Прикосновение смерти (ЛП). Страница 45

Я хмурюсь.

— Я не могу придумать ничего хуже, чем если бы это убило меня.

Он качает головой, еще одно быстрое движение челюсти.

— И давай так и оставим. Расскажи мне, как это произошло.

— Я действительно не знаю, — бормочу я, хмурясь еще сильнее. — В одну минуту мне было плохо, а в следующую я была… там.

Его бровь приподнимается.

— Тебя снова тошнило?

— Ну, не совсем. Я думаю, это только начиналось. Это сильно поразило меня, все сразу. — Я делаю паузу, мысленно просматривая прошедшую неделю. — На самом деле, с тех пор, как в последний раз поднялась температура, я чувствую себя немного не в себе…

— Как же так?

Я пожимаю плечами.

— Приступы головокружения. Усталость. Не все время, но достаточно, чтобы это раздражало.

— А твое сердце?

— Мое сердце?

— Да, — нетерпеливо рычит он. Затем он замолкает, закрывая глаза и пощипывая переносицу. Его тон напряжен, когда он спокойно уточняет: — Ты заметила какие-нибудь проблемы со своим сердцем?

— Я не знаю. Может быть. — Мне приходится снова остановиться, чтобы подумать об этом, но не требуется много времени, чтобы вспомнить, как мое сердце затрепетало в первый день, когда я заболела. — Да, когда у меня была та температура. Мое сердцебиение ощущалось по-другому. Оно не было ровным, как обычно, а больше походило на трепет. Оно было быстрым, легким и просто странным. Почти так, как будто это было не совсем… как будто это не было полноценным биением. О, черт. Внезапно это звучит очень, очень плохо.

Он глубоко вздыхает, затем на несколько секунд опускает голову на грудь, прежде чем снова поднять на меня свой теперь уже тяжелый взгляд.

— Конечно, — бормочет он, откидываясь на спинку сиденья и поджимая губы.

— Конечно что? Я что-то пропустила?

Он качает головой, его пальцы потирают челюсть.

— Нет. Я упустил. — Он выдавливает слова. — Я должен был знать, что это может случиться.

— Что может случиться?

— Твое тело, оно… приспосабливается. Приспосабливается к моему миру.

Мои глаза чуть не вылезают из орбит.

— Что, прости?

Я не добавляю ничего полезного к этому разговору, но, похоже, прямо сейчас я ничего не могу должным образом усвоить.

— Чтобы ты могла полностью перейти в мой мир, твое тело должно быть… ну, меньше тела и больше души.

Я моргаю.

— За исключением того, что я определенно тело. — Я сбрасываю с себя накидку в качестве демонстрации и провожу руками вверх и вниз по талии, бедрам. — По всему телу. Видишь?

Его веки опускаются, пристальный взгляд цепляется за каждое место, к которому прикасаются мои руки. Он судорожно сглатывает, и я понимаю, что, вероятно, мне следует перестать ощупывать себя перед ним.

— Да, — он почти стонет, — Я действительно вижу.

— Прости, — бормочу я, морщась и натягивая на себя накидку. Такое поддразнивание.

Он отводит взгляд, проводит рукой по лицу, как будто хочет прояснить свои мысли.

— Ты помнишь, что я говорил тебе раньше о том, что вселенная находится в замешательстве? Размывает нас вместе?

Я киваю. У меня такое чувство, что мне не понравится, к чему это приведет.

Он встает со стула, делая единственный шаг к моей кровати, пока не оказывается достаточно близко, чтобы дотронуться. Однако он не садится, просто нависает надо мной, его тепло щекочет мою кожу, а его пылающие глаза пожирают мои.

— Лу. — Это просто мое имя, но его голос ровный, низкий и ласкает те части меня, которых я не знала, что голос может достичь. — Дай мне свою руку.

Я подчиняюсь, не задумываясь. Его собственная большая ладонь полностью обхватывает мою, посылая теплую волну прямо вверх по моей руке, вниз по груди и собираясь внизу живота. Он поднимает мою руку, пока она не ложится ладонью вниз на его грудь. Теперь моя очередь сглатывать. Мой взгляд перебегает с его лица на грудь, неуверенный, куда приземлиться.

— Ты чувствуешь это? — бормочет он.

