Целительница из другого мира (СИ). Страница 36

— Вы — первопроходцы, — напутствовала я их. — Вам будет сложно. Но помните — мы всегда поддержим. Пишите, приезжайте, спрашивайте совета.

— Мы не подведем, — пообещала Елена.

И не подвели. К концу года в Новгороде уже вовсю шло строительство. В Галиче заложили фундамент. Во Владимире подписали договор о финансировании.

Поздней осенью, когда первый снег припорошил землю, я поняла, что беременна. Сначала не поверила — мало ли, задержка, стресс, усталость. Но когда начало тошнить по утрам…

— Маэль, — я нашла его в лаборатории, склонившегося над ретортами. — У меня новости.

— М? — он не отрывался от эксперимента.

— Я беременна.

Реторта выпала из его рук и разбилась. Маэль обернулся, глаза круглые от изумления:

— Правда?

— Правда. Второй месяц, если мои расчеты верны.

Он подскочил, подхватил меня на руки, закружил:

— Мы будем родителями! У нас будет ребенок!

— Тихо, тихо! Не кричи на всю школу!

Но было поздно. Параша, проходившая мимо, услышала и побежала всем рассказывать. Через час вся школа знала.

— Поздравляю! — Василиса обняла меня. — Теперь главное — никакого экстрима. Помнишь Татьяну с ее сложными родами?

— Помню. Но я же врач, знаю, как себя вести.

— Знать и делать — разные вещи. Обещай, что будешь осторожна.

— Обещаю.

Маэль превратился в наседку. Постоянно спрашивал о самочувствии, подсовывал еду, пытался запретить работать.

— Я беременна, не больна, — в сотый раз повторяла я.

— Знаю. Но ты носишь нашего ребенка. Будущего гения медицины!

— Или гения алхимии.

— Или и того, и другого.

Работа не останавливалась. Даже с токсикозом и растущим животом я продолжала руководить реформами. Правда, дальние поездки пришлось отменить — Маэль категорически запретил.

— Знаешь, — сказала я как-то вечером, поглаживая уже заметный живот, — странное чувство. Я создаю новую жизнь и новую систему здравоохранения одновременно.

— Два твоих главных проекта, — улыбнулся Маэль.

— Три. Ты — тоже мой проект. Превратить столичного сноба в народного героя.

— Эй! Я не был снобом!

— Был. Но я тебя перевоспитала.

К концу года наша жизнь устоялась в новом ритме. Работа — напряженная, но приносящая плоды. Строительство школ шло по графику. Студенты показывали отличные результаты. Смертность в королевстве снизилась еще на десять процентов.

И дома было хорошо. Тепло, уютно, спокойно. Муж, который любит и поддерживает. Будущий ребенок, который уже начал толкаться. Дело всей жизни, которое развивается и крепнет.

— Счастлива? — спросил Маэль, обнимая меня перед сном.

— Безмерно. А ты?

— Я самый счастливый человек в королевстве. У меня есть ты, будущий ребенок и возможность менять мир к лучшему.

— Знаешь, о чем я думаю?

— О чем?

— Четыре года назад меня уволили из московской больницы. Сказали — не справляюсь с системой. А теперь я создаю новую систему. Для целой страны.

— Их потеря — наша находка.

— Наша судьба.

— Называй как хочешь. Главное — мы вместе.

За окном падал снег, укрывая школу белым покрывалом. Где-то в Новгороде Елена, наверное, проверяла планы строительства. В Галиче Петр готовил программу для военных медиков. Во Владимире Михаил набирал первых студентов.

А мы лежали в теплой постели, мечтая о будущем. О школах, которые построим. О врачах, которых воспитаем. О ребенке, который продолжит наше дело.

Гости из академии разъехались давно, но их поддержка осталась. Письма с советами, посылки с редкими книгами, предложения о сотрудничестве. Мы были не одни в нашем стремлении изменить мир.

— Спи, — прошептал Маэль. — Завтра много работы.

— Когда ее мало?

— Никогда. Но это хорошая работа.

— Самая лучшая.

Но сон не шел. Мысли кружились, как снежинки за окном.

