Повесть о предательстве (ЛП). Страница 30

— Мы видим только один способ положить этому конец. Мы делаем это, чтобы защитить себя и мир, в котором живем. Мне так жаль, что до этого дошло, Далия, но твое наказание — это око за око.

Ее позвоночник напрягся, она взяла себя в руки и заговорила спокойно, твердо.

— Я, Эулалия Энолиан, и Ковен Висельников приговариваем тебя к смертной казни за такие преступления, как убийство, мошенничество и создание угрозы.

ГЛАВА 17

Казнь.

Это слово врезалось в меня, когда ведьмы начали петь на своем древнем языке. Эулалия приговорила меня к смерти. Мир закружился, когда их голоса слились в хоре окончательности. Моя подруга, моя самая лучшая подруга, стремилась положить конец моему существованию. Воспоминания о нашей первой встрече в лесу много лет назад и о наших ночах, проведенных со смехом и улыбками в таверне, нахлынули на мой разум. Так много радостных ночей, проведенных вместе, были омрачены в одно мгновение. Как мы могли превратиться из вороватых друзей в этот ядовитый момент времени?

Моя грудь сдавилась, внезапно превратившись в пустоту из-за полного разбитого сердца. Тошнотворное чувство разлилось у меня внутри, и желчь подступила к горлу, ощущая кислый привкус предательства.

— Пожалуйста, Лали, — сказала я, — я не хочу причинять тебе боль. Я не хочу причинять боль никому из вас. Прекратите это сейчас, пока никому не причинили вреда.

Я развернулась, глядя каждой женщине прямо в глаза. Я не могла быть уверена, что не причиню им вреда в целях самообороны. Если бы мне пришлось умолять их остановиться, я бы это сделала. Это было ради их собственной безопасности.

— Я не могу нести ответственность за то, что произойдет, если моя магия будет вынуждена защищать меня. Пожалуйста, я умоляю вас.

Сквозь свою мольбу я чувствовала, как это всплывает на поверхность, мстительное и мерзкое, все, чего я не хотела, чтобы это было частью меня. Она почувствовала окружающую нас опасность и хотела наброситься, неспособная отличить друга от врага.

— В этом-то и проблема, Далия, — заговорила Эулалия твердым голосом. — Нельзя быть уверенной, что ты не причинишь вреда другим. Ты совершенно не контролируешь свою собственную магию. Ты опасна для всех! — ее последние слова были выкрикнуты со смесью ярости и разочарования, и я вздрогнула от напора, с которым она говорила.

Воздух стал спертым, когда женщины что-то запели себе под нос. Они медленно черпали магию из окружающей среды, слой за слоем накапливаясь, чтобы достичь вершины силы, на которую я никогда не думала, что они способны.

Они совершали огромную ошибку.

Их магия устремилась ко мне электрическим током, и я подняла руки, защищаясь. Не думая и не чувствуя, моя магия создала вокруг меня барьер, невидимый защитный купол. Волны магии обрушились на барьер в откровенной атаке, но только для того, чтобы отскочить назад и с шипением раствориться в воздухе.

Ведьмы не останавливались. Невозмутимые, они наносили удар за ударом по щиту, каждый удар по нему издавал потрескивающий звук, когда падало мало искр. Щит понемногу ослабевал под их натиском, и я изо всех сил пыталась вернуть свою магию обратно. Она хотела смерти. Разрушения. Пот заливал мне глаза, закрывая обзор, когда я напрягалась, чтобы держать ее в узде.

Глаза Эулалии расширились от нетерпения, когда она заметила небольшое отверстие, образовавшееся в окружающем меня полупрозрачном пузыре. Слабое место. Моя магия тоже это заметила, потекла вдоль дыры в спешке, чтобы исправить повреждение.

Но было слишком поздно останавливать то, что произошло дальше.

Небольшое, но смертоносное заклинание прорвалось сквозь разрыв, поразив меня мощным ударом. От взрыва мое тело отлетело назад и рухнуло в грязь, мой щит превратился в ничто. Я протянула руку и схватилась за шею, заметив образовавшийся небольшой порез. Кровь потекла по кончикам моих пальцев, и я надавила на рану.

