Сибирский вояж. Страница 16

Не так легко решиться и кардинально поменять свою жизнь. Не так это просто…

С ленцой, будто мне всё равно, распахнул дверь, протяжно и чувственно поцеловал Оксану в губы. И, не дожидаясь лифта, принялся, уже торопясь, прыгая через ступеньки, спускаться.

А холостая жизнь тяжело дышала мне в спину и пыталась догнать. Я мчался в офис и понимал — вот-вот и ей уже за мной не успеть и не угнаться, отстанет навсегда. И тогда всё, прощай свобода!

И, что удивительно, мне от этого совершенно не становилось грустно…

Михеич отложил тетрадку и с интересом посмотрел на гостей. Надо было что-то говорить. Но для этого поначалу хотелось бы всё осознать. Это давалось с трудом…

— Двойственные чувства вызвал твой опус, Михеич, — сказал Михаил.

— Какой он мой? — пожал плечами хозяин заимки. — Моих и дел-то, что записал.

— Не скромничай, — улыбнулся приятель. — В целом рассказ интересный и вызывает целую гамму чувств и мыслей.

— Любовь с первого взгляда… — протянул романтично настроенный Владимир. — Люблю это дело, сам влюбляюсь так, — но лишь только глянул на Глафиру, тут же исправился: — Вернее, один раз влюблялся… То есть, влюбился. Правда.

Не знал, видимо, гость, что нельзя при женщинах допускать такие оплошности в разговорах и даже мыслях. Воспринимают они всё буквально. Понимают, порой, даже без слов. А уж когда вот так напрямую… Попробуй потом объяснить, что ты не верблюд.

— Понятно. Всего лишь раз, — усмехнулась хозяйка. — Так оно всегда и бывает…

— Сюжет не банальный, — дабы вернуть разговор в нужное русло, сказал Михаил. — Обман в начале отношений. Страсть идёт перед чувством. Прощение обманутой женщины…

— Никогда бы не простила! — воскликнула Глафира. — Пусть хоть всю крышу от чувств снесёт! Послала бы его лесом, как только денег предложил.

— Ну-ну, Глаша! — Михеич так глянул на жену, что у той моментально слов не осталось. — Поосторожней на поворотах. Это ж любовь… Не шутка.

— Пока слушал, — решив хоть как-то реабилитироваться, продолжил Владимир, — несколько раз менял свое мнение о том, что же такое происходит с героями. Любовь ли это на самом деле? Кстати, Димон и сам до конца не определился, как мне показалось. Может быть, именно потому, что всё случилось так быстро, и ему не пришлось помучиться, добиваясь предмета любви?

— Несомненно, когда вот так, с первого взгляда, — это химия, бурная реакция, — согласился Михаил. — Но как дальше поведут себя реактивы, неизвестно. И хотя герой в конце чуть ли не на крыльях мчится, как ему кажется, от холостой жизни, сомнения его небезосновательны.

— На самом деле то, что произошло между героями, не любовь, — внёс свою лепту в обсуждение Михеич. — Вот писал и думал, что это — страсть? Да, возможно, страсть, Но не любовь.

— Мне вообще несимпатичен Дмитрий, — Михаил, видимо, смог определиться. — Его страх перед возможной ответственностью, превалирование в поведении самцовости, животного начала надо всем остальным…

— Вот именно, — кивнул Михеич. — Только любовь могла бы оправдать всё, что позволили себе герои, причём каждый из своих соображений. Но фактически один купил, другая продала.

— А мне безумно жаль героиню, — вздохнула Глафира. — Дмитрий тянул на настоящего мужика, но… Жаль. Женщина так хотела «настоящего», и оно было так возможно… Но почему мужчины такие, никогда не пойму!

— Чего там тянул на «настоящего»? — со знанием дела сказал Владимир. — Настоящие как раз такие. А вот те, о которых сказали вы, Глафира, мультяшные, выдуманные. Таких в реальной жизни не бывает… Может быть, к сожалению… А может, и нет! Зачем нужны киношные и неживые?

— Женщины обиды никогда не прощают, — Глафира жёстко глянула на Владимира. — Хотя в силу разных причин иногда и смиряются. Мозги прощают, а сердце…

Нет, не переубедил её Владимир в отношении себя. Так частенько и бывает: вырвется нечаянное слово — и всё, определённый ярлык навешен, и разубедить в этом женщин очень сложно. А уж когда касается дел сердечных, вообще невозможно.

