Гений Медицины (СИ). Страница 17

— Да, — кивнул Болотов. — И оба а-аристократы. Их надо тщательно обследовать.

Не считаю, что врач должен как-то по-особенному лечить аристократов. Якобы лучше, чем простолюдинов.

— А жалобы на давление у них давно? — уточнил я.

— Г-говорят, уже несколько месяцев, — ответил Евгений. — А т-там не знаю, может, и раньше были, они не мерили.

— Тогда прав ты, — подытожил я. — Их надо тщательно обследовать.

Болотов торжествующе взглянул на Шуклина, но тот этого даже не заметил, так как лежал с закрытыми глазами.

— Костя! Женя! Паша! — в ординаторскую вбежала Тарасова. — Помогите!

— Что случилось? — первым быстро отреагировал я.

— Там по отделению, — выдохнула Лена, — бегает голый мужчина!

Глава 8

В этом отделении точно творится что-то странное. Хотя в данном случае это не обязательно должен быть психически больной. У меня есть и другие подозрения…

— Пойдём скорее! — воскликнул я, первым выбегая в коридор.

Голый мужчина действительно наворачивал круги по всему коридору отделения.

— Это же С-синицев, — прошептал Болотов, на всякий случай прячась за меня. — Только что у н-него были.

Тот пациент, который лежит с высоким давлением. Это ещё раз подтверждает мою теорию. Только бы не опоздать.

— Санитаров позовите кто-нибудь! — прокричала Ольга Петровна. — Ему надо успокоительное вколоть!

— Нет, — возразил я. — Это только усугубит положение!

В несколько прыжков я нагнал пациента и зафиксировал его на месте, заведя за спину его руки. Хотя он не особо и сопротивлялся, сразу стал вялый и послушно остался стоять в таком положении.

— Где здесь бокс? — быстро уточнил я у медсестры.

— Да вот, сразу направо будет, — растерянно отозвалась она. — Но психологически нестабильных пациентов мы там не держим…

Я не стал её слушать и отвёл пациента в палату.

Одиночная палата, именуемая в отделении «боксом», служила каждый раз для разных целей. Сейчас я уложил мужчину на кровать и тут же просканировал диагностическим аспектом.

Ага, подсвеченное сердце, сосуды. И сильно повышенное артериальное давление, что подсказал мой кардиологический аспект.

Гипертонический криз, как я и подумал.

Состояние, при котором артериальное давление резко повышается до критических отметок. У этого пациента — двести десять на сто двадцать.

Кошмарно высокое давление.

На его фоне и произошло помутнение сознания, вследствие чего он начал вести себя неадекватно. Такое случается, хоть и нечасто. Если бы мы вкололи ему галоперидол — давление могло подскочить ещё сильнее. Привести к инсульту, как минимум.

— Урапидил, двадцать миллиграмм, внутривенно, струйно, срочно, — скороговоркой проговорил я вбежавшей вслед за мной медсестре.

Кстати, это была не Ольга Петровна, та в палату, видимо, побоялась идти.

Молоденькая медсестра тут же кивнула и быстро умчалась за препаратом. Спустя минуту она уже делала внутривенную инъекцию, ловко попав в вену с первого раза.

Я в это время контролировал давление кардиологическим аспектом, заодно держа в тонусе все сосуды, чтобы не было осложнений. Сил это отнимало очень много, но Урапидил — сильный препарат, а давление нам надо снижать медленно.

Резкое снижение давления чревато дополнительными проблемами, связанными с сосудистыми реакциями.

Через десять минут давление мы снизили до цифр сто девяносто на сто. Всё ещё очень высокое, но постепенно движемся в нужную сторону.

— Что со мной было? — просипел пациент.

— Давление сильно скакнуло, — объяснил я ему. — Уже всё в порядке, вы только не вставайте.

— Я голый? — удивлённо спросил он, заглядывая под простынь.

Представляю себе его удивление. Если ему начать тут рассказывать всё, что он устроил — от волнения снова давление подскочит. Поэтому с объяснениями придётся подождать.

— Это было необходимо для лечебных манипуляций, — спокойно ответил я.

