Оникс и слоновая кость. Страница 32

– Вот Сигни в цирке самое место, – добавил Корвин и улыбнулся, ломая ледок, возникший вдруг между ними.

– Не удивлюсь, если она там когда-то выступала. – Кейт улыбнулась в ответ. – По крайней мере какое-то время. Впрочем, с ней ни в чем нельзя быть уверенной. Сигни врет как дышит, сегодня расскажет одну басню, завтра – совершенно другую.

– Твоя подруга – самая любопытная девушка, которую я когда-либо встречал. Хотя, если между нами, ее бесконечные вопросы и мертвого выведут из себя. Это, кстати, одна из причин, по которым я удрал из лагеря.

Кейт хихикнула. Несмотря на свою привязанность к Сигни, она прекрасно понимала Корвина.

– И что она у тебя выпытывала на сей раз?

– Расспрашивала об инквизиции. – Принц потер лоб. – У нее, видишь ли, в голове не укладывается, почему мы позволяем золотым плащам отнимать детей у матерей.

– Она этого не понимает. Или не хочет понимать. – Кейт неловко пнула камешек носком сапога. – Хотя кое в чем я с ней согласна.

– В чем именно?

– В руках магиков, – начала она, тщательно подбирая слова, – сосредоточилась огромная власть, равной которой, полагаю, у них никогда прежде не было. Они делают все, что хотят: вторгаются в дома, разрушают семьи. Знаешь, меня удивило, что твой отец разрешил создать инквизицию.

– А он и не разрешал. – Корвин, в свою очередь, пнул сапогом кустик плакун-травы, влажно поблескивавшей голубыми лепестками, из-за которых растение и получило свое название. – Это Эдвин. Все, что сейчас делается в стране, происходит по его указке. Даже мост через Красногонку – его идея.

Кейт едва не задохнулась от гнева. Эдвин всегда был с гонором, но она и представить не могла, что он попытается захватить власть при живом отце. Из-за его дурацкого моста погибла Элиза Кейн. Эдвин, восседавший в высокой башне Норгарда, не имел права принимать такие решения.

– Мой отец… – Корвин сглотнул, жилы на его шее вздулись. – Видишь ли, слухи не врут. Он действительно болен. Его как будто что-то гложет изнутри, и целители не могут ему помочь. Болезнь изнуряет его тело и туманит его разум. Никто не знает, что это за недуг. Все началось после того нападения.

«Это же было несколько лет назад!» – подумала Кейт. Ей казалось неестественным, что болезнь длится так долго. Нет ли тут какой магии? Ее старый учитель рассказывал, что во время Сиванского нашествия магики-лекари использовали свое мастерство для создания заклинаний, наводящих порчу: лихорадку, нарывы, понос. Но таким занимались магики-чародеи. Диким, вроде ее отца, подобное было не по плечу. Объяснить это Корвину она, конечно же, не могла.

– Иногда отец неделями не может вымолвить ни слова, – продолжил он. – А когда начинает говорить, несет полную околесицу. Мы пытаемся скрыть истинное положение дел, однако кому-то же надо править страной.

«Почему тогда Эдвин, а не ты?» – хотела спросить Кейт и тут же сама поняла почему. Знака к урору до сих пор не было. Похоже, боги вообще не хотели его подавать.

– Слышу сомнение в твоем голосе, – тихо, но с нажимом произнесла она.

– Я впервые увидел, как инквизиторы арестовывают ребенка. – Корвин вздохнул. – То, что сделала его мать, действительно ужасно, но Сигни права. Женщина просто не могла иначе. Моя мама поступила бы так же, попробуй кто-нибудь забрать меня или Эдвина. Вероятно, и я бы тоже, будь у меня сын.

Его признание удивило Кейт. Несколько месяцев после смерти матери, едва заслышав слово «дикий», Корвин кидался с кулаками на первое, что ему попадалось под руку. На костяшках его пальцев до сих пор белели шрамы. И вот теперь он сочувствовал одной из них.

– С другой стороны, – продолжил принц, – изначально идея поддержать создание инквизиции принадлежала вовсе не Эдвину, а нашему отцу. Еще до… до его болезни. – Корвин вдруг умолк и подозрительно взглянул на Кейт. – Я слышал, как он спорил по этому поводу с твоим отцом накануне покушения.

