Браконьер. Страница 6

Здесь ровными рядами располагались сараи, в которых люди хранили всякий ненужный хлам. А особо одарённые даже умудрялись ставить машины. Но чтобы отсюда выбраться на четырёх колёсах, это нужно ещё постараться.

Впрочем, не моего ума это дело. Однако именно сараи меня сейчас интересовали больше всего, потому что по их крышам можно добраться до жилой двухэтажки. Ржавая пожарная лестница до сих пор держится на одной из стен, к которой примыкает хозяйственная часть. Отличное место, чтобы поплевать с высоты на прохожих и покурить вдали от любопытных взоров взрослых.

Где-то на краю сознания вспыхнула мысль: а выдержит ли она мой вес сейчас?

Но всё прошло идеально. А когда я наконец занял высоту и осмотрелся, как раз увидел тех, кто пытался спрятаться за сараями. По-хорошему, мне бы их позвать, вот только я не желал выдавать своё местоположение. Да и плевать я на них хотел – я искал брата.

То, что я увидел, когда выбрался на конёк и бросил взгляд на площадь, окончательно убило во мне всякую надежду. Это была натуральная бойня. Дети, старики, взрослые и даже беременные мамаши… Ублюдки не пощадили никого. Тела людей превратились в кровавую мешанину, в которой было не понять, где заканчивается один человек и начинается второй.

Но самым большим удивлением было другое.

На подходах к площади на меня напали сопливые малолетки. Но здесь орудовали взрослые. Сейчас они, перепачканные кровью с головы до ног, эдаким победным взглядом осматривали то, что натворили. Да и то, как чётко оцепили городскую площадь, говорило о том, что все они пребывают в здравом уме. Хотя разве можно сотворить подобное, если твоя крыша на месте?

– А-а-а, помогите! – раздался пронзительный крик от сараев.

Я с большим трудом оторвал взгляд от жуткой картины и посмотрел в сторону шума. Судя по всему, бешеные занялись обыском прилежащей территории и наткнулись на небольшую группу людей, что прятались в хозяйственных строениях. Им бы через крышу перебраться и как раз оврагами свалить от опасного места. Ну да где там? Для этого нужно знать про тайные закоулки.

Я вернулся обратно и снова принялся внимательно осматривать площадь, изучая одежду и тела мертвецов. Коляна среди них не было видно, но это не значило, что его там нет. Отчаяние овладело мной. Хотелось выть, скулить, устроить истерику и что-нибудь сломать, лишь бы избавиться от этого тянущего за душу чувства.

И всё-таки странно устроен наш мозг. Увидь я подобную картину в какой-то другой ситуации, уже бы блевал дальше чем видел. Но мысли о брате каким-то образом отвлекали от того ужаса, что стоял перед глазами. Мне вообще всё казалось каким-то нереальным. Будто я нахожусь в компьютерной игре, и, несмотря на прямое участи в событиях, они меня не касаются.

– Давай! Шевели копытами, мразь! – прозвучал гневный голос.

Я снова вернулся к тому, что происходило у хозчасти. И увиденное вдруг всколыхнуло во мне надежду. Твари, которые ещё совсем недавно убивали всех без разбора, почему-то не тронули тех, кого обнаружили в тупике у сараев. Они вывели их на площадь, где одна из девчонок тут же потеряла сознание от представшей её взору картины.

Цацкаться с ней не стали. Мужик, что сопровождал пленных, без зазрения совести, с каким-то ужасающим хладнокровием попросту растоптал ей глотку. Вот так, со всего размаха, даже немного подпрыгнув, несколько раз ударил её пяткой в горло. Тело девушки затряслось, словно в эпилептическом припадке, глаза распахнулись, но было уже слишком поздно приходить в себя. Вскоре под ней образовалась лужа мочи, а её тело застыло навсегда, так и не убрав руки от раздавленной шеи.

Глядя на это, несколько мужиков, что в тот момент находились рядом, грохнули от хохота. А у меня в очередной раз произошла смена эмоций. Руки сами сжались в кулаки, захотелось спуститься и вырвать кадыки этим тварям!

Но и этот приступ гнева я тоже поборол, продолжая рыскать взглядом по трупам. И с каждым новым квадратным метром в душе разгорался крохотный уголёк надежды. Брата не было. Может, они с пацанами ушли раньше? Может, успели сбежать, когда замес только начинался? Может, они вообще сюда не пошли и решили отметить праздник в другом месте?

