Закон навязанных обстоятельств. Страница 2
– Василий Васильевич, – новый хозяин кабинета встал и протянул руку вошедшему, хотя теперь мог и не делать этого.
«Значит, все же повезло с преемником», – промелькнуло у него вновь в голове. Начальство редко вызывало его на ковер, если сказать точнее, никогда, ограничиваясь звонками и поручениями через своих замов, поэтому то, что сегодня он находился здесь, было исключением из правил, а значит, случилось что-то важное.
– Присаживайся. Как идут дела в доверенном тебе отделе, спрашивать не буду, мне постоянно докладывают об этом и надо сказать всегда в восхищенной форме. Я к тебе, можно сказать, сейчас с личным поручением.
Василий Васильевич за долгие годы работы в конторе усвоил, что хуже личных поручений вышестоящего начальства только личные поручения «самого». Так называемые просьбы нельзя было игнорировать и пускать на самотек, хотя это еще полбеды, Василий Васильевич и так никогда не позволял себе подобного. Главное, такие просьбы априори должны быть выполнены, и не важно, что иногда это просто невозможно.
– У меня есть двоюродный брат, тоже очень хороший человек, – вещал преемник Василия Васильевича, не забыв подчеркнуть, что и он не лыком шит. – Но дело даже не в этом, – тут же поправился начальник, вспомнив, кто перед ним сидит. – Мамки наши родные сестры. Его умерла рано, так моя постоянно просила меня за ним приглядывать и, даже умирая, об этом напомнила. Вот у него проблемы. Ну как проблемы… – Василию Васильевичу показалось, что начальство несколько смутилось и не знает, как правильно сформулировать. – Чертовщина какая-то происходит вокруг его семьи. Считает, что кто – то запугивает его, словно в игру с ним играет. А может, он и надумывает, может, умом тронулся, прости господи, я ведь его лет пятнадцать уже не видел, так, по праздникам созваниваемся.
– Так пусть поедет и отдохнет, – предложил Василий Васильевич немного грубо.
– Давай отправим ему кого-нибудь из твоих, – не заметив сарказма, продолжило начальство. – Пусть посмотрят со стороны, а то местные там только хохочут над ним да руками разводят. Я в принципе понимаю их, если бы это не брат мой был, и вовсе послал его. Просто проверь информацию, если это и правда больное воображение их семейки, то и слава богу. Там одни бабы вокруг него, может, это они его и накрутили.
– Я бы с удовольствием, – ответил Василий Васильевич как можно мягче, потому как понимал, что его ответ не очень понравится начальству. – Но вы же знаете, проект запущен, претенденты, пройдя жесткий отбор, уже прикреплены к реальным оперативным группам и, более того, отправлены на места. За каждым из пяти отобранных кандидатов ведется постоянный контроль – они уже в процессе. Я не могу вот так просто взять и снять их с расследования. Это помешает не только делу, но самое главное, может обесценить все наши усилия по основной задаче, поставленной нашему экспериментальному отделу, о результатах которого мы с вами должны доложить уже через полгода. Отправьте туда своих оперативников.
Василий Васильевич специально упомянул про доклад наверх в последнюю очередь, сделав на этом акцент. Был шанс, что так помощь двоюродному брату все же станет менее желанна для начальства, и не прогадал. В кабинете повисла звенящая тишина, даже не было слышно монотонного стука больших напольных часов, которые здесь стояли еще до Василия Васильевича, и он в свою очередь так же оставил их отсчитывать время для нового хозяина.
Воспользовавшись паузой, он бросил взгляд в угол, где всегда находились часы, и вдруг не обнаружил их там. Старого полковника будто током ударило – с момента, как он покинул этот кабинет, он впервые физически почувствовал, что все изменилось. Его тоже, как старый механизм, выкинули на помойку, и не стоит строить иллюзий и прикрываться особым отделом, негласно курируемым конторой. Это гражданский объект, там работают гражданские люди, пусть из бывших, но все же гражданские, и ты, Василий Васильевич, всего лишь пенсионер, подрабатывающий опять же в гражданской структуре и создающий не воинов, не офицеров, а только консультантов.
