История грешников (ЛП). Страница 24

— То, что она собой представляет, не в твоей власти. Ты не можешь ее спасти. Ее не нужно спасать, — я почти зарычал. — Но спасибо тебе за разрешение иметь доступ к моей паре. В любом случае, ты не смог бы меня удержать.

Он знал так же хорошо, как и я, что я найду способ получить то, что принадлежит мне. Всегда. Я бы уберег Далию от этого демона, даже если бы это нарушило планы Эулалии, планы провидицы.

В тот момент, когда их план бездействия пойдет прахом, я заберу Далию, независимо от того, разрушит это мир или нет.

Глава 15

Далия

Брэндон запер Габриэллу в её комнате, проигнорировав её жалобы и предложение запереть нас вместе. Потом запер и меня.

Компания была бы кстати, я бы с радостью провела время с ней — наверстали бы упущенное, посмеялись, как раньше. Но для этого ещё будет время.

Сейчас мне нужно было побыть одной. Никому не нужно было свидетельствовать или спрашивать, оказавшись в центре событий, особенно милой Габриэлле. Последнее, чего я хотела, это привлечь к ней внимание Малахии или повесить мишень ей на спине. Дружба с ней уже сама по себе была достаточной причиной для риска.

Я ерзала в тишине своей комнаты, мои ноги подпрыгивали, пока я потягивала чай и нетерпеливо ждала незваного гостя. Прошло тридцать минут с тех пор, как мы расстались, и пока Джордж отвлекал Малахию, показывая ему и его группе теней их комнаты, появление его лица было только вопросом времени.

Он не сможет долго оставаться в стороне.

В комнату просочились тени, темные и окрашенные в ярко-бордовый цвет, который, казалось, был фирменным знаком Малахии. Я осторожно поставила свою чашку на стол и поднялась в знак приветствия. Тени становились все гуще, и по мере того, как крылатая фигура обретала форму, в ней появлялось больше теней. Он задержался там всего на мгновение, затем вышел из тени, которая за его спиной медленно рассеивалась при его появлении.

— Привет, — поздоровалась я, махнув рукой в сторону чайного столика, уставленного изысканным чайником, чашками и маленькими пирожными. — Пожалуйста, присаживайся.

— Ты ожидала меня, — улыбнулся Малахия. — Это разочаровывает.

Он хотел удивить меня, застать врасплох, вселить в меня страх, но было необходимо сохранять спокойствие. Нам многое предстояло обсудить, и мне нужно было сохранять хладнокровие во время этого обсуждения. Ему нужно было знать, что я его не боюсь. Больше нет.

— Я была бы дурой, если бы не сделала этого, — вздохнула я.

— Я вижу, некоторое время, проведенное в клетке, пошло тебе на пользу, — насмешливо произнес он, поджимая крылья и двигаясь по комнате.

Он фыркнул и обнажил клыки, остановившись перед чайным столиком, его взгляд почти прожег дыру в дереве.

Было ясно, что он почувствовал, что здесь произошло, и мои щеки вспыхнули при воспоминании.

— Предположим, ты хочешь поговорить, тогда сядь, — потребовала я.

Взгляд его глаз пробрал меня до костей, напоминая о том, с кем я имею дело.

— Пожалуйста, — добавила я.

Он устроился на краю стула напротив меня с прямой спиной и поднятым подбородком, его тело было тщательно выровнено так, чтобы не касаться стола.

— С днем именин, — сказал он.

Я выдохнула с облегчением — он решил проигнорировать тему стола. Я поднялась со своего места, чтобы налить ему чаю, и пододвинула чашку к нему. Когда он сделал первый глоток, я чуть расслабилась в кресле, довольная, что он хоть немного ведёт себя как нормальный человек.

— Так что у меня за подарок?

В раздумьях, молясь, чтобы мой так называемый подарок не потребовал чего-нибудь извращенного. В его расстроенном сознании убийство всех, кто был мне близок, каким-то образом превратилось бы в подарок, что потеря всего, что мне дорого, помогла бы только в долгосрочной перспективе.

Малахия усмехнулся в свой чай.

— Его следует преподнести в нужное время. А сейчас — не то время.

