Царство бури и безумия (ЛП). Страница 48

Глава 26

Теос

Лицо Кайры раскраснелось от горячей ванны, и она тихо постанывает, когда я беру мочалку, намыливаю её и прижимаю к её плечу, массируя мышцы большим пальцем через ткань. Звук, который она издает, творит плохие вещи у меня внутри. Это заставляет мой член стоять по стойке смирно, жаждущий попробовать то, что он уже пробовал однажды и очень сильно хочет попробовать снова.

Я осторожно мою ее, проводя тканью по верхней части спины и вниз по рукам. Ее бледные груди покачиваются в воде, розовые кончики видны даже в мутной воде, подсоленной некоторыми травами, которые мы храним здесь на случай, если у нас будет чертовски тяжелый тренировочный день. Маленькие красные точки, усеивающие ее грудь и лицо, привлекают мое внимание. Я не могу выносить их вида, поэтому провожу рукой по ее волосам, беру в горсть шелковистые пряди и тяну ее назад.

Ее ресницы приподнимаются, они совсем другого цвета, чем ее настоящие волосы, и ее глаза цвета кинжального серебра встречаются с моими, когда я слегка прикасаюсь мочалкой к ее шее и щекам, вытирая кровь, которая все еще там осталась. Ее зрачки расширяются, становясь широкими и темными, принимая серый оттенок радужки, как будто она хочет запечатлеть каждую деталь, наблюдая, как я очищаю ее тело.

— Зачем ты это делаешь? — Ее вопрос произносится так тихо, что я почти пропускаю его мимо ушей.

— Делаю что? — Мой голос переходит в шепот, когда моя рука застывает на ее ключице. Я хочу протянуть руку к ее груди под водой, потрогать этот идеальный маленький розовый сосок и посмотреть, вздрогнет ли она или застонет. Одной ночи мне, конечно, было недостаточно, но с тех пор у меня не было возможности провести второй раунд.

Прямо сейчас нет такой возможности, напоминаю я себе, отдергивая руку.

Ее рука выныривает из воды и цепляется за мою, обхватывая пальцами мое запястье. — Зачем ты меня купаешь? — спрашивает она. — Я не ребенок. Я могу сама о себе позаботиться. Ты это знаешь. — Она смотрит на меня, нахмурив брови, как будто действительно не может понять, что кто-то предложил это по какой-либо другой причине, кроме неспособности другого сделать это.

— О тебе никто никогда не заботился? — Спрашиваю я с любопытством.

Она вздрагивает, но так же быстро стирает это действие, как будто его никогда и не было. Я выдыхаю. Кажется, она больше не нервничает из-за этого, чем от своей наготы. На самом деле, сейчас она чувствует себя более комфортно в своей собственной шкуре, чем тогда, когда была несколько — я использую этот термин невероятно натянуто — прикрыта, в День Нисхождения. Это сводит меня с ума от желания прикасаться, пробовать на вкус и брать.

Однако перед этим я получу ответы на свои вопросы.

Склонив голову набок, я продолжаю держать руку в ее волосах. — Ты хочешь, чтобы я остановился? — Я спрашиваю. Ее взгляд опускается, ресницы скрывают эмоции, которые я мог бы там прочесть. Я сжимаю ее, и ее губы приоткрываются в вздохе. — Отвечай мне, — приказываю я, когда ее ресницы взлетают вверх, и ее взгляд встречается с моим.

Она поджимает губы. — Дело не в этом…

— Тогда в чем же дело? — Я жду ответа, в котором не совсем уверен, что получу, но затем, после нескольких минут молчания, когда вода значительно остывает, она наконец сдается.

— Никто не делает ничего просто так, не ожидая чего-то взамен, — бормочет она. — Таков закон мира. Я не уверена, что готова дать тебе то, о чем ты попросишь.

— Ты думаешь, я делаю это, чтобы попросить тебя о чем-то позже? — Возможно, так и есть. Нет, я знаю, что это так. Она что-то скрывает, и я хочу раскусить ее и узнать это. Я хочу знать о ней все. Кайра отрывисто кивает, и у меня в груди что-то горит. Какой жизнью она жила?

Мои глаза закрываются, пока я обдумываю, как ответить. Даже если все, что у меня когда-либо было, — это Руэн и Каликс, а когда-то и Дариус, всё равно у меня были те, кто заботился бы обо мне, случись что. У нас с братьями не ведётся счёт. Никто не считает, кто больше заботился или чаще помогал. Мы делаем то, что нужно, просто потому что это нужно. И на этом всё. Нет никакого «услуга за услугу».

