История грешников (ЛП). Страница 29

Я послушался ведьму, когда она потребовала, чтобы я остался в бальном зале на пять минут перед уходом, но это было слишком долго. Я почуял перемену еще до того, как она настигла мою маленькую ворону, но я был вынужден наблюдать за этим ублюдком, пока он ждал возможности нанести удар.

Будь он проклят, если наложил лапы на мою пару до того, как я добрался сюда.

Далия уткнулась лицом в мою руку, пока демон наблюдал за ней, издавая глубокое опьяняющее мурлыканье, и стало ясно — даже в самом уязвимом состоянии она никогда не позволила бы чужим рукам коснуться ее.

Из кучи густых теней донесся еще один громкий грохот, и я наклонил голову, вглядываясь в темноту. Мои клыки удлинились, и моя рука схватила Далию за шею, поворачивая ее, пока я продолжал вглядываться в тени.

Она склонила голову набок, умоляя.

— Пожалуйста.

Итак, я переместил ее в положение, из которого он мог бы видеть, что будет дальше.

Чуть-чуть, только что бы была видна метка на шее, укрепляющая связь. Она застонала от укола боли, и ее мурлыканье — это восхитительное мурлыканье — наполнило комнату потрясающим запахом.

— Да, — воскликнула она, нагло потирая выпуклость на моих штанах. — Еще. Пожалуйста.

Может, он и мог бы понаблюдать — мне было всё равно. Я ждать точно не собирался.

Она стянула вырез платья, обнажив грудь, и я взял её сосок между двумя пальцами, нежно перекатывая. Ярость, сравнимая с силой землетрясения, резонировала из темноты, наполняя воздух пеленой насилия. С последним треском тени исчезли, и демон испарился вместе с ними.

Наконец, мы остались одни, только я и моя пара. Я оторвал зубы от шеи и слизнул небольшую струйку крови, затем отстранился и повернул ее. Она была погружена в свой жар, с опущенными веками и глазами, подернутыми дымкой черного оттенка — глазами, которые мечтательно смотрели на меня. Я провел ладонями по этим рукам, ощущая гладкую кожу, горячую на ощупь. Ее пухлые маленькие губки приоткрылись во вздохе, обнажив мельчайшие клыки, которые я когда-либо видел.

Очаровательная. А она считала себя отвратительным ночным созданием.

— Какое у тебя милое мурлыканье, любовь моя.

Тут мурлыканье оборвалось, перейдя в прерывистое поскуливание, когда я обхватил ее затылок, притягивая ближе к себе. Ее тело затряслось, а глаза потемнели. Она нуждалась во мне, и я не мог удержаться, чтобы не задержать этот момент дольше, чем необходимо.

Раздался всхлип, когда я совсем чуть-чуть коснулся губами ее губ, и когда я снова отстранился, проверяя и дразня, она зарычала.

Я усмехнулся, увидев ярость в ее потемневших глазах, но было ясно, что она не нашла это смешным, только не сейчас. Прежде чем я успел собраться с силами, она прижалась ко мне всем телом, обхватив ногами мою талию и царапая мою кожу. Маленький, острый укол пронзил мои губы, когда она прикусила их, потянув и направляя меня в сторону своей кровати.

У нее не было ни слов, ни логических мыслей, когда она разжала хватку на моей губе и толкнула меня на мягкое одеяло. Платье было разорвано в клочья острыми когтями, торчащими из кончиков пальцев. Ее грудь вздымалась, а дыхание вырывалось тяжелыми рывками, когда она направила свои когти на меня, разрезая мой пиджак и сбивая корону с моей головы. Затем она провела этими когтями по завязкам моих штанов, перерезая их одним взмахом.

Далия больше не была Далией, совсем нет. Она была животным, созданием, сведенным к одной основной, инстинктивной потребности: спариваться.

Мне это понравилось.

Рыжие пряди диким каскадом рассыпались по ее лицу, когда она сорвала брюки с моих ног, ее зубы впились в пухлые губы, окружающие их. Кровь потекла изо рта, когда она надвинулась на меня, сгорбив плечи, с кошачьими движениями.