— Маэль, а ты не жалеешь? — спросила я в темноту.

— О чем?

— Что женился на такой… нестандартной женщине. Которая даже беременная продолжает работать, спорит с канцлером, пишет медицинские трактаты вместо вышивания.

Он повернулся ко мне, и даже в темноте я видела его улыбку:

— Лина, я влюбился именно в эту нестандартную женщину. Которая перевернула представления о медицине, создала школу из ничего, спасла сотни жизней. Если бы ты сидела дома и вышивала, это была бы не ты.

— Но большинство мужчин хотят покладистых жен…

— Я не большинство. И ты не большинство. Мы — исключение, которое меняет правила. Наш ребенок родится в мире, где женщина может быть врачом, ученым, советником короля. И это благодаря тебе.

Я прижалась к нему теснее:

— Знаешь, иногда мне кажется, что это сон. Что я проснусь в своей московской квартире, опоздавшая на смену, с выговором от главврача…

— Если это сон, то самый лучший сон в мире. И мы оба его видим.

— Вместе.

— Навсегда.

Я закрыла глаза, чувствуя, как ребенок толкается в животе, как Маэль обнимает меня, как где-то далеко стучат молотки, возводя стены новых медицинских школ.

Новая глава жизни началась. И она обещала быть удивительной.

Глава 13

Конференция целителей

Осенний дождь барабанил по крыше кареты, пока мы с Маэлем тряслись по дороге в Новгород. Последняя инспекция перед большой конференцией. Я поглаживала округлившийся живот — седьмой месяц беременности давал о себе знать при каждой кочке.

— Может, тебе стоило остаться дома? — в сотый раз спросил Маэль, укутывая меня пледом.

— И пропустить открытие пятой школы? Ни за что. Это же историческое событие — завершение создания национальной системы медицинского образования.

— Упрямая, — он покачал головой, но в глазах светилась гордость.

За окном проплывали осенние поля. Полтора года прошло с нашей свадьбы, и за это время мир вокруг изменился до неузнаваемости. В каждой деревне, через которую мы проезжали, теперь был свой лекарь — выпускник одной из наших школ. Смертность упала так резко, что священники жаловались на пустующие кладбища.

Новгород встретил нас праздничной суетой. Северная медицинская школа располагалась в бывшем купеческом подворье — просторном каменном здании с собственной пристанью.

— Госпожа Элиана, магистр Маэль! Добро пожаловать в обитель морской медицины!

— Морской? — улыбнулась я.

— А как еще? Половина наших пациентов — моряки и торговцы. Мы специализируемся на болезнях путешественников, экзотических инфекциях, цинге… Кстати, ваш рецепт квашеной капусты против цинги спас уже сотни жизней!

Школа впечатляла. Сто двадцать студентов, пятнадцать преподавателей, собственная клиника на пятьдесят коек. В лаборатории изучали болезни, привезенные из дальних стран. В библиотеке — карты торговых путей с отметками эпидемиологической опасности.

— Смертность в торговых караванах снизилась на пятьдесят процентов, — с гордостью докладывала Елена. — Купцы теперь не выходят в путь без наших выпускников.

Следующей остановкой был Киев. Южная школа под руководством Екатерины Мудрой, бывшей ученицы Василисы, превратилась в центр политической медицины.

— У нас особая специализация, — объясняла Екатерина, водя нас по роскошным залам. — Мы лечим дипломатов, послов, высокопоставленных чиновников. Учим не только медицине, но и этикету, языкам, дипломатическому протоколу.

— Медицина как инструмент дипломатии?

— Именно! Знаете, сколько политических кризисов удалось предотвратить, вовремя вылечив подагру у вспыльчивого посла или мигрень у капризной княгини?

В Галиче нас ждал Николай Храбрый — бывший военный лекарь, превративший западную школу в кузницу военных медиков.

— Полевая хирургия — наш конек, — показывал он учебный полигон, где студенты отрабатывали эвакуацию раненых. — За прошлый год наши выпускники спасли больше солдат, чем за предыдущее десятилетие. Смертность от ран снизилась втрое!