Строптивая истинная в Академии Драконов (СИ). Страница 13

— Опекун.

— Мачеха. Графиня Касандра Ройс.

— Заявление?

— Вчера получили.

— Хм-м-м, знакомая история… Мачеха, падчерица…

— Хватит болтать. Мы лишь выполняем свою работу!

Голоса доносились будто из-под толщи воды или плотной стены тумана. Глухие и безжизненные.

Я медленно открыла глаза, но мир вокруг остался размытым пятном.

Первое, что я смогла различить — серый потолок, покрытый паутиной трещин.

Попыталась пошевелиться, но тело не слушалось. Что-то твёрдое и холодное впивалось в запястья и лодыжки.

Кожаные ремни. Я была привязана к койке.

Паника накатила удушливой волной, но даже закричать не получалось — горло будто забили ватой. В углу комнаты за столом сидели двое санитаров в белых халатах, заляпанных чем-то бурым. Наверное, именно их голоса я и слышала.

Откуда-то издалека доносились душераздирающие крики. Кто-то рыдал, кто-то смеялся жутким, неестественным смехом. Где-то хлопали двери и лязгали металлические засовы.

Один из санитаров поднял голову, заметив моё движение. На его бледном лице застыло равнодушное выражение, будто перед ним не человек, а пустое место.

— Очнулась, — бесцветным голосом констатировал он. — Позови Лораша.

Его напарник кивнул и вышел. В коридоре снова раздался душераздирающий вопль, от которого волосы встали дыбом. Когда дверь захлопнулась, звук стал глуше, но не исчез совсем — он словно впитался в стены, стал их неотъемлемой частью.

Оставшийся санитар продолжил что-то писать, не обращая на меня внимания. Скрип пера по бумаге смешивался с далёкими криками и собственным гулко бьющимся сердцем.

—  Где… — я попыталась сглотнуть, но во рту было сухо, как в пустыне. — Где я?

— В Хоупдейле, — полным безразличья голосом ответил санитар.

Хоупдейл… Тот самый Хоупдейл!

“...это тёмное и мрачное место” — выцарапала из памяти комментарий некоего мистера Рикса.

Через несколько минут дверь снова открылась, впуская знакомую долговязую фигуру.

Я всем телом вжалась в кровать.

— Как себя чувствует наша новая пациентка?

— Я не сумасшедшая!

— Вот как, — хмыкнул Лораш. — Отрицание болезни…

— Всё подстроено! — перебила я его.

— Вот видите? — доктор взглянул на санитаров. — Классический случай параноидального бреда. Пациентка демонстрирует типичные признаки: мания преследования, навязчивые идеи о заговоре, агрессивное поведение…

— Агрессивное поведение?! — возмутилась я.

— Давайте вспомним события вчерашнего дня, — доктор достал блокнот. — Вы устроили истерику, обвинив мать в несуществующих преступлениях. Когда я попытался вас успокоить, вы набросились на меня с подсвечником. После этого сбили с ног графиню, применив физическую силу… Далее, — невозмутимо продолжил доктор, — вы в невменяемом состоянии выбежали на мороз, подвергая опасности своё здоровье. При задержании оказали яростное сопротивление, нанеся травмы двум санитарам — у одного глубокие царапины на лице, у другого укус.

— Я... я не помню этого, — растерянно пробормотала я.

— Конечно, не помните. В момент острого психоза человек часто не осознаёт своих действий. Но факт остаётся фактом — вы представляете опасность для себя и окружающих. Ваша матушка поступила совершенно правильно, обратившись к нам за помощью.

— Она мне не мать! Прошу… — я почувствовала, как по щекам покатились слёзы. — Прошу, выслушайте меня! Завещание действительно существует!

— И где же оно? — вкрадчиво поинтересовался доктор.

— Оно... его украли! Мачеха обыскала мою комнату, пока меня не было!

— Снова конспирологические теории, — доктор покачал головой. — Боюсь, случай серьёзнее, чем я предполагал. Придётся назначить усиленный курс лечения.

— Нет! Пожалуйста! — я в отчаянии дёрнулась, но ремни только сильнее впились в кожу. — Я здорова! Я говорю правду!

— Подготовьте все документы, — словно не слыша меня, произнёс Лораш.