Я приподнялся на локтях и уставился на ее маниакальное выражение лица, когда она переползла через меня, сжимая мой болезненно твердый член и слегка облизывая его. Ее рот открылся, и она вобрала меня, раскрывая челюсть, чтобы принять меня до самой задней стенки ее горла. Я застонал, когда ее голова закачалась вверх-вниз по всей моей длине, затем снова, когда она приняла меня еще глубже.

— Далия такая хорошая девочка.

Как фейри, я мог легко пройти несколько раундов, но я не хотел тратить сперму впустую, пока у нее течка и она готова воспользоваться ею. Мысль о том, чтобы поместить ребенка ей в живот, заставила мои яйца напрячься, когда я схватил ее за волосы и притянул к себе.

Она наклонила голову, в ее глазах светился животный голод, когда она издала громкое рычание, которое заставило бы меня упасть на колени, если бы я стоял.

— Давай, пара, — прохрипел я. — Используй меня.

И она это сделала.

Рычание и шипение, тяга и укусы, рычание, когти и клыки. Освобождение захлестывало меня, неоднократно. Каждый раз было не похоже ни на что, что я когда-либо чувствовал раньше.

Она даже близко не была удовлетворена.

Я исследовал каждый дюйм каждой поверхности, пройдя полный второй круг там, где все началось: этот крошечный столик для завтрака. Далия царапнула меня по груди, впиваясь своими маленькими коготками в кожу, и повалила меня на стол, ножки заскрипели под нашим весом, когда она взобралась на меня.

Я издал рычание, которое должно было заставить ее шею прижаться ко мне и подчиниться, но она отказалась уступить, вместо этого надавив на мою грудь и скользнув вниз по всей длине.

От ощущения, как она сжимается вокруг меня, у меня вырвался громкий стон, и она замурлыкала, принимая меня медленно, неторопливо, словно дразня меня.

Но у нее это получалось неоднократно. Я позволял ей управлять собой всю ночь, весь день — хотя я не был уверен, сколько времени прошло, — и теперь настала моя очередь. Я схватил ее за бедра и развернул нас, шлепнув её об стол.

Ее ноги были широко раздвинуты, когда я толкнулся в нее, положив руку на ее грудь, чтобы она не слетела со стола. Каждый раз, когда мои бедра касались ее, она стонала, громко и гортанно. Я бы навсегда запечатлел это зрелище в своей памяти.

— Вот и все, милая. Посмотри на себя.

Она мяукнула, но моя маленькая ворона в течке не была приятной птичкой. Ей не нравилось терять контроль. Здесь блеснули маленькие клыки, когда она крепко обхватила меня, поджав ноги и развернув меня в очередной попытке взять инициативу в свои руки.

Я бы этого не допустил.

Положив одну руку на ее грудь, а другой обхватив ее бедро, я позволил мельчайшему осколку молнии проскользнуть внутрь, зная, что ей это не повредит. Электричество зашипело на ее коже, и громкий, протяжный стон сорвался с ее губ. Я переместил палец к ее соску и позволил проскользнуть еще немного молнии. Ее киска крепко сжала меня по всей длине, и она вскрикнула от легкого укола боли. Этот звук заставил меня хихикнуть.

Ей это нравилось — немного боли вместе с удовольствием.

— Хочешь еще, маленькая ворона? — спросил я, и ее веки затрепетали.

Я ущипнул другой сосок, затем призвал немного молний, прежде чем лизнуть чувствительную кожу, чтобы смягчить боль. Все еще используя свои силы, провел кончиками пальцев по ее губам, шее, по ее талии и, наконец, по этому чувствительному, набухшему бутону, просто умоляющему о внимании.

Она закричала — громкий крик заполнил комнату, когда стенки затрепетали вокруг меня, и я растягивал удовольствие, пока от нее не осталось ничего, кроме груды костей и дыхания.

Наконец, ее тело стало податливым подо мной, и я втянул электричество обратно в свое тело, когда вошел в неё. С каждым толчком она скользила вверх по столу, ее груди подпрыгивали, когда я толкал, а затем притягивал ее обратно к себе. Я застонал от ощущения ее тепла, обволакивающего и поглощающего меня целиком. Она сжалась, и ощущение того, как ее стенки сотрясаются вокруг моего члена, заставило мои глаза закатиться к затылку. Я издал рык и кончил. Жестко. Неоднократно. Черт возьми, если бы это не было самым блаженным чувством в мире.