Сибирский вояж. Страница 18

Владимир посмотрел на Глафиру, будто только для неё и рассказывал. А ведь так и было. Это был шанс восстановить своё доброе имя в глазах женщины. «Удалось ли?» — читался в глазах гостя немой вопрос.

— Сама ощутила то же самое, что и Майя, — Глафира понимала, реакции, прежде всего, ждут от неё и не разочаровала. — Поступила бы точно так же. Жаль бедную лягушку, такой стресс получила! Но именно она помогла Майе не стать раздавленной этим бесчувственным чурбаном в будущем.

— Вроде бы происшествие, крохотный эпизод, — успокоенно выдохнул Владимир. — Для Ильи не заслуживающая внимания ерунда… Для Майи — крушение надежд и прозрение одновременно.

— Почему Илья не бросился вслед, если действительно считал Майю любимой? — словно рассуждая вслух, уточнил Михаил. — Что значит: «Хотел было броситься, но передумал?» Что ему помешало? Почему даже не попытался её вернуть?

— Думаю, он осознал, — ответил Владимир, — что совершил оплошность, которую нельзя исправить. Конечно, он понял, что его поступок девушке не понравился, но сам-то за собой особой вины не чувствовал…

— Вина его не столько в гибели лягушки, — сказала Глафира, — сколько в том, что эта гибель ничего для него не значит. Рано или поздно жестокость всё равно бы проявилась.

— Молодые люди частенько принимают увлечение за любовь, — продолжил размышлять Михаил. — Здесь очевидно, что слово «люблю» для Ильи — это поцелуи, красота девушки. Ведь насколько после происшествия с лягушкой резко изменились его мысли: «Бешеная», «Дура». Какая же это любовь?

— А по-моему, Володя, приведённая тобой ситуация вообще неправдоподобна, — высказался Михеич. — Двое встречаются целый год, а до них не доходит, насколько они чужды друг другу? И только лягушка на дороге вдруг это высветила за секунду? Вряд ли такое возможно.

— Думаю, неправдоподобность в данном случае лишь подчёркивает возможность и вероятность такого исхода, — возразил Владимир. — Порой случаются и более неправдоподобные вещи. Можно знать человека всю жизнь, а понять, что он из себя представляет, за мгновение, случись неординарная ситуация.

— Разные женщины неодинаково вели бы себя, попади они в такой переплёт, — сказал Михаил. — Видимо, Майя из тех девушек, для которых важно не замужество и благополучный жених как факт, а кто он, будущий муж, отец её детей, как человек.

— Володя, хочу спросить, — обратилась Глафира, — а что было с Майей потом? Как там всё разрешилось?

— В дальнейшем всё было у неё в шоколаде… — Владимир стал вдруг пунцовым как помидор, будто хватанул жгучего перца без хлеба. Что с ним случилось? Ничего не укрылось от проницательной Глафиры.

— В шоколаде испачкалась, что ли? — невинно глядя на Владимира, с подначкой уточнила женщина.

— Ну почему же? — вконец смутился гость. — Вскоре вышла замуж, родила прекрасную дочку и уже который год живёт в мире и согласии.

— И откуда вы всё это, да с таким подробностями, знаете? — не унималась хозяйка.

— Откуда… — пожевав губы, выдавил из себя Владимир. — Как же мне не знать? Майя — это моя жена, а тот автомобилист, что подобрал её на дороге, не кто иной, как ваш покорный слуга.

— Так и подумала, — успокоившись, сказала Глафира. — Совет вам да любовь!

Честное имя вернулось к своему хозяину. Никогда не надо опускать руки. Выход всегда есть. Нашёл же его Владимир, смог переубедить.

На дворе залаял пёс. И тут же лесную тишь разорвал протяжный и резкий автомобильный сигнал. Кто-то приехал.

— Кто бы это мог быть? — Михеич поспешил к выходу. — Сейчас глянем… — вышел на крыльцо. — Забар, место! Фу-у! Кому сказал! Место!

Пёс, перестав лаять, покорно отошёл к своей будке. Михеич поднял взгляд. Перед домом стоял чёрный джип с затемнёнными окнами. Приспустив стекло, на него молча смотрел молодой парень…

ГЛАВА 7

Выбор

В мире ещё много грабель,

на которые не ступала нога человека.

