Повесть о предательстве (ЛП). Страница 3

Когда мою магию нельзя было укротить или обуздать, он сказал мне бежать, убираться как можно дальше от королевства, опасаясь, что меня сожгут за колдовство.

Идея была глупой, поскольку я не была ведьмой.

Я была кем-то гораздо худшим.

Так я и встретила женщину, вышедшую из тени деревьев. Это была судьба, своего рода внутренний компас, который привел меня к ней, к моей наставнице по магии. Она была мудра не по годам, и, несмотря на то, что была всего на год старше меня, более опытна в жизни.

Улыбка озарила мое лицо, когда она вышла на свет, хотя мои губы опустились, когда я увидела ее изможденный вид. Странно было видеть бледность Эулалии. Ее смуглая кожа обычно отливала мягким золотистым светом. Ее медовые глаза были тусклыми, под тяжестью усталости.

— Эулалия, с тобой все в порядке? Ты неважно выглядишь.

Я осторожно подошла к ней и заключила в объятия. Ее прозрачное белое платье было такого же цвета, как и мое, но было покрыто толстым слоем грязи.

Она растаяла в моих объятиях, явно измученная, когда ее фамильяр Сайлас, черный ворон, уселся на ветку дерева. Она отстранилась, чтобы что-то прошептать ему, и он с громким криком улетел, вероятно, чтобы осмотреть окрестности.

Ее плечи опустились, и болезненный серый цвет пополз по краям ее ауры.

— Нет, со мной не все в порядке. Эти солдаты становятся все смелее и напористей, прочесывая лес в поисках своих жертв для коллекций. Я лишь чудом избежала встречи с ними, забравшись на дерево, чтобы спрятаться.

Она слегка наклонила голову, ее глаза затуманились, когда она взглянула на наше окружение глазами своего фамильяра.

— Пока мы в безопасности. Сайлас присматривает за лесом, а солдаты, похоже, далеко от поляны. У нас есть время провести ритуал полнолуния, но я не смогу обучать тебя. Не сегодня.

После войны фейри подписали договор с королем Камбриэля Дрейком, в котором говорилось, что ни один фейри не войдет в страну, пока Проклятый Лес остается нейтральной зоной, где ведьмы и маги могут жить без преследований. Однако оказалось, что король больше не согласен с условиями соглашения, поскольку солдаты прочесывали леса, чтобы схватить тех, кто обладает магией.

— Этого достаточно, Лали. Твоя безопасность для меня важнее, и, кроме того, я сохранила достаточный контроль над своей магией, чтобы выжить, не подвергая себя опасности.

В ее глазах вспыхнуло предупреждение. Она знала, что я на самом деле имела в виду, утверждая, что моя магия под контролем.

— Ты не можешь вечно держать свою магию взаперти, Далия. У этих тварей есть свойство бунтовать и просачиваться в твое окружение.

Это было правдой. Желание выпустить её давило и жгло мою кожу. Я держала ее взаперти, так как выпускать ее было слишком опасно, особенно в Камбриэле, где малейшее колдовство означало бы мою гибель.

— Все будет хорошо, — пообещала я. — С тобой никогда ничего не случится, и со мной тоже ничего не случится, — заверила я ее с улыбкой, которая не совсем доходила до моих глаз.

— Я забыла о твоем светловолосом принце, — она подмигнула, но тон ее был пустым.

Мои щеки вспыхнули при упоминании Эйдена.

Она была права, думая, что у меня есть союзник при дворе, учитывая, что Эйден часто выручал меня из беды, но недавно между нами все изменилось. Он не придет мне на помощь в ближайшее время, особенно после того, что я натворила.

— Мне не нужна его защита, чтобы гарантировать твою безопасность. Жизнь в святилище — достаточная гарантия. Помни, я слышу все, что говорится во дворце, включая все их планы. Если они когда-нибудь придут за твоим ковеном для сбора дани, я найду способ предупредить тебя.

Эулалия склонила голову, ее глаза наполнились глубокой печалью, но также и благодарностью. Стресс от того, что она пряталась от солдат, брал свое.

— Спасибо, — ответила она мягким тоном, и ее глаза снова остекленели, когда она увидела то, что увидел Сайлас. — У нас мало времени, и нам нужно провести ритуал полнолуния, пока не стало слишком поздно.

— С чего бы ты хотела, чтобы я начала? — спросила я, зная, что для начала ритуала потребуется моя магия.

