История грешников (ЛП). Страница 12

— Пойдем.

Он взял меня под руку, и мое дыхание участилось, когда он повел меня через внутренний двор прочь от темницы.

Я провела зиму под землёй, в том мраке. И хотя весна уже стояла на пороге, воздух оставался пронизывающе холодным, небо — тёмным. Деревья и растения вокруг двора были высохшими, безжизненными. Гниющими.

Жители Камбриэля не переживут тьму, не в этот раз. Они станут жертвами двух видов голода, двух видов страданий и смерти.

Вернувшись в мою комнату, Эйден заказал чай. Он усадил меня за маленький чайный столик и сам сел напротив меня, скрестив руки на груди, пока мы ждали, когда принесут чай. Я вздрогнула и уставилась на точку с облупившейся краской на стене, отказываясь говорить.

Чай вскоре подали, но тишина сохранялась. Чувство вины грызло меня после того, как я увидела состояние садов во внутреннем дворе и увядшие фруктовые деревья. Что будут есть горожане, если урожай не вырастет? Как будут выживать куры и козы в мире без средств к существованию — без солнца?

Я сыграла большую роль в освобождении огромной тьмы, охватившей королевство. И Райкен, и я обрекли его подданных на медленную смерть от голода. И все ради чего? Он восстановил свои силы и покинул нас, оставив страдать меня, свою пару и бесчисленное множество других людей.

Жестокость, ожидаемая от теней, не оправдалась, но эта альтернатива казалась едва ли не худшей — медленный, отчаянный марш к порогу смерти.

Мне не следовало показывать Райкену, где была заточена его сила.

— Прости, — прошептала я.

— Что? — спросил Эйден, поднося чашку ко рту и делая большой глоток, изучая меня поверх края.

— Ты меня слышал.

Он поставил чашку обратно на стол и откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди.

— Извиняешься за что именно? За ложь мне? Предательство? Измену? Вождение меня за нос? Конец мира?

Легкий смешок сорвался с моих губ, хотя в этой ситуации не было ничего смешного.

— Я сожалею обо всем этом, но не в том смысле, в каком ты думаешь. Я не хотела быть с тобой, Эйден, и я была дурой, когда так думала. Мне следовало сказать это раньше. Мне следовало сказать тебе, что я не хочу тебя, что я хочу кого-то другого. Я не извиняюсь за то, что обладаю магией. Я родилась с ней и ничего не могла с этим поделать, но мне жаль, что я вообще связалась с тобой.

Я встретила его взгляд и собралась с духом.

— Больше всего я сожалею, что я сыграла свою роль в освобождении тьмы.

Эйден фыркнул.

— Ты не хочешь объяснить, что произошло?

— Нет.

Эйден хмыкнул и сделал еще глоток чая.

— Всегда такая скрытная, Далия. Всегда так много лжи.

Он поставил чашку обратно и наклонился, уперев локти в колени, когда его глаза встретились с моими.

— Твоя реакция возле подземелья… Мне тоже жаль, ты знаешь.

Его зрачки сканировали мое лицо, словно пытаясь уловить мое душевное состояние, но выражение моего лица оставалось каменным.

Он уже видел мое слабое место — это подземелье — и ему не нужно было уточнять, насколько глубоко я сломлена.

Он откинулся назад и вздохнул, проводя рукой по лицу.

— Я думал, что, заперев тебя, избавлюсь от этого чувства, но это не сработало. На три месяца я оставил тебя там, желая забыть твое лицо. С тех пор как я впервые увидел тебя много лет назад, я не мог выбросить тебя из головы. Я пытался держаться подальше даже тогда, но посмотри, где мы сейчас, — Эйден махнул рукой между нами и фыркнул. — Ты помнишь, как мы впервые встретились? Ты была тощей малышкой с коротко остриженными рыжими волосами. Я думал, ты мальчик.

Малахия обрезал мне волосы перед тем, как я сбежала в Кембриэль, и, естественно, Эйден, Брэндон и Джордж приняли меня за мальчика. Их замешательство ускользнуло от моего внимания, но когда Эйден упомянул, как странно для мальчика быть названным в честь цветка, я, наконец, поняла, почему меня пригласили в его лоно.

