Кафедра (СИ). Страница 40

— Не успеешь. Я сделаю это раньше.

— Замётано. Когда?

— На днях. И постарайся больше пока не светиться рядом со мной.

— Из-за тварей?

— Ага. Не только я могу следить за ними, но и они за мной.

Вербовка Витьки Голого прошла менее эмоционально. Увидев на моём окне лист бумаги, он сразу же явился пред грозные очи Родиона Булатова.

— Дело есть, Витёк. Здесь тысяча рублей, — выложив на стол пачку банкнот, я начал с главного. — Твоя плата.

— Ты… вы чего? Нужно прирезать кого-нибудь из сильно знатных, если такую «котлету» мне отслюнявить хотите? Заманчиво, но откажусь. Не мой уровень. Руки там или ноги переломать терпиле в подворотне — это одно. А чтобы вот так — этому не обучен.

— Убивать никого не надо. Всего лишь выкрасть одну девушку из больницы, а потом доставить её туда же обратно. Ну и на стрёме постоять тоже придётся.

— И это аж за целую тыщу⁈ Да нам с мамкой и сеструхой столько и за год не потратить! Не… Чёт вы недоговариваете. Не бывает всё так шоколадно. И зачем вам эта болезная нужна?

— Не боись, — улыбнулся я. — Насильничать и устраивать всякий изврат не собираюсь, так что всё по понятиям будет. Но вот зачем нужна — это уже не твоего ума дело. Плачу за молчание.

— Согласен! — неожиданно выпалил Витька.

— А чего так быстро передумал?

— Не из-за денег. Хотя и они лишними не будут. Коль не обманете, то смогу пока не воровать, а чуток нормально пожить. Ещё, может, и на обучение в ремесленном училище хватит! Стану приличным человеком, водопроводчиком. И семью из нищеты выдерну. У меня же мамка инвалид. Руку на заводе потеряла. Пенсион по увечью мизерный, а работу с одной клешнёй найти не может. Сеструха вообще соплячка. Так что на меня вся надежда. Или, думаете, от хорошей жизни мелочь сшибаю? Один кормилец в семье, а делать ничего не умею.

Но вот соглашаюсь не из-за деньжищ, а только потому, что жить хочу. Если откажусь, то сразу стану ненужным свидетелем не пойми чего, но точно серьёзного, раз такая ставка за молчание на кону. Вы мне ничего не должны, а я, получается, вам. Ну и как тут меня в живых оставлять? Не… Я лучше рискну и целковых гору заработаю, чем в неизвестной могилке с пустыми карманами гнить.

— Ответ принимается, — кивнул я, довольный выводами парня и явным пониманием опасности. — Деньги забирай все сразу, чтобы потом не трясся, что шею сверну, решив кинуть. Только не свети ими какое-то время.

— Спасибо, Родион Иванович. Сделаю всё, как вы скажете! Когда начинаем?

— Скоро. Через два дня мне нужна будет пролётка. Такая, чтобы покататься одну ночь, и хозяин про это не знал.

— Найду. У Московского вокзала извозчики часто клиентов в кабаке рядом ждут. Некоторые дуралеи до того «наожидаются», что уже до полуночи пьяными под столами спят. Умыкнуть лошадку и вернуть, пока хозяин не протрезвел, легко можно.

— Прекрасно. Всё. Ты пока мне не нужен. Остальное узнаешь чуть позже.

Буквально перед началом операции я наконец-то получил необходимые подписи, дающие мне полное право на собственность Мамуевой, и понял, что тянуть время больше нет причин. Обговорил все подробности с Феклистовым и Витькой Голым, потом съездил к Матье и отдал ключ от своей квартиры отцу Веры с требованием тайно появиться у меня ровно в назначенное время. После этого вернулся к себе и занялся самым сложным: начертанием очень непростой пентаграммы, посреди которой и будет проходить ритуал. Устал как собака, но всё равно несколько раз дотошно перепроверил схему и не нашёл в ней ошибок.

Ровно в полночь явился к больнице. В назначенном месте уже отирался Генка.

— Начинаем? — нетерпеливо спросил он взволнованным голосом.

— Подожди. Транспорт ещё не прибыл.

Мы разошлись в разные стороны и начали делать вид, что просто прогуливаемся в столь неурочный час. Витька опаздывал. Причём достаточно сильно. Нехорошо… Неужели, получив деньги, решил слиться?

Опасался я зря. Пусть и с часовой задержкой, но около нужных окон остановилась пролётка.

