Прикосновение смерти (ЛП). Страница 55

Он отталкивается от выступа, медленно поворачиваясь ко мне лицом.

— Ты знаешь, что я все еще чувствую это во мне, даже сейчас? — Я продолжаю, делая шаг в его направлении. — Как это тяжелое, липкое, пустое ощущение, от которого я, кажется, не могу избавиться. Я просто хочу что почувствовать. — Мой голос срывается, выдавая мое отчаяние, но мне все равно. Я делаю свои шаги медленными и уверенными, один впереди другого. — Я хочу немного. Я хочу много. Видишь ли, мне все равно, реально то, что я чувствую к тебе, или нет, потому что для меня это чертовски реально. Просто скажи мне одну вещь… То, что ты чувствуешь, реально?

Он отводит от меня взгляд, качает головой.

— Это не имеет значения, Лу. Я не собираюсь пользоваться ситуацией в своих интересах…

— Ответь на вопрос. То, что ты чувствуешь ко мне, реально?

— Лу…

— Да. Или нет. На самом деле это простой вопрос. Просто…

— Да, — выдавливает он сквозь зубы, еще раз качая головой и отстраняясь. — Хорошо? Да, то, что я провожу каждую чертову секунду каждого чертова дня, думая о тебе, реально. Да, то, что я хотел бы проводить с тобой каждое воскресенье, чтобы тебе больше никогда не пришлось плакать, реально. То, как я задаюсь вопросом, на что было бы похоже быть здесь, когда ты проснешься, обнимать тебя, когда захочу, целовать твои губы, целовать твою шею — да, это чертовски реально. — Он проводит руками по глазам и теребит волосы. — Это то, что ты хочешь знать?

Новая слеза скатывается, и я киваю. Впитываю новые чувства, вливающиеся в меня. Шок от его признания. То, как это почти делает меня печальнее, зная, что у меня, возможно, никогда не будет шанса услышать эти слова от него снова. Возможно, никогда больше не увижу этого выражения на его красивом лице, одновременно боли и тоски, когда он смотрит глубоко в мои глаза.

— Так покажи мне, — мягко умоляю я, делая шаг вперед. — Только на эту ночь, покажи мне, каково это — чувствовать. Быть поцелованной, быть в объятиях, быть желанной тобой.

Глава 37

— Лу… — Его голос затихает, переходя в нежный шепот. — Пожалуйста… Я не могу просто…

— Да. Ты можешь. — Я снова придвигаюсь к нему, мой голос дрожит. — Сделай так, чтобы это ушло. Страх. Пустота. Все это. Просто дай мне что-нибудь еще, прежде чем я снова потеряю себя. Отдай мне себя. — Моя голова опускается, когда он не отвечает, отчаяние берет верх, заставляя мои губы дрожать. — Честно говоря, что я должна сделать, чтобы ты прикоснулся ко мне? Я имею в виду, Господи…

Едва успеваю произнести эти слова, как его рука оказывается на моей талии, другая обнимает мою шею, а его рот прижимается к моему. Мои губы приоткрываются, позволяя нашим языкам переплестись. Его пальцы впиваются в меня, прижимая меня крепче к нему. Я издаю стон, когда облегчение и желание наполняют меня. Я обмякла в его руках, позволяя ему поддерживать весь мой вес, но он, кажется, не возражает. Он меняет угол наклона головы, чтобы войти глубже, это движение вызывает во мне дикий порыв. Мои руки зарываются в его волосы и тянут, и он отвечает, захватывая мою нижнюю губу зубами и сильно дергая ее своими.

Черт возьми, да. Всплеск адреналина — это как раз то, что мне нужно, и я хочу большего.

Моя правая рука отпускает его волосы и находит путь к его хватке на моей талии. Я высвобождаю его руку и провожу его открытой ладонью вокруг и вниз, пока она не фиксируется на моем заду. Рычание звучит откуда-то из глубины его горла, когда он прижимает мои бедра к себе, позволяя мне почувствовать его всю длину. Я сглатываю, когда он покидает мой рот и направляется к моей шее, и моя голова откидывается назад, предоставляя ему полный доступ.

Иисус.

Его язык. Кровать. Нам нужна кровать.