Кейт посмотрела на него, не решаясь отвечать ему. Разумеется, отец протестовал бы против введения инквизиции. Странно, что он не поделился своими опасениями с ней. Даже после ареста не захотел встретиться. А ведь мог бы предупредить. Тогда она поехала бы на Ишские острова, а не в Фархольд. Впрочем, может, он и пытался, да Корвин не передал его послание.

«Отправляйся в Фенмор…»

– Ты как-то притихла. Что-то не так?

– Нет. – Кейт покачала головой. – Просто я почти ничего не знаю о той ночи.

Корвин почесал щеку, на которой уже темнела отросшая щетина. После отъезда из Андреаса он избавился от бороды, но брился далеко не каждый день.

– Ну теперь тебе известно несколько больше. – Под ее острым взглядом Корвин стушевался. – Я помню, как ты меня расспрашивала. Повторяю, мне жаль, надо было сразу тебе все рассказать. Ты имела на это право.

– Да уж, имела. – Кейт с ужасом поняла, что принц помнит о разговоре в почтовой башне куда больше, чем утверждал. – Может быть, мне еще что-нибудь следует знать? – грубо спросила она, вставая.

– Нет, – Корвин насупился и отвернулся, – теперь тебе известно все.

«Это вряд ли». – Кейт пристально посмотрела на принца.

– Как я могу тебе верить, если ты столько от меня скрыл?

– Тебе не совестно? – В глазах Корвина сверкнул гнев. – Это же твой отец пытался убить моего. Он с ним сделал что-то такое, после чего от старика осталась пустая оболочка.

– Ты обвиняешь моего отца в колдовстве? – Кейт бросила на него свирепый взгляд и убрала с лица волосы, растрепанные ветром.

– Нет, но… – Корвин тоже поднялся и грозно навис над Кейт. – Когда я ворвался в отцовские покои, Хейл сказал, что ему очень жаль. Мол, знай он, что все так обернется, ни за что бы не стал делать подобного.

– Чего именно? Нападать с кинжалом? Он не знал, что, если человека ткнуть ножом, пойдет кровь? Корвин, это же лишено всякого смысла.

– Согласен. Я много размышлял над его словами. Однако он так и сказал.

– И ты не попросил его объясниться? – Кейт сжала кулаки.

Она не помнила себя настолько злой с того дня, как ей отказали во встрече с отцом.

– Попросил. – Принц потер пальцем подбородок. – Он не пожелал давать никаких разъяснений. Мы даже не знаем, действовал ли Хейл по наущению врагов короля, из личной мести или здесь вообще замешано нечто иное.

Она стиснула зубы. Ее отец – наемный убийца? Чепуха! Тем не менее…

– Я хочу узнать, почему он это сделал, – торопливо сказала она. – Потому и согласилась вернуться в Норгард. Мне нужна правда, ты это можешь понять?

В глазах Корвина промелькнула странная искра, его лицо подобрело.

– Я понимаю. Должно быть, неизвестность была для тебя пыткой все эти годы. – Он взял ее за руку и пристально, не мигая, посмотрел в глаза. – Кейт, я обещаю помочь тебе выяснить правду.

Она вгляделась в его лицо, ища тень неискренности. Тщетно. И тут до нее дошло, что случилось. Гнев мигом угас. Перед ней стоял тот, прежний Корвин. Он, как умел, пытался с ней помириться. В детстве они редко ссорились, но уж если ссорились, то «на всю жизнь». Оба отличались редкостным упрямством, и никто не хотел ни признать себя неправым, ни уступить. Почему-то этот отголосок прошлого, в отличие от остального, не страшил Кейт. Впервые за много дней она успокоилась. Когда-то она верила Корвину больше, чем кому бы то ни было, за исключением отца. Что же, может быть, ему до сих пор можно доверять?

– Руку на отсечение дашь? – с полуулыбкой припомнила она их детскую клятву.

Корвин чиркнул ребром ладони по левому запястью, исполняя полузабытый ритуал, однако, прежде чем протянуть ей руку, произнес:

– С одним условием.

– То есть?

Принц поднял венок.

– Ты наденешь его! – Он шагнул к Кейт и нахлобучил венок ей на голову.

Теплые пальцы Корвина коснулись щеки, и ее шея покрылась гусиной кожей.

– Дай-ка я на тебя посмотрю. – Он отклонился, оценивающе глядя на девушку. – Выглядишь очаровательно и вовсе не глупо.