Порядок подчинения (ЛП). Страница 88

«Извините меня, сэр, но все это неверно», — ответил генерал армии Филип Фримен, председатель Объединенного комитета начальников штабов. «Наш анализ показал, что бомбардировщики, которые русские пролетели над Украиной в ту первую ночь, были ударными, а не разведывательными самолетами. У русских есть эскадрилья разведывательных самолетов МиГ-25R Foxbat в пределах досягаемости, но они не использовались. У украинцев действительно было наступательное оружие на борту некоторых своих истребителей после нападения России, но чего можно было ожидать после того, как они только что отразили атаку российских крылатых ракет?»

«Насколько я могу судить, я не получаю ничего, кроме шума от всех вовлеченных сторон — русских, украинцев, румын, немцев, турок — список можно продолжать и дальше», — устало сказал президент, жуя одну из знаменитых сигар, которые он любил, но не затягивался — даже если бы он захотел, он бы не осмелился. Первая леди чуть ли не расстреливала тех, кто пытался курить, и она чувствовала на нем этот запах. «Все, что меня волнует, это то, что я вижу в прессе и в отчетах разведки. Итак, из того, что вы мне рассказали, — сказал он советнику по национальной безопасности Майклу Лифтеру, — русские не перемещаются в Украину и Молдову в огромных количествах. Не так ли?»

«Так точно, сэр», — подтвердил Лифтер. «Русские заявили, что их атака была просто ответом на украинскую агрессию, что они не планируют никаких других действий в регионе, если только другие группировки не будут угрожать этническим русским в Молдове или на Украине».

«Им нет необходимости вводить в Молдову войска, сэр,» сказал генерал Фримен,» потому что у них уже было десять тысяч военнослужащих, дислоцированных в Приднестровье до того, как произошло нападение. Воздушные атаки просто ослабили все подразделения противовоздушной обороны на Украине, что дает русским свободный доступ к воздуху над Украиной, и они обстреляли все позиции румынской и молдавской армии, которые могли угрожать российским войскам на Днестре».

«Это были не российские войска в Приднестровье, генерал», — сказал госсекретарь Харлан Гримм. «Эти войска были бывшими военнослужащими Советской Красной Армии, которые остались в Молдове после обретения независимости и которые в конечном итоге сформировали партизанское российское ополчение во время восстаний».

«Мистер Гримм, я ни на минуту в это не верю», — сказал генерал Фримен. «Русские, проживающие в Молдавской ССР, не хотели покидать Советский Союз после провозглашения Молдовой своей независимости, поэтому Красная Армия просто расформировала одно из своих воинских подразделений на месте и заставила их сформировать ядро движения сопротивления».

«Я не удивлен, что вы так на это смотрите, генерал», — насмешливо сказал Гримм.

«Сэр, дело в том, что русские могут провернуть этот трюк в каждой жизненно важной бывшей республике», — сказал генерал Фримен. «Они могут сделать это в странах Балтии, они могут сделать это в Беларуси, они могут сделать это в Армении и Азербайджане».

«Меня не интересует, что могут сделать русские, генерал». Президент вздохнул, чертовски желая пробежаться трусцой по дорожке Белого дома, сбежать от всего этого дерьма. «Меня больше волнует то, что происходит здесь и сейчас. На самом деле, у русских, похоже, нет никакого желания применять силу против Украины или Молдовы».

«Это свершившийся факт, сэр — конечно, русские пообещают отступить. Они уже убили несколько тысяч человек». Генерал Фримен развел руками, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. «Сэр, вопрос в том, что мы собираемся делать с российской агрессией? Мы можем ничего не делать и продолжать выражать свое недовольство, или мы можем предпринять какие-то действия, чтобы показать, насколько мы недовольны».

«Я не вижу ничего, что нам нужно делать, и ничего, что мы можем сделать, генерал», — сказал президент так, как будто сама идея агрессии была неприятна. «Если русские больше не предпримут никаких шагов в Украину или Молдову, дело закрыто».

