Ворон, который меня пленил (СИ). Страница 2

И половина находят пару за первые два года, оставшиеся — за следующие два-три. А одна из ста остается кусать губы и гадать, что же с ней не так. Я винила цвет. Отец мой — чистокровный черный Ворон, который однажды встретил на границе девушку из фадийского рода. Фадийцы мелкие, рыжеватые, с вытянутыми глазами-рыбками, и я родилась смеском. Немного не такая глазами, еще и размерами помельче прочих, а главное — с рыжиной, нагло пробивающейся через благородный черный. Со ржавчиной, как обидно говорят. А черные Вороны — это, прежде всего, разум. Они рациональны, они сначала смотрят. Когда смотрят — видят…

Мама говорит, надо верить и ждать. Отец не говорит ничего, но порой я ловлю в его взгляде скрытую вину за тот его нестандартный выбор, за который расплачиваться будут дети. Подружки уверяют, что я хорошенькая, что все вот-вот сложится, что мой Ворон вот-вот найдется. За глаза, наверное, судачат, что поздно уже. Я и сама знаю, что поздно. И знаю, что вовсе не хорошенькая я. Глаза-то не те, и волосы, и возраст уже…

А верить и ждать бесконечно, может только один из ста. Вера и ожидание — жестокие жернова, которые перемалывают кости каждый день, а порой — каждый час. И однажды ты ждать уже не можешь. Не в силах больше думать, надеяться или искать, ты отправляешься куда глаза глядят, куда несет ветер. Куда угодно, только бы не оставаться на месте. Лишь бы что-то делать.

Я, высокородная княгиня из рода Воронов, покинула родительский дом, сняла комнату в городе и ухитрилась найти работу.

За что браться первым было не понятно. Поразмыслив, я взялась за инструкцию. На потертой тканевой обложке золотым по черному торжественно значилось:

ДОЛЖНОСТНАЯ ИНСТРУКЦИЯ ПРИЕМЩИЦЫ ПОЧТОВОГО БЮРО

(только для служебного пользования)

На первой странице рукописно, но тщательно было выведено:

Общие положения:

1.1. Приемщица почтового бюро (далее — приемщица) является полноценным сотрудником почтового отделения, осуществляющим выполнение почтовых услуг.

1.2. Приемщица обязана выполнять свои обязанности с соблюдением закона Порядка, действующих на тот момент законодательных и нормативных актов Соединенного Королевства, а также внутренних инструкций почтового бюро.

Быстро заскучав от обтекаемых описаний, я бегло просмотрела страниц десять, не нашла ничего особенного и отложила инструкцию на потом, решив навести порядок на столе. На нем вразнобой лежали карандаши, стояли весы, лежали три конфетки в розовых фантиках и множество записок. Видимо, их оставила Лада. Записки я прочитала внимательно, ожидая найти что-то полезное для работы.

Тезей, Киндр, Липиц?

Не забыть розовое на 7!

У коровы три рога! Му!

Дридметр Анималегус

18-26-1

51+3=52

Ни одной записки я не поняла, но выкидывать поостереглась, сложила и отложила в сторону. Конфеты убрала к запискам. Их даже пробовать не хотелось. Все-таки дух умершей от старости воронихи еще витал и над записками, и шамкал стертыми зубами над недоеденными конфетками.

Только-только я навела на столе порядок и села, в недрах стены страшно загрохотало.

Я подпрыгнула.

Грохот приближался вместе с ужасным, режущим уши визгом, откуда-то со спины. Выпрыгнув из-за стойки, я отступила к двери, готовясь в любую секунду обернуться и улететь.

Шум нарастал. Дойдя до кульминации, затих.

Тут же из дальней стены раздался женский крик:

— Лада! Принимай!

Поняв, что грохот издавал подъемный шкаф, я отлипла от стены. Деликатная конструкция, как ее охарактеризовал Аний, по уровню деликатности напоминала лося в период гона.

— Скорее же, ну! — потребовали снизу. — У меня народ стоит!

Работа моя! Я кинулась к подъемнику, поспешно распахнула черные створки. В ящике стоял еще один ящик, до краев набитый письмами и посылками.