Но Владимир был не тот человек, которого могут остановить трудности. Надо было брать дело в свои руки, а не ждать благоприятных обстоятельств, и как-то менять мнение о себе. К тому же Глафира была не так уж и не права.

Можно было, конечно, плюнуть и не разубеждать. Кто он здесь такой? Гость? Да и хозяйка заимки ему не жена, но…

Уходить нужно, точнее, можно, только когда всё хорошо. Такой уж он был человек. И потому:

— Хорошо, — глядя на хозяйку, сказал Владимир. — Расскажу вам и я кое-что.

— Интересно, — оживился Михеич. — Отчего же не послушать.

— Не сказка, но начну также. Итак, жили-были Майя и Илья… И всё у них начиналось хорошо…

ГЛАВА 6

Хорошо

Хорошо там, где хорошо,

а не там, где нас нет.

М. Жванецкий

На самом деле всё так и начиналось — хорошо. А разве могло быть иначе? Молодость сама регулирует наличие или отсутствие чувств и желаний.

Вот сами желания, равно как и их исполнение, очень часто находятся именно в наших руках. Надо лишь постараться. Только (так оно и есть на самом деле) иногда надо очень, нет, даже очень-очень постараться…

Весеннее тепло разливалось по всему окружающему миру. Радостное возбуждение просыпалось вместе с оживающей природой. Короткие юбочки, игривые взгляды. Открытые коленки, милые улыбки. Влажные губы, волнующие слова. Сердцу от всего этого становилось тесно в груди.

Скинув зимние куртки, девчонки сделались более открытыми, доступными и потому особенно привлекательными и желанными. Казалось, подойди ближе, погладь по спине, скажи что-то малозначительное, коснись губами за ушком, шепни что-то милое… И мир вокруг преобразится, станет ярче, симпатичней, привлекательней.

Вот так вместе с природой просыпается и чувство. Взгляды делаются откровеннее и появляются доселе дремавшие неудержимые желания.

Этот день стал бы знаменательным для любой девушки. Майя к нему готовилась даже тщательней, чем к выпускному вечеру в школе. Тогда она просто прощалась с детством, теперь же вступала в совершенно иную, по-настоящему взрослую жизнь. Сегодня Илья собирался познакомить её со своими родителями.

Илья — парень Майи. Знакомы они были уже больше года, но только теперь Илья решил пригласить девушку к себе домой.

Нравился ли он Майе? Безусловно, да! Высокий, широкоплечий, эдакий черноглазый красавчик с игривыми ямочками на щеках, густой волнистой шевелюрой каштановых волос и баритоном не юноши, а мужчины. К тому же не был обделён умом и чувством юмора.

Одевался Илья не броско, но со вкусом. Джинсы, кроссовки, майка-борцовка подчёркивающая его спортивную, словно высеченную из камня, мускулистую фигуру. Кто ж от такого откажется?

Не то чтобы он сразу вскружил Майе голову, нет. Но девчонки-одногруппницы все поголовно обзавидовались её удаче — такого красавчика отхватить! Майя, конечно, так не считала, но, что говорить, приятно было внимание Ильи.

Платье для подобного случая Майя, как чувствовала, подготовила заранее и до этой поры никуда в нём не выходила. По мнению мамы, в нём она смотрелась просто неотразимо.

«Что ж, — подумала Майя, — пусть это станет сюрпризом и для Ильи, и для его родителей».

Пошито платье было профессиональной портнихой (хорошей маминой знакомой) из сине-фиолетовой мерцающей тафты, купленной у неё же. Тафта — это гладкая, плотная и, в то же время, тонкая ткань с характерным переливчатым блеском. Слово «тафта» с персидского языка переводится как блестящая, что очень точно характеризует её основное свойство.

Открытый, на бретелях, верх платья спереди повторял форму груди и переходил книзу в расклешенную, умеренно короткую юбку в крупную складку. Широкий пояс подчёркивал тонкость талии и, соответственно, стройность фигуры. Цвет от сине-голубого до бордово-фиолетового менялся при ходьбе в зависимости от того, под каким углом на него смотрели.