— Родион Иванович! — тихо повинился Витёк, спрыгивая на землю. — Раньше никак не мог. Вначале хотел одну увести, но там…

— Неважно, — отрубил я. — Главное, что приехал. Поклажу нашу прихватил?

— А то!

— Радует. На разговоры больше нет времени.

Подойдя к нужному больничному окну, аккурат выходившем на проспект, несколько раз свистнул, подавая условный сигнал матери Веры. Тут же нам был сброшен заранее приготовленный трос, и мы с Генкой быстро поднялись по нему в палату, прихватив с собой альпинистскую люльку. Надёжно упаковав в неё Веру, осторожно спустили девушку на тротуар. После сами покинули больницу.

— Никого? — поинтересовался я у Витька.

— Ни души.

— Грузим.

Тело девушки мы аккуратно запихнули в длинный дорожный чемодан с проделанными дырочками для воздуха. Потом с Феклистовым забрались пассажирами в повозку, посадив Виктора на место извозчика.

Почти беспрепятственно проехали половину пути, когда нас неожиданно остановил конный патруль. Пришлось прикинуться загулявшими студентами, а Витёк очень достоверно изобразил кучера, объясняя, что везёт господ студентов из кабака. Реально в парне талант актёрский пропадает! Нигде голос от волнения не дрогнул!

Кое-как дотащили тяжёлый и жутко неудобный длинный чемодан с Верой в мою квартиру.

— Оба на стрёме, — приказал я своим напарникам. — Дальше пока без вас.

Как только парни исчезли, вместе с Петром Матье перетащили его дочь в мою спальню, раздели и положили в центр пентаграммы.

— Прячьтесь. И не высовываться, пока не позову! — приказал я мужчине.

Дальше через Мамуеву вызвал обоих химер к себе.

— Чё ещё надо? — недовольно спросила Тамарка. — Ремонт закончили почти, а больше взять с нас нечего.

Не стал вступать в ненужные разговоры. На максимальной скорости, зажав в руке кастет, просто вырубил Сущностей, не ожидавших подобного продолжения разговора. Быстро связал, за ноги перетащил в пентаграмму и уложил рядом с Верой.

— Выходите, — отдал новый приказ Матье.

— Это те самые? — спросил он, вылезая из шкафа. — Что-то на тварей не похожи.

— Как активирую пентаграмму — увидите, что это не люди. Дай руку.

Как только мужчина протянул её, я быстро сделал несколько глубоких порезов ножом.

— Не зажимать! — видя, что Пётр пытается остановить кровь, заорал я. — Пусть пентаграмму кровищей заливает! Вере нужен «якорь» в этой реальности!

Больше не обращая на него никакого внимания, склонился над телами Сущностей и начертил на их груди руну Приобщения, как недавно сделал это с профессором Знаменским. После этого достал своего Таракана и возил клинок сначала в Тамарку, а потом в Тимура. Внутренняя энергия тварей наполнила меня под завязку. Сами же подохшие Сущности вначале приняли свой истинный облик, а потом рассыпались пеплом.

Теперь самое сложное. Я стал в определённом порядке напитывать своей силой нужные участки пентаграммы. Вот последня часть её засветилась тусклым зеленоватым светом… Пора!

Несколько взмахов уже простым ножом, и моя кровь полилась на активированную схему. Как только первая капля коснулась рисунка, я упал, выгнувшись от боли дугой. Через несколько секунд отпустило. Сквозь мутную пелену на глазах вижу, что Пётр Матье хоть и трясётся весь, но чётко исполняет мой приказ. Молодец мужик!

Продолжим дальше!

Комната стала быстро терять свои очертания. Вскоре я отчётливо понял, что прибыл в нужное место. Это Преисподняя. Вернее, её изнанка, неподвластная как живым, так и мёртвым. Но мы сейчас с Верой оба находимся между жизнью и смертью. Вот она. Стоит рядом со мной полупрозрачным призраком и ни на что не реагирует. Пока не реагирует. Внезапно девушка очнулась и посмотрела на меня белёсыми, без зрачков глазами. Замерла на мгновение. Приготовилась, но нападать не решается.

Ну давай же, милая! Вот он я! Еда, полная жизненных сил! Не тушуйся!

То ли мой мысленный посыл дошёл, то ли дикий голод взял своё, но призрак, обнажив в оскале длинные клыки, кинулся ко мне и вцепился зубами в шею. Я не сопротивлялся, давая будущему упырю насытиться энергией Сущностей, в которой есть часть от Веры.