Это Эулалия ударила меня с силой, которая должна была стать смертельной. Это было бы смертельно, если бы моя магия не отразила большую часть ее заклинания.

Я встретилась с ней взглядом и увидела ее боль и гнев.

Она хотела моей смерти.

Мое сердце разорвалось надвое.

Мое отчаяние было недолгим и быстро сменилось яростью. Как она могла? После всего, через что мы двое прошли.

Гнев, какого я никогда не испытывала, разлился по моему телу, и я поднялась на одно колено в грязи, оскалив зубы на окружающих меня ведьм. И вдруг я, наконец, поддалась своей магии, позволив моему собственному проявлению зла захлестнуть меня. Я протянула руку и вытянула из них магию, втягивая ее в себя и оставляя их беззащитными.

Магия ведьм иссякла, когда они попытались наложить на меня еще несколько заклинаний, яркие волны искрились в пустоте. Их заклинания — их магия — теперь была полностью моей.

Брови Эулалии нахмурились, когда она поняла, что я выкачиваю то, что принадлежит им, и она отступила на шаг, но маленькая Матильда, привстав на цыпочки, схватила ее за запястье. Она что-то прошептала на ухо Эулалии, и что бы маленькая провидица ни сказала Эулалии, ее лицо вытянулось. Они обе остановились и не сводили с меня своих застывших взглядов.

— Остановитесь! Остановитесь сейчас же! — Эулалия отчаянно кричала остальным, размахивая руками в воздухе. Но они отказались отпустить меня.

Жалкое заклинание за заклинанием бросалось в меня только для того, чтобы быть поглощенным моей магией. Это был порыв — украсть то, что мне не принадлежало, но силы было слишком много, чтобы я могла ее взять. Мое тело не могло справиться с потоком в моих венах.

Все еще стоя на коленях, я закричала. Что-то происходило внутри меня, что-то, что я не могла остановить. Боль захлестнула меня, и изо рта потекла струйка крови, когда что-то проткнуло десны, режущее и порочное. Я протянула руку, чувствуя, как за моими губами образуется острие.

Клыки.

Мои ногти превратились в когти, вонзающиеся в землю, как кинжалы, и мое зрение затуманилось. Я крепко зажмуриваюсь, поднимая ладони, чтобы потереть их и прояснить зрение, стараясь при этом не порезать лицо.

Когда я открыла глаза, все изменилось. Лес, который когда-то был темным и скудно освещался звездами, внезапно стал кристально чистым, окутав мир светящейся дымкой. И я могла видеть так далеко — глубоко в лес — с ясностью, которая не должна была быть возможной. Я взглянула на ведьм, их лица были полны неуверенности и ужаса.

Им следует бояться.

Я услышала громкий крик — Нет! — из глубины леса, и моя голова резко повернулась в направлении голоса. Человек, который говорил так, словно его мир сгорел дотла. Я прищурилась, пытаясь разглядеть, что вызвало переполох, и заметила широкоплечего мужчину, стоявшего над обмякшим телом, его поза была внушительной и покровительственной.

Райкен.

Он возвышался над телом своего друга Фина, его грудь вздымалась так, словно он приложил огромные усилия, чтобы нокаутировать своего приятеля. Зачем ему причинять боль Фину, я не знала, но ухмылка растянулась на моих губах, когда наши взгляды встретились. Я знала, что он следил за мной, или, по крайней мере, подозревал это. Осторожные шаги и шуршание листьев у меня за спиной по пути сюда выдавали их с головой.

Мой юмор был совершенно неуместен и длился недолго, когда ко мне вернулось осознание ситуации. Но я тоже была не совсем самой собой.

Жгучая боль пронзила мои лопатки, и я согнулась под удушающей агонией, которая вспыхнула в моей спине. Казалось, что-то вырывается у меня из-под кожи.

Я издала крик, который разорвал ночное небо. И с этим криком неконтролируемый взрыв магии вырвался из моего нутра, поразив ведьм и отправив их парить в воздухе. Звон в моих ушах заглушил глухой удар их тел о землю. Звон становился все громче, вместе с невыносимой болью, которая пронзила мои лопатки.