Все это было настолько больно, что Василий Васильевич не сразу услышал вопрос.
– Что, простите? – переспросил он начальство. Хотя какое там начальство, официально просто кураторы их экспериментального отдела по изучению разносторонних и нетрадиционных подходов в расследовании преступлений, созданный на базе Московского института новых информационных технологий ФСБ России.
– Я говорю, ну были же у тебя забракованные проекты, ну выбери из этого брака лучшего. Ты пойми, если я на эту чертовщину оперов или следаков своих отправлю, меня не поймут, да тут к тому же брат. Время сейчас другое, нельзя так делать, кумовство это называется, еще превышение полномочий могут навесить. А я только здесь обустраиваюсь, еще свою команду не собрал, сижу шатко. Желающих меня потопить будет много. А так ты просто обкатываешь очередного кандидата в проект, и все дела.
– Хорошо, я подниму материалы с не подошедшими кандидатами, – спокойно согласился Василий Васильевич.
Конечно, ему хотелось сказать другое. Что время всегда то, и не надо на него сваливать. Когда он сидел в этом кресле, ему еще и не такое предлагали. Тут дело не во времени, а в человеке. Также очень хотелось сказать о том, что если ты за такой большой срок не смог собрать свою команду, что если ты, работая уже больше года с людьми, не доверяешь им, то проблема в тебе, значит, ты плохой начальник. Но он сдержался. Нет, не из страха, а потому что в этом не было смысла. Слова бы не дошли до человека, а только вызвали бы агрессию. Василий Васильевич же во всем и всегда искал смысл. Это, наверное, главное в жизни – иметь смысл. Поэтому сказал совсем другое:
– Все равно это будет не продуктивно, ведь в одиночку кандидат ничего не сможет. В идеале он предлагает нормальной, рабочей оперативной группе свое нестандартное видение, а преступление раскрывают уже они. Один он просто психолог, ученый или даже писатель-детективщик, был у нас и такой на отборе.
– За это не беспокойся. Есть у меня опер, который очень хочет ко мне на службу, пороги кабинетов оббивает. Вот я его направлю к тебе, скажу, сделаешь как надо – устрою.
– Один опер? – Василий Васильевич первый раз за весь разговор улыбнулся.
– Один опер, – с досадой повторил начальник. – А что мне, из-за его дурацких открыток всю контору поднимать? Он там напридумывал себе что-то, даже полиция его слушать не хочет, улик никаких, одни предположения бредовые и картинки рисованные, а я тут должен, значит, людей срывать.
– Ну надо хотя бы взаимодействие с полицией им устроить и айтишника приставить какого-нибудь, без этого сейчас никуда, – примирительно сказал Василий Васильевич. Ему вдруг стало жалко этого большого во всех смыслах человека. Ведь, несмотря на его внушительный вид, он тоже когда-нибудь окажется на обочине и, возможно, будет переживать эту перемену не меньше Василия Васильевича, а то и больше. – Хотя ладно, айтишника я сам найду. Есть у меня один хороший, давно просит меня об одолжении.
– Вот и славно, а я полицию попрошу, но неофициально. Оперу дам информацию, как связаться с органами. Попрошу своих найти контакт кого-нибудь пониже, так проще и легче работать будет, – сказал начальник и, немного помолчав, добавил тихо: – Спасибо, я не забуду.
Василий Васильевич убрал ручку в блокнот, в котором все время разговора по привычке рисовал, делая вид, что фиксирует оперативное задание. Если честно, он даже не помнил, что изобразил. Полковник, как говорится, портил бумагу не для рисунка – это был его способ размышлять. Но посмотрев на картинки в своем блокноте, иногда делал интересные выводы. Вот и сейчас, выйдя из приемной, взглянул на изрисованную только что страницу и усмехнулся – там была изображена аудитория со студентами, доска и маленький человек что – то писал на ней мелом.
«Все по Фрейду, – подумал Василий Васильевич, – все по нему, родимому».
Когда он вышел из здания конторы, то на улице уже стемнело. Проклятие зимы – она крадет у людей солнце, а с ним и время.