Выдыхая, я снова открываю глаза и фиксирую их на красивой женщине, лежащей передо мной в ванне. Я ничего не говорю, уговаривая ее сесть вперед, позволяя своим пальцам распустить ее волосы, пока я наклоняюсь и спускаю воду в ванне. Вода начинает стекать, и она встает, вода плавными движениями скользит с ее конечностей. У меня пересыхает во рту, но я заставляю себя повернуться и отойти от нее, чтобы взять одно из полотенец, лежащих на столике у двери.

Разворачивая его, я подхожу к ней как раз в тот момент, когда она выходит из ванны. В мгновение ока я закутываю ее и уношу прочь. Ни единого звука не сорвалось с ее губ, когда она вцепилась в меня, недоверчиво глядя из моих объятий.

— Открой дверь, пожалуйста, — прошу я ее, когда мы подходим, и, нахмурившись, она выполняет мою команду.

Никто из нас больше ничего не говорит, пока мы не спускаемся по лестнице и не оказываемся в уединении моих личных покоев, закрыв дверь между нами и общими комнатами. Только тогда я позволяю ее ногам соскользнуть с моих рук, и ее ступни касаются пола.

— Этого не будет, Теос.

Мои губы кривятся, когда ее взгляд останавливается на моем горле, и только потому, что я знаю, что это сделает с ней, я поднимаю руки над головой, оттягиваясь назад, пока не сжимаю в кулаке свою тунику, а затем срываю ее и снимаю через голову. Ткань спадает с моих рук до запястий. Я отбрасываю ее, приближаясь к ней. Глаза Кайры расширяются, и она поспешно отступает назад, придерживая полотенце руками, крепко зажатое там, где оно заправлено над ее грудью. Я не сбавляю скорость, не даю ей шанса убежать.

— Теос…

Моя рука оказывается в ее волосах прежде, чем она успевает закончить то отрицание, которое собирается произнести, и мои губы захватывают ее губы, прежде чем это может быть полностью озвучено. Несмотря на прохладу в воздухе, ее кожа горячая, а во рту тепло. Мой язык погружается внутрь, касаясь ее языка, и в следующую секунду она расслабляется в моих объятиях.

Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, и я срываю с нее полотенце, прежде чем она пытается прервать поцелуй. Вздох эхом срывается с ее губ в мои, и я проглатываю его, подталкивая ее к кровати. Я знаю, когда мы достигаем цели, потому что она останавливается и стонет, как я подозреваю, от смеси разочарования и голода.

— Я помню твой вкус, — говорю я ей в губы, — как самый сладкий фрукт на моем языке.

— Нам действительно не следует…

— Позволь мне попробовать тебя снова, — оборвал я ее, не боясь умолять. Я хочу этого больше, чем чего-либо прямо сейчас, даже своего следующего вздоха, и я боюсь, что если она не будет со мной, я превращусь в монстра, который может просто взять ее без ее согласия. — Пожалуйста… — Я целую ее в шею, проводя губами и языком все ниже и ниже. Ее соски — маленькие твердые бутоны, и я зажимаю один из них между большим и указательным пальцами, прежде чем облизать другой и засосать в рот.

Она задыхается, приподнимаясь на цыпочки и склоняясь ко мне. Ее руки находят мой затылок, проникая сквозь пряди. Крик срывается с ее губ, и я меняю позу, играя с соском, который теперь намок от моей слюны, и перемещаю рот к другому.

Ее бедра прижимаются ко мне, и мой член упирается в передний шов брюк, требуя, чтобы его освободили. Хотя и не сейчас. Я хочу, чтобы она сходила с ума от удовольствия, когда я погружусь в ее ожидающее тепло. Я хочу, чтобы она выкрикивала мое имя своими устами, когда мир рушится вокруг нее, и тогда, только тогда, я наконец получу от нее то, что хочу, — правду.

Возможно, она думала, что достаточно хорошо это скрывает, но Каликс не стал бы просто выходить вперед и убивать другую Смертную Богиню только потому, что она напала на нашу слугу. Это совсем на него не похоже — даже если он интересуется ею гораздо больше, чем следовало бы. Я знаю, что не смогу сломать его, так что сломается только она, и если это так должно произойти, то пусть будет так.