В то время я была слишком напугана, чтобы сказать им обратное.

— Я помню. Тебе потребовались недели, чтобы узнать, что я девушка.

Эйден вздохнул.

— И к тому времени было уже слишком поздно тебя вытеснять. Брэндон и Джордж привязались к тебе. Я привязался.

Мои губы дрогнули при воспоминании. Все было так просто, когда они считали меня мальчиком. Хотя их недоразумения длились несколько недель, впоследствии наши отношения только усложнились, особенно в последующие годы.

— Я знал, что в тебе есть что-то особенное, даже когда мне было четырнадцать. Как будто у тебя был какой-то свет, который исходил глубоко изнутри, но я был единственным, кто мог его видеть. Я не мог оставаться в стороне, как бы ни старался. Я все еще не могу, но мои чувства изменились.

— Я знаю, — ответила я. — К худшему. Из-за того, кто я есть.

Я и не подозревала, что Эйден, узнав правду обо мне, в итоге обернётся для меня своего рода благословением.

Эйден сверкнул глазами.

— Я озлоблен. Ты сбила меня с пути. Ты обманывала и лгала. Я хочу простить тебя, несмотря на все это, но прощение нужно заслужить.

Эйден выдохнул и откинулся на спинку стула.

— Теперь я женат, и завести любовницу полностью противоречит моей морали и убеждениям, особенно такую любовницу, как ты. Какая ты…

Он так и не закончил предложение, но я знала, что он собирался сказать. Я была мерзостью худшего сорта, особенно учитывая его религию и светило добра, которому он поклонялся.

— Для приличия ты останешься моей любовницей по титулу, но не более того.

Хорошо.

— Тогда зачем меня здесь держат? Зачем сохранять за мной титул любовницы, когда ты можешь просто позволить мне вернуться в святилище и возобновить учебу?

Выражение лица Эйдена смягчилось, сменившись чем-то более серьезным. Его глаза встретились с моими, и он понизил голос, как будто произнося заповедь.

— Потому что тебя нужно спасти. За тобой нужно присматривать, направлять. Тебе нужна твердая рука. Это единственный способ победить тьму внутри тебя.

Я усмехнулась, думая, что его заявления были просто шуткой, но выражение лица Эйдена не изменилось.

Мои глаза расширились. Он был… безумным.

— Эйден, я не нуждаюсь в спасении. Я совершала ошибки. Ты совершал ошибки. Мы люди, это то, что мы делаем.

— Нет. Я человек. Ты — нет. Внутри тебя живет что-то темное и мирское, и я спасу тебя. Я изгоню тьму.

Мое сердце упало. Когда Эйден чего-то хотел, он не останавливался, пока не получал это, и это — то, чего он хотел, было невозможным для нас двоих. Невозможно было изменить то, кем я была.

Потеряв дар речи, я проследила взглядом за Эйденом, когда он отодвинул свой стул и встал, поправляя пиджак, который был на нем.

— Однажды ты поблагодаришь меня за это.

Когда он направился к двери, комната закружилась вокруг меня. Реальность обрушилась на меня, как пощечина.

Я бы никогда не выбралась отсюда, из этого дворца, из Камбриэля. Я бы была его пленницей до того дня, пока один из нас не умрет.

— Завтра состоится приветственный бал в честь Континентального саммита. Если ты заботишься о безопасности этого мира, ты будешь вести себя прилично и приветствовать представителей стран рядом со мной.

Он ждал моего согласия, и я ответила ему коротким кивком.

Если выбирать между этим и смертью — пусть лучше покончит с этим и избавит меня от страданий. А если понадобится подтолкнуть его к этому — я подтолкну.

Внутри я уже была мертва.

Глава 8

Далия

Прихожая была богато украшена, наполнена роскошными тканями, свисающими с небольших сводчатых потолков. Настенные бра были ярко освещены, а низко висящие канделябры были заполнены свечами. Эйден и Габриэлла сидели на возвышении на своих тронах, Джордж стоял позади них, шепча личную информацию о каждом вошедшем лидере.

Я стояла в стороне и безучастно смотрела на толпу. Позади меня стоял Брэндон — капитан стражи, которому было поручено дежурство.