– Дай бог, чтобы так и было, – тихо взмолился я.

Но не повезло. Или бог меня не услышал. Брата я увидел, заострив внимание на новой порции криков и брани. Он избежал бойни, но спастись не успел. Их компания пыталась спрятаться в парке дома культуры, что располагался напротив моей позиции. Да там даже не парк, небольшой скверик, обнесённый высоким забором. Пацаны сами загнали себя в ловушку. Им бы уйти с другой стороны, обогнуть библиотеку и через двор магазина по пожарной лестнице на крышу. А там, по верхам, без проблем можно добраться до центральной улицы…

Затаив дыхание, я наблюдал за дальнейшим развитием событий и судорожно прокручивал в голове всевозможные варианты. Увы, в данный момент моё положение было проигрышным с любой стороны. Спустись я и подними переполох, брата всё равно не спасу. Уверен на девяносто процентов, что сбежать он не догадается. Да и я лишь подставлю себя под удар, а значит, не смогу ничего сделать в будущем.

Тех людей, что вывели из лабиринта сараев, да и других найдёнышей зачем-то собирали в одном месте, на небольшом пятачке у дома культуры. Никто их не трогал, а потому я решил, что они нужны тварям живыми. Зачем? Будем разбираться после.

Я даже обдумывал вариант пробраться к ним и незаметно прибиться к толпе выживших. Но эту мысль я тоже отмёл. Не ясно, что с ними станет в дальнейшем, и загонять себя в ловушку – затея не очень. Однако мне необходимо вытащить брата из этого дерьма. Но как?

Я шарил взглядом по площади в поисках ответа и вдруг даже дыхание затаил. Среди этих выродков я вдруг увидел соседа. Того самого парня, Саню Никитина. Рядом с ним стояла его жена, и… они оба натурально глумились над женщиной. Повалив её на асфальт, пинали ее в живот. И я бы ещё понял, если бы удары сыпались каскадом, с целью сломить сопротивление. Нет, они били с оттяжкой, получая удовольствие от экзекуции. А до меня начало постепенно доходить, что всё гораздо сложнее и серьёзнее, чем какой-то новый наркотик с побочкой в виде неконтролируемой ярости.

Никитиных я знал всю жизнь. Саня получил хорошее воспитание, и я никогда в жизни не слышал, чтобы он вот так, с садистским наслаждением кого-то избивал. Да, как и любой нормальный пацан, он участвовал в потасовках, но чтобы вот так, беззащитную женщину… Чёрт возьми, да она, похоже, беременная?!

Что же должно было произойти с людьми?! Почему они себя так ведут?! Вирус?! Да, пожалуй, он мог их изменить, но… Я видел кучу фильмов про апокалипсисы, вызванные нашествием вируса. И люди в них, как правило, напрочь теряли разум. Эти же действуют осознанно, целенаправленно. Одно то, что их атака была спланирована, и не просто так, а в тот день, когда практически весь город собрался в одном месте… Нет, это точно не тянет на сумасшествие. Так не бывает.

Вскоре на площади началось новое действие. Выродки принялись растаскивать тела, выкладывая их ровными рядами. И я в очередной раз был немало удивлён. Нет, не их поведению и странному желанию построить точную геометрическую фигуру из трупов. А тому, с какой лёгкостью тощие подростки тащили по асфальту по два трупа за раз. Даже я, будучи довольно крепким человеком, не смог бы такое повторить.

Как-то в жизни мне выпал шанс нести на себе мертвецки пьяного приятеля. И это задачка не из лёгких, даже учитывая, что весил он каких-то шестьдесят пять килограммов. В тот момент мне казалось, будто его тело налито свинцом, хотя в трезвом состоянии я без особого труда отрывал его от земли. А здесь сразу двоих, волоком?! Они что, внезапно стали терминаторами?

Со стороны главной улицы раздался треск моторов. И это снова привлекло моё внимание. Один за другим на площадь въехали четыре автобуса. Выродки вновь зашевелились, но теперь их внимание было приковано к выжившим. Пинками и затрещинами они принялись загонять людей в салон, и я наконец-то увидел шанс. Нужно лишь понять, в какую сторону их увезут, а там уже можно проследить и попытаться освободить Коляна на конечной точке. Вот только есть один маленький нюанс: сейчас спускаться нельзя, заметят. Придётся ждать окончания представления, и только затем действовать.