«Правительство Турции так не считает, сэр», — вмешался Фримен, думая: «Чего я вообще ожидал от уклониста от призыва? «Президент Далон, похоже, очень обеспокоен российскими разведывательными полетами над Черным морем. Русские неоднократно пересекали двенадцатимильную территориальную границу в Черном море, пытаясь сфотографировать военно-морские базы близ Стамбула и составить каталог турецких кораблей в Черном море и на Босфоре. Они уделяли много внимания военно-промышленному комплексу близ Коджаэли, примерно в пятидесяти милях к востоку от Стамбула на берегу Мраморного моря, а также общим военным перевозкам и снабжению в проливах Босфор и Дарданеллы.»

«Давайте попробуем решать по одной проблеме за раз, генерал».

«Это все одна большая проблема, сэр», — терпеливо доказывал Фримен, чувствуя, что обучает первокурсников ROTC. «Ядерные удары по Украине и Румынии были нанесены менее чем в пятистах милях от Турции, сэр, и теперь российские бомбардировщики и штурмовики кишат над всем Черноморским регионом. Турция начинает расстраиваться, и они хотят обещаний НАТО и помощи в защите своих границ».

«Мы подлизывались к туркам почти двадцать лет», — съязвил Шеер президенту. «Рейган и Буш дали им все, а они развернулись и вышвырнули нас из своей страны, развязали войну с Грецией и начали этнический геноцид против курдов на юго-востоке. Каждый раз, когда мы оказываем им помощь, они используют это, чтобы наброситься на оппозиционную группу или соседнюю страну. Они хотят получить оружие от НАТО, но никогда — от наступательных сил; тогда, когда они которым нужны современные западные истребители, корабли и ракеты, они уговаривают нас согласиться на лицензионный контракт на производство, и наши компании теряют тысячи рабочих мест. Они хотели защиты от Ирака и Ирана, но когда у них появились наземные войска, они немедленно использовали свою собственную армию для нападения на курдские и армянские базы».

Лифтер повернулся к Ширу и спросил: «Я полагаю, теперь они хотят военной защиты от России, мощной демонстрации, возможно, военно-морского и воздушного присутствия, но не наступательного присутствия, чего — либо, что могло бы быть провокационным или заставить турецкий народ думать, что какие-либо иностранцы ведут войну за их счет».

«Они направили свой запрос по каналам НАТО, а не через мой офис», — ответил Шеер так, словно было сказано достаточно. «Генерал?»

Фримен кивнул. «Это аналогичная просьба, которая была сделана во время вторжения Ирака в Кувейт и иракско-курдских конфликтов в 1993 и 1994 годах», — сказал Фримен. «Усиление противовоздушной и морской обороны, замена систем вооружения, которыми они не владеют. Они запрашивают больше ракетных батарей Patriot, артиллерии ПВО, стратегическую и тактическую разведку и подавление систем ПВО противника. Только защитные системы.»

Президент устало потер глаза, затем почесал затылок сквозь густую копну преждевременно поседевших волос — признак того, что ему не нравится ни один из вариантов или предложений, представленных перед ним в данный момент. «Я думаю, с этим турецким делом придется подождать», — сказал он. «Мы начнем посылать любые самолеты в Турцию, и русские подумают, что мы пытаемся окружить их и заставить вести переговоры с помощью ракеты «Сайдуиндер». До тех пор, пока Россия не угрожает Соединенным Штатам и нашим союзникам, я не вижу необходимости вводить какие-либо войска заранее».

«Сэр, Турция чувствует угрозу, и они чувствуют себя изолированными», — вмешался Фримен. «Прямо сейчас они получают больше помощи от Украины, чем от НАТО».

«Вы имеете в виду, что из-за того, что Турция предложила убежище украинскому правительству, и Украина направляет самолеты в Турцию, они собираются просто игнорировать НАТО?»

«Сэр, Украина прямо сейчас перебрасывает в Турцию примерно двести боевых самолетов, — сказал Фримен, — и у них уже есть неопределенное количество украинского оружия и техники. Действия, а не слова, сэр: украинцы могут даже помочь Турции, если русские что-нибудь предпримут».