Мне это совсем не понравилось.

— Что ты имеешь в виду?

— Твои двадцать четвертые именины — особенный день, — ухмыльнулся он. — Внутри тебя произойдут изменения, и я буду присутствовать и помогать в этом превращении. Это будет моим подарком.

Он откинулся на спинку стула и сделал глоток, оценивающе хмыкнув.

— Хорошая штука. У нас в Инос Мире такого нет.

Я проигнорировала его комментарий.

— Какого рода изменения? Я буду такой, как ты? У меня вырастут черные крылья и клыки?

Однажды у меня уже выросли клыки, но ему не обязательно об этом знать.

— Нет, ничего подобного. Это совершенно другой вид трансформации, который нужно будет запустить. Это превращение более естественно, оно происходит, когда ты достигаешь совершеннолетия.

Я была знакома с трансформацией, о которой он говорил, и испытала ее на себе, когда Эулалия пыталась убить меня.

— Когда я достигну совершеннолетия? Мне двадцать четыре, а не пятнадцать. Я достигла совершеннолетия давным-давно.

Голова Малахии поднялась, и он фыркнул.

— Ты и твоя человеческая идеология. Говоря человеческими терминами, да, ты уже достигла совершеннолетия, но ты не человек. Это другое. Ты увидишь.

Я сморщила нос от этого его комментария — еще один пункт, добавленный к длинному списку волнующих меня вещей.

— Ты ведь не собираешься мне рассказывать, не так ли?

— В точку. Посмотри на себя и свою наблюдательность.

Я покачала головой и закатила глаза. Малахия всегда находил способ придать даже самым простым комментариям покровительственный оттенок. Тем не менее, он ничего не знал обо мне, больше не знал. Его не было в моей жизни более десяти лет.

— Ты не хочешь забрать меня отсюда? Ты не пришёл предложить новую сделку? — спросила я.

Малахия откинулся на спинку стула и вздохнул.

— Ты не пошла бы со мной?

— Нет.

— Но ты бы сделала это, пока была заперта в подземелье, — констатировал он как ни в чем не бывало, и я моргнула, сбитая с толку тем, откуда он знал. — Я думал о том, чтобы прийти тебе на помощь, все те ночи, когда ты выкрикивала мое имя в одиночестве на полу темницы. Я постоянно думал об этом, о том, как ты была бы благодарна, если бы я спас тебя. Ты бы поблагодарила меня многими способами, и, о, ты бы поблагодарила меня всеми способами, о которых только может мечтать мужчина. Увы, это пришло бы не отсюда, — он постучал себя по сердцу. — Ты бы никогда не доверяла мне. Вместо этого ты бы обижалась на меня и возбуждалась каждую ночь, планируя мою кончину. Я бы никогда не получил той любви, которую ты когда-то испытывала, когда мы были детьми. Итак, решил подождать и выжидать, пока не представится шанс заслужить твое доверие. Твою любовь. Твою привязанность.

По моим рукам пробежали мурашки; глубокое чувство осведомленности Малахии было не чем иным, как жутким. И все же он был безумцем, думая, что я когда-нибудь смогу полюбить его, не тогда, когда я знала, кто он на самом деле.

— Этого никогда не случится, — прошептала я.

— Те три месяца в темнице изменили тебя, не так ли? — спросил он. — Раньше ты была намного более доверчивой, более принимающей и менее осуждающей.

Мои губы сжались, когда я подумала об этом. То время в подземелье действительно изменило меня, и эти стороны уже нельзя вернуть назад. Все, что у меня там было, — это время подумать, поразмыслить о том, кем я была, о тех ошибках, которые я совершила, о том, как их можно исправить. Я чуть не сошла с ума, но потом пришла в себя, и теперь все по-другому.

Надежда, которая когда-то жила во мне, теперь исчезла.

— В некотором смысле, да.

Малахия наклонился вперед, упершись локтями в колени, и бросил на меня ледяной взгляд.

— Испытай тысячи лет этой боли, тысячи лет ощущения такого рода пренебрежения. Теперь добавь к этому еще сотни пыток, невыразимых издевательств и мучений и подумай — возможно ли, что я сам тоже изменился?