Простынкой я его прикрыть уже успел, так что такой ответ прозвучал вполне логично. Мужчина кивнул и устало прикрыл глаза. Отлично, пусть отдохнёт.

Я снова проверил ему давление и удовлетворённый вышел из бокса.

Снаружи меня ждала целая делегация. Ольга Петровна, остальные интерны, Зубов и Терентьев.

— И что вы мне тут опять устроили, мои птенцы без перьев и мозгов? — вздохнул Зубов. — Почему я прихожу и тут же выслушиваю жалобы о неподобающем поведении пациента?

— У пациента случился гипертонический криз, — спокойно пояснил я. — Из-за этого и странное поведение. Криз купирован, пациент пока в боксе, но скоро можно будет перевести. Я пока не рассказывал ему о том, что он устроил.

— Эх, жалко, что не у его супруги такое произошло, — вздохнул Терентьев.

За что тут же получил толчок в плечо от Зубова.

— Чем купировали? — прищурился наставник.

— Урапидил, — пожал я плечами. — По многим научным статьям он лучше всех подходит для купирования криза.

Зубов довольно кивнул мне, а затем перевёл взгляд на остальных интернов.

— А вы что, тут просто стояли⁈ — гаркнул он.

— Так мы подумали, что псих снова, — заявил Соколов. — А Боткин нам запретил ему успокоительное колоть. А подходить-то к нему страшно!

— Вам нечем думать, у вас наверное дырка в черепе, и мозг потихоньку вытекает оттуда, — разозлился Зубов. — Правильно всё Боткин сделал, давление от препарата поднялось бы сильнее. Надо уметь в дифференциальную диагностику, куриные вы крылышки! Чей пациент?

— Н-наш, — робко отозвался Болотов. — У н-нас сегодня супружеская пара с гипертонической болезнью. Н-но я распорядился дать пациенту м-моксонидин, давление при осмотре было высокое.

— Мне никаких распоряжений не поступало! — тут же заявила Ольга Петровна. — Это точно.

А вот, кажется, и новая подлянка для Болотова. Правда, Шуклин и себя может таким образом на дно утащить… Но сейчас он, думаю, выкрутится.

— П-павел, ты же говорил, что передашь, — взволнованно произнёс Болотов.

— Неправда, ты сказал, что сам распорядишься, — тут же ответил Шуклин. — Я занимался Синицевой, а ты её супругом. Так что не впутывай меня.

— Ну как же… — Болотов совсем растерялся. — Т-ты сказал, что без проблем передашь это медсестре.

Вот они отморозки! В попытках подставить Болотова не чураются даже здоровьем пациентов! А если бы у Синицева действительно инфаркт случился?

Шуклин стоит спокойный, словно вообще не при делах.

Всё, пора отвечать им тем же. Я против таких методов борьбы, но такого отношения к пациентам точно не потерплю!

— Значит, Болотов, остаётесь на ночное дежурство и к завтрашнему дню подготовите для всех остальных доклад на тему гипертонического криза! — гаркнул Зубов. — Остальные быстро разошлись по своим пациентам! С Синецевым я сам закончу.

Я подробно расписал наставнику, что было предпринято для купирования криза, и Зубов отправился в бокс. За пациента я больше не переживал. С учётом воздействия кардиологической магиии в минимальном объёме — с ним всё будет в порядке.

— Я Света, кстати, — раздался голос за моей спиной.

Я развернулся и увидел ту самую медсестру, которая делала инъекцию пациенту.

— Константин Алексеевич, врач-интерн, — кивнул я ей. — Молодец, очень вовремя отреагировала. Твои действия спасли пациента.

— Я просто выполняла указание, — покраснела она. — Пациента спасли вы, и это ни капельки не приукрашено!

— Светочка, развращаешь тут нового врача? — подошёл к ней Терентьев. — Этого одобряю, молодой, красивый, умный. Как я в молодости!

— Я просто познакомилась, — Света ещё сильнее залилась краской и поспешно убежала дальше работать.

— Хорошая девка, молодец, — с видом эксперта подмигнул мне Терентьев. — Ну, мне тоже пора к себе в отделение. Вдруг родит кто резко, а меня нет.

С этими словами он с важным видом удалился.

Я забрал результаты обследований и устроился в ординаторской заполнять истории болезни.