Санитары кивнули.

— Вы с ней заодно! — сознание пронзила догадка. — Она вам заплатила?

— Начнём с гидротерапии, — отчеканил доктор. — В ледяную воду её!

Санитары принялись растягивать ремни.  Как только они освободили меня, я попыталась вскочить, но ноги подкосились — действие лекарств ещё не прошло. Тело было слабым и беспомощным, как у тряпичной куклы. Санитары без труда подхватили меня под руки и выволокли из комнаты.

Меня потащили по длинному гулкому коридору. Редкие тусклые лампы под потолком мигали и жужжали, словно внутри них жили пчёлы.

Коридор с облупленными стенами со странными надписями, казался бесконечным, полным стонов, плача и безумного бормотания, доносящихся из-за тяжёлых железных дверей палат. Где-то вдалеке надрывно хохотала женщина, и её пронзительный голос эхом метался под сводами, вторя монотонному стуку — кто-то неустанно бился головой о стену, раз за разом, в другой палате.

Наконец, в конце коридора показалась массивная дверь, облезлая и местами покрытая ржавчиной. На ней висела покосившаяся табличка с едва различимой надписью "Процедурная". Санитары с силой втолкнули меня внутрь.

От открывшегося зрелища мне стало дурно. Комната была погружена в полумрак, воздух был спёртым и отдавал затхлостью. В центре стояла огромная старая чугунная ванна на изогнутых ножках, до краёв наполненная мутной водой. От её поверхности поднимался густой пар вперемешку с тошнотворным запахом гнили и каких-то едких химикатов.

Санитары без лишних слов подняли моё обмякшее тело и швырнули в ванну, как мешок с мусором. Ледяная вода мгновенно обожгла кожу. Я закричала и забилась, пытаясь вынырнуть, но чьи-то безжалостные руки с силой удержали меня под тёмной поверхностью.

Я отчаянно рвалась вверх, но лишь захлёбывалась противной водой, заливающейся в нос и рот. Лёгкие горели огнём от нехватки воздуха, сердце бешено стучало, разум заволакивал первобытный животный ужас. В панике я продолжала яростно биться и извиваться, цепляясь пальцами за скользкие стенки, пока наконец меня не вытащили на поверхность, дав сделать один судорожный вдох, раздирающий горло.

А потом снова окунули в воду.

Процедура повторялась снова и снова. После пятого или шестого раза я уже не сопротивлялась — не было сил. Просто безвольно обмякла в руках санитаров.

— Достаточно на сегодня, — раздался голос Лораша. — Отведите в палату.

Меня выволокли из ледяной воды, больно ударив о край чугунной ванны. Кто-то небрежно набросил на иссечённые плечи грубое полотенце, пропитанное запахом лекарств. В трясущиеся руки всучили холщовую рубаху, больше напоминающую мешок.

Зубы стучали от пронизывающего холода, тело сотрясала крупная дрожь. В тусклом свете масляных ламп лица санитаров казались ещё более угрюмыми и пугающими.

— Это только начало лечения, мисс Ройс, — прошелестел доктор. — Надеюсь, вы будете более... сговорчивы.

По коридору меня практически несли — ноги подкашивались.

За одной из дверей истошно завыла какая-то пациентка.

Мы остановились у железной двери с номером "147". Лязгнул засов, и меня втолкнули внутрь крохотной палаты с зарешеченным окном. В углу стояла узкая кровать, рядом — жестяное ведро.

— Мрази… — из последних сил выплюнула я, обессиленно рухнув на жёсткий матрас.

— Так-так-так, — хищно прищурился Лораш, — наша пациентка, похоже, так и не поняла куда попала? Видимо, одной процедуры недостаточно. Нужно провести ещё одну!

— Нет! Не трогайте меня! — в ужасе закричала я, когда руки санитаров снова потянулись ко мне.

Меня грубо схватили под руки и поволокли прочь из палаты, не обращая внимания на сопротивление. Коридор плыл перед глазами, в висках стучало. Внезапно я почувствовала странное тепло, начавшее разливаться от солнечного сплетения по всему телу. Оно пульсировало, усиливалось с каждым отчаянным ударом испуганного сердца.

— Отпустите! — выкрикнула я, уже не надеясь на спасение.