Приспустив стекло, на Михеича молча смотрел молодой парень.

— Лёшка, ты чего людей пугаешь? — вслед за хозяином на улицу выскочил Владимир. — Это ко мне, по работе. Лёха, что случилось?

— Вот, — протянул какую-то бумагу немногословный гость.

Владимир прочитал её и сказал:

— Ребята, труба зовёт. Надо ехать прямо сейчас.

— Как же ты поедешь? — удивился Михеич. — Ты ж уже ликёрчика нашего фирменного отведал.

— Так я с Лёхой. А на моей машине Михаил завтра в город вернётся. Она ему всё равно пока там нужна будет. Правильно?

— Абсолютно верно. Завтра надо ещё немного покататься, — кивнул Михаил.

— Вот и ладненько. Еду в Иркутск, через пару дней вернусь и машину заберу. Миш, потом ключи и документы на машину в бардачке оставь, у меня есть запасной комплект, а дверцу пассажирскую можно и без них запереть. Только не забывай регистратор отключать.

— Постараюсь. Поезжай, конечно, раз надо. Дело — превыше всего.

— Что ж это такое? — возмутилась Глафира. — Гость в дом, а хозяева по боку? Так не годится! Поначалу надо угощения отведать, а потом уже и в путь-дорогу оправляться.

— Хорошо, — тут же согласился за Лёху Владимир. — Час туда-сюда роли не сыграет. Да и спорить бесполезно, пока не накормят, не отпустят. Пошли, Лёша, в избу.

Все вновь расселись за столом. Лёше хозяйка налила полную глиняную миску щей с «горкой», а Михеич разлил фирменного ликёрчика.

— Ну, за хозяев! — сказал Владимир и осушил свою стопку.

— Володя, — Михаил подхватил ложкой маринованный грибок и отправил его в рот, — ты нам поведал свою историю любви. Любви, можно сказать, с первого взгляда. А я знаю совсем другую историю, произошедшею, не соврать бы… лет двадцать назад…

— Это вы о себе? — Владимир поднёс к носу ломтик ароматного, хлеба. С вожделением вдохнул и откусил хрустящую корочку.

— Нет, не о себе, — сказал Михаил. — Но от этого нахлынувшая на Сергея в самом нежном возрасте первая любовь не менее интересна…

Дорога на дачу занимала меньше часа на пригородном дизеле. Жёсткие скамьи почти всегда заняты увешанными садово-огородным инвентарём дачниками. Такое впечатление, что многие все эти орудия труда не оставляют на участках, а по известным только им причинам так и возят с собой туда-сюда. И, конечно же, нескончаемые негромкие разговоры — у кого, как, что и сколько.

Сергей лениво наблюдал за мелькавшим по ту сторону окна привычным пейзажем. Небольшие перелески и нераспаханные луга сменялись ухоженными полями и одинокими домиками с облагороженными возле них участками, отвоёванными у дикой природы.

Юноша перевёл взгляд на скамью напротив и — обомлел. Буквально несколько минут назад на ней никого не было, а теперь сидела девочка примерно его возраста — лет шестнадцати, может, чуть больше.

Огромные голубые глаза, казалось, занимали пол-лица. Брови тонкой дугой вздёрнуты вверх, от чего взгляд выглядел открытым, по-детски обезоруживающим и наивным. Небольшой аккуратный носик, упругие бугорки алых губ, налитые свежим румянцем щёчки. Соломенного цвета слегка волнистые локоны раскиданы по неприкрытым лёгким топиком плечам. Свободная, короткая, из воздушного материала юбка открывала загорелые коленки.

Девушка держала в руках недорогой мобильник. К нему были подключены крохотные наушники. Она слегка раскачивалась и ритмично кивала головой, видимо, в такт звучавшей в ушах музыке. Юбка при этом смещалась, чуть откровеннее приоткрывая или, наоборот, целомудренно пряча стройные гладкие ножки. Всё остальное пылкое воображение дорисовывало само.

Девушка не обращала на Сергея внимания, находясь во власти музыки. Вот и хорошо. Юноша с удовольствием рассматривал это, так тронувшее его сердце, небесное создание.

«Хорошо бы познакомиться, — размышлял он. — Она такая… такая… необыкновенная!»