Но сначала… неохотно я возвращаю свое внимание обратно, чтобы сосредоточиться на его рубашке, хватаюсь за материал и толкаю ее вверх, пока ему не приходится оторвать от меня губы, когда я натягиваю ее ему на руки, на голову. Она падает на пол. Мой взгляд скользит вниз, и я ахаю.

Шрам, который я мельком заметила раньше у его ключицы, бросается мне в глаза в первую очередь, серьезная шероховатость, которую я раньше не замечала, но все остальное в нем лишает меня дара речи. Я никогда не видела столько шрамов на одном человеке. Отметины всех форм и размеров на его груди, торсе, одна выгравирована на грудной клетке. Большинство из них настолько выцветшие, что почти сливаются с его кожей, но некоторые выделяются достаточно сильно, чтобы боль проникла в мое сердце.

О, нет. Что с ним случилось?

Я слегка опускаюсь, кончиками пальцев мягко провожу по его животу, и он резко вздыхает, каждый мускул напрягается под моим прикосновением. Я наклоняю голову, чтобы посмотреть на него, и он сглатывает, глядя на меня сверху вниз с тяжелыми веками. Мой взгляд возвращается к его телу. Наклоняясь вперед, я провожу кончиком языка выше, по одному из других его шрамов. Я снова слышу эту задержку в дыхании, затем чувствую стон, когда он вибрирует от его груди к моему языку.

Я отстраняюсь, выпрямляюсь. Мои движения уверенные, несмотря на бабочек, кружащихся у меня в животе. Я наслаждаюсь ощущениями нервозности, потому что это напоминает мне, что я чувствую. Я осматриваю мужчину передо мной, то, как в его глазах танцует самое соблазнительное сочетание загипнотизированного удивления и чистого голода, которое я когда-либо видела, и это разжигает что-то необузданное внутри меня. Я ненадолго вспоминаю тот факт, что он никогда не прикасался к женщине. Он чертовски уверен, что целуется так, словно знает, что делает. В его прикосновениях есть что-то первобытное, почти инстинктивное. Интуитивное. Подсознательное.

Я хочу этого, я хочу всего этого. И все же почему-то этого кажется недостаточно. Пустота пользуется нашим кратковременным молчанием, нашей неподвижностью, пытаясь заманить меня обратно в свое море тьмы. Постоянное напоминание о моей неминуемой судьбе висит над моей головой, как гильотина.

— Заставь меня забыть, — шепчу я.

Он сокращает расстояние между нами и подхватывает меня на руки. Он опускает меня на кровать, затем нависает над моим телом, его вес опирается на предплечья по обе стороны от меня. Он не прикасается ко мне, но его тепло окутывает меня, как шарф, дразня мою кожу. Его мышцы и плечи напряжены, дыхание прерывистое, демонстрирующее контроль, необходимый для того, чтобы оставаться на месте.

— Лу. — Его голос напряжен, подчеркивая грубость в тоне. — Я собираюсь спросить тебя еще раз. Ты уверена, что это то, чего ты хочешь? Потому что, — его глаза закрываются, тяжелый сгусток проходит через его горло, — потому что, если я снова начну прикасаться к тебе, я не смогу остановиться.

Он даже не знает, что это уже произошло. Просто звук его голоса, его собственная потребность и сдержанность, просачивающиеся сквозь него, заставляют адреналин возвращаться, как огонь, разгорающийся в моих венах.

— Доверься мне. Я не хочу, чтобы ты останавливался.

Что-то темнеет в его глазах на долю секунды, затем его губы возвращаются к моим, заставляя их раскрыться его языком и заставляя мои пальцы вцепиться в одеяло подо мной. Его тело опускается на меня, и его рука проскальзывает между складками моего тонкого халата, задевая мой обнаженный живот. Я стону, прикусывая его губу, и он рычит, низко и грубо. Его кончики пальцев обжигают мою кожу наилучшим из возможных способов, и я наклоняюсь к ним. К нему.

Он отрывается от моих губ и прокладывает дорожку поцелуев вдоль моей челюсти, вниз по шее, убеждаясь, что я чувствую каждый вкус, каждое облизывание, каждое покусывание. Его руки тоже не останавливаются, медленно, дразняще скользя вверх по моей талии, по ребрам. Как только его прикосновение касается нижнего изгиба моей груди, он останавливается, снова сосредоточив свое внимание на моей шее и ключице.