ушли светлые сиды, куда отправилось артурово воинство во главе с мудрейшим из королей. Земля, в которую нельзя было попасть просто так. Можно было искать путь на Авалон, потратить на это десятилетия, но не преуспеть.

Авалон – край, где не было ни войн, ни болезней, ни голода, ни смерти. Не было в ней места горечи предательства, а в сердцах его жителей не приживалась подлость.

Хотела бы она увидеть эту страну? Когда-то девочкой, она грезила о ней, слушая истории филидов, но никогда не верила в то, что и впрямь сумеет туда попасть. Она слишком рано постигла горечь одиночества, оттого непозволительно быстро в ней зародилось неверие в волшебство.

Только по всему выходило: старые легенды не врут. Гленна вспомнила свой путь, свою тоску по дому, преданность госпоже, которую она, так вышло, продолжала хранить и после её смерти. Вспомнила предательство короля, которому верила, смятение, которое чувствовала все эти дни. Теперь же внутри зарождался свет, подобный тому, какой источало белое лебяжье оперенье. Может, он был там всегда, просто до этого ему было трудно разгореться?

Гленна почувствовала, как нить удерживающая её на земле Ирландии, та самая связь, что так отчаянно тянула её обратно, медленно тает. Это не было отречение, это было благословение матери, породившей её. Ирландия отпускала Гленну, радуясь за своё повзрослевшее дитя. Её путь здесь был окончен, чтобы уступить место началу нового.

Борс прижался губами к её пальцам, когда она вложила свою руку в его ладонь. Степенно расправив крылья, лебеди взмыли ввысь. Они тянули облачную колесницу под радостный лай Пурки. Пёс ликовал, предвкушая возвращение домой. Лебеди возносились в небо, оставляя за собою ночь, облака и звёзды. Гленна поняла, что на самом деле её долгая дорога с самого начала вела её к золотым вратам в страну, которой не было прекрасней.