— Огонь, пожалуйста, — она держала в руке кристалл и запрокинула голову к небу, закрыв глаза и тихонько напевая древнюю песнь. Мелодичная баллада эхом разнеслась по поляне, когда кристалл загорелся бледно-голубым оттенком, отразившимся от деревьев.

Синий — цвет мира и защиты.

Я повернула ладонь лицевой стороной вверх и призвала свою магию из этой темной пустоты внутри себя. Сначала она сопротивлялась мне, желая вырваться наружу огромным, пылающим взрывом, но я затолкала ее обратно, позволив золотой струйке скользнуть вниз по моей руке и выйти наружу через ладонь.

В моей ладони появилось маленькое пламя, танцующее от радости освобождения, но я не позволила ему долго праздновать. Одним движением моей руки пламя переместилось в очаг в центре поляны.

— Готово, — ответила я, поворачиваясь к Эулалии и прижимая запястье к груди.

Моя магия горела и умоляла высвободиться в полной мере.

Она скептически посмотрела на меня, золотое сияние моего пламени отразилось в ее зрачках. Какое-то время она ничего не говорила, ее ресницы трепетали, пока она обдумывала то, что было у нее на уме.

— Я ненавижу, что ты не помнишь свое детство. Хотела бы я залезть в твою голову и вырвать все воспоминания, которые ты запихнула поглубже. Может, ты фейри?

Мы обе знали, что я не фейри, и также было ясно, что я не ведьма, поскольку колдовство ведьм должно было быть вызвано произнесенным заклинанием. Моя магия была похожа на магию фейри в том смысле, что она была глубоко инстинктивной, но мое лицо и тело не имели черт фейри. Мне хотелось рассказать Лали правду, но для нее было бы опасно узнать, что я наполовину тень.

— Ты знаешь, что я сирота. Я хотела бы знать, кто я такая, так же сильно, как и ты, — ответила я, ненавидя ложь. Я мягко улыбнулась и подошла к ней, взяв ее за руку. — Кто знает? Может быть, я все-таки наполовину фейри. Меня могли бы вышвырнуть за то, что я была самой маленькой в помете и казалась слишком человечной.

Она усмехнулась и сжала мою руку, в ее глазах было что-то вроде понимания.

— Кем бы ты ни была, для меня это не имеет значения. Ты моя подруга, и ничто в мире не сможет этого изменить, — пообещала она. — А теперь давай начнем.

Мы подошли к огню и подержали ладони над жаром. Мелодия, которую напевала Эулалия, превратилась в лирическую песню, слова защиты для нашего мира и всех тех, кто в нем жил. Ее мелодия произносила что-то вроде заклинания, которое должно было помешать существам из Иного Мира пробиться сквозь разлом.

Цель ритуала была странной, учитывая, кем я была, но мне нравился наш мир таким, какой он был, и я не позволила бы ему меняться.

Я выудила кинжал, спрятанный за набедренным ремнем под платьем, и сделала небольшой порез на коже наших ладоней. Кровь потекла вниз, приветствуя пламя внизу громким шипением.

Воздух завибрировал от силы, и вихрь энергии заставил землю задрожать. Деревья, окружающие нас, застонали, когда на поляну налетел внезапный штормовой ветер, мое платье взметнулось, а длинная коса хлестнула по лицу.

Я оторвалась от Эулалии и вложила кинжал в ножны, зная, что моя роль в этом ритуале выполнена. Все, что ей было нужно, — это моя кровь и немного магии.

Теперь ничего не оставалось делать, кроме как ждать, когда она закончит.

Я сжала в кулаке подол своего платья и стояла, напрягая тело, чтобы не поддаться порывам ветра, но сквозь длинные пряди рубиновых волос я видела Эулалию — безупречно спокойную, невозмутимую, словно вихрь, что бушевал на поляне, вовсе её не касался.

Она всё ещё пела. Тёмные кудри касались её спины, а платье парило в воздухе, ни капли не потревоженное бурей. Когда песня закончилась, ветер мгновенно стих, и воцарилась полная тишина.

Со вздохом облегчения я собрала свои спутанные волосы на затылке и поспешно заплела их обратно в косу. Я попыталась расправить свою мятую мантию, но потерпела неудачу и сдалась, подойдя к сумке, в которой лежал мой зеленый плащ — форма ученых из святилища, — и набросила его на плечи. Если бы кто-нибудь при дворе застукал меня за возвращением в чем-то другом, кроме кожаных штанов, сорочки и плаща, они бы поняли, что я что-то замышляла.