Я делаю паузу, сосредоточивая свое внимание на жестких линиях, прижатых к моей ладони. Я как раз собираюсь спросить, что он имеет в виду, когда под моим прикосновением раздается мягкий стук. А потом еще один. И еще. Он слабый, фактически едва заметный, но он есть. Я поднимаю подбородок, чтобы видеть его лицо, мой голос переходит почти в шепот, когда я говорю:

— Я чувствую это.

Его губы изгибаются вверх, только с одной стороны, недостаточно, чтобы показать ямочку. Естественный блеск его глаз, кажется, как-то потускнел, и я понимаю, что в этой улыбке есть что-то надломленное.

— У меня не должно быть сердцебиения. — Моя рука все еще лежит у него на груди, мягкий рокот его голоса вибрирует в моем теле. — Видишь, мое тело тоже начало приспосабливаться, Лу. Ради твоего мира, ради тебя. Я не мог полностью быть здесь, весь я, пока мое сердце не начало биться.

Мне не нравится печаль, окрашивающая его тон, предчувствие беды в его глазах. Я улыбаюсь ему, хлопая ресницами.

— Ты хочешь сказать, что твое сердце буквально бьется для меня, Конфетка?

Затем на его щеках вспыхивает ямочка, глаза на мгновение ослепительно сияют, прежде чем снова успокоиться.

— Я думаю, что говорю это и даже больше, Лу.

Моя улыбка гаснет, когда я пытаюсь осмыслить его слова. В них нет и следа юмора, как в моих. То, как сжимается мое сердце от его ответа, заставляет меня всерьез надеяться, что я не придаю этому значения больше, чем он предполагал. Прежде чем у меня появляется шанс обдумать это еще больше, он убирает мою руку со своей груди и делает шаг назад, тихо опускаясь обратно в кресло-качалку.

Внезапная тишина, окружающая нас, заставляет меня осознать, насколько я устала, физически и морально. Я — ноющее месиво с головы до пят, и мое сердце наполняется беспокойством, которое я не совсем понимаю.

— Что со мной будет? С нами обоими?

Секунду он внимательно смотрит на меня, между его бровей образуется складка, которая говорит мне, что он видит беспокойство, отразившееся на моем лице. Его рука поднимается, и его пальцы нежно перебирают длинные пряди моих волос. Раз, два, и все, прежде чем он отстраняется, но я уже вздыхаю.

— С тобой? — Он наклоняется ближе, упираясь локтями в бедра, и пристально смотрит на меня. Мне всегда нравится, когда его глаза вот так переливаются зеленым. По какой-то причине это заставляет меня чувствовать, что это не просто Смерть говорит со мной, но ещё он. Душа внутри.

— Ты отдохнешь прямо здесь, в своей теплой, удобной постели. Завтра ты проснешься готовой к новому дню. Ты наденешь свое модное кольцо настроения. — Он делает паузу, глядя на мои голые пальцы с приподнятой бровью, и я глубже забираюсь в кровать. Почему у меня такое чувство, будто меня отчитывают за то, что я не ношу кольцо? И почему мне это нравится? — И ты продолжишь жить своей жизнью, такой, какой была.

— Но мое сердце…

— Не беспокойся об этом. Предоставь это мне.

— Не волноваться? Но…

— Посмотри на меня, Лу. — Я поднимаю подбородок, только сейчас замечая, что уже полностью завернута в одеяла, мои веки тяжелеют от потребности поспать. Я держу их открытыми, чтобы взглянуть на него снизу вверх, его лицо нависает над моим. Он смотрит на меня так, как, я уверена, никто другой не смотрел раньше, потому что я бы узнала дикий порыв, который это заставляет пульсировать в моих венах. — У меня нет ответов на все вопросы прямо сейчас, — продолжает он, его голос звучит как нежная колыбельная, — но я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Хорошо?

Я чувствую, как моя голова кивает вверх и вниз, мои глаза уже закрываются.

— Хорошо, — шепчу я в темноту.

Стул скрипит под его телом, когда он откидывается на него, звук наполняет меня комфортом. Этот звук означает, что он еще не уходит. Это значит, что он все еще здесь, со мной. Пока длится нежная тишина, мой разум уплывает вместе с ней. Мне все еще должно быть страшно после такой ночи, как эта. Я должна сходить с ума. Но моя грудь почему-то так полна, и я не могу не испытывать определенного чувства покоя. Даже если я знаю, что это чувство не продлится долго. Даже если я знаю, что это ненадолго, пока он сидит здесь, рядом со мной. Я возьму то, что смогу получить.