Поспешно схватив ценный груз, чтобы не задерживать, я крикнула в жерло.

— Приняла!

— Наконец-то, — проворчала неизвестная снизу. — Держишь, Лада?

— Держу! — с облегчением ответила я, прижимая к груди всю пачку и наклонилась к ящику. — Только я не Лада! Она померла!

На последнем слоге пустой подъемник ухнул вниз. Взвизгнув, я отпрыгнула. Грохот был такой, что зазвенело в ушах. Единственное письмо в ячейке, которое поправлял Аний, подпрыгнуло и снова упало.

— Лада! Чтоб ты преставилась уже, старая ворона!

Оказывается, ящик нужно было держать. Даная — так звали женщину снизу — поднимала его наверх. Мне же надо было придержать веревку и спускать подъемник вниз, потому что сам он не держится. Одна поднимает, другая — спускает, так справедливо. Кое-как оправдавшись перед Данаей и с трудом докричав до нее, что я не Лада, я решила тщательнейшим образом проштудировать инструкцию. Хотелось делать все идеально, чтобы не придраться. Чтобы меня в пример ставили и Ладу больше не вспоминали, потому что я — лучше. Все учителя хвалили за усердие.

Я успела прочитать первые три страницы из пятидесяти.

Потом в бюро один за другим прилетели вестники. Разные — молодые, зрелые, старые, все мужчины. Черные мундиры и нечитаемые взгляды заполнили комнату, так что потемнело, несмотря на многочисленные окна. Наверное, еще и на балконе стояли, я уже не видела. Какое там разглядывать лица и знакомиться?! Я заметалась, пытаясь разобрать пришедшие письма и посылки по алфавиту. Задача оказалась невыполнимой. Отправлений оказалось не меньше трех десятков и все разные — тонкие конверты размером с ладонь, пухленькие тяжелые треугольнички, обернутые тканью; объемные свертки, похожие на свернутые газеты.

В глазах прыгало. Помня, что Аний сказал мне сортировать письма по алфавиту, я все же поспешно принялась рыться в ящике, надеясь сортировать по ходу. Буквы «А» не нашла, пришлось искать «Б». Ее тоже не оказалось. Почерки везде были разными, время неумолимо шло, пока я вчитывалось. И все это происходило под тяжелыми глазами мужчин.

— Долго, — сурово сказал кто, одним словом отшвыривая меня от волнения к панике.

От испуга я случайно отыскала «В». Совсем тонкий конверт с ладонь. На нем было размашисто написано:

Власию Доргопуту от Ироя Мечехвоста.

Колебаться времени не было. В мгновение убедив себя, что сортировать по именам отправителей вполне себе пригодный вариант сортировки, я схватилась за письмо, сверяя его с описью.

Ага, Долгопут, ценные бумаги в Сайпан.

Мужчины смотрели на меня через стойку, дружно препарируя взглядами. Чувствуя себя одинокой воительницей перед огромной армией, я мигом вспотела. Еле обнаружив книгу учета, которая лежала прямо передо мной, судорожно начала черкать в графах.

От кого, куда, опись, дата, подпись.

— Кто первый? — дрогнувшим голосом вопросила вслух, надеясь, что делаю все правильно.

Глава 3. Вестники

К стойке подшагнул самый старый, седой Ворон. По возрасту, старше отца.

Критически оглядев подсунутую ему под нос открытую книгу, мужчина чуть скривился. Вонзившись ногтями в ладонь, я ждала, следя за его лицом. Надеялась, что смогу прочитать в нем хоть что-то. Так или не так? Оценивающе глянув на место назначения, Ворон черкнул в графе «вестник» свое имя и еще что-то.

Вроде порядок.

Я почти обрадовалась первому успеху, но вестник не отложил карандаш, а снова воззрился на меня.

— Попутного ветра, — почти уверенно произнесла я.

Мужчина демонстративно взвесил письмо на сухой ладони и не двинулся.

— Попутного ветра? — уже тише повторила я.

— Долго, — опять выдохнул кто-то.

Старый вестник вздохнул в сторону.

— Легкое, — коротко произнес он. Голос мужчины поскрипывал, как давно не смазанный механизм.