Стародум (СИ). Страница 6

Молчун бы от них и мокрого места не оставил. Егерь, Ратибор, Семь Кулаков. Никогда не знаешь, когда перед тобой окажется один из старых легендарных воинов, которые наверняка ещё живы и где-то живут, кому-то служат.

Нападать лучше на того, кого знаешь.

А лучше и этого не делать: даже в самой очевидной битве можно получить дубиной по голове. Хитрость всегда лучше грубой силы.

Мертвецы же передо мной не обладали ни одним, ни другим. Вот и расстались с жизнями. Дураки, что с них взять? Такие всегда лезут куда не надо и задирают тех, с кем не могут справиться. Пытаются что-то доказать, но доказывают только собственный идиотизм.

Опускаюсь рядом с мелким, обыскиваю карманы.

— Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего… урода пятнорылого.

Перекрещиваюсь, после чего закрываю покойникам глаза. Оттаскиваю в сторону и прикрываю травой. К завтрашнему утру от них ничего не останется: не зверьё, так нечисть обязательно съест. Лучше так, чем поднимутся умертвиями.

Что тут можно сказать? Не нужно было нападать на простого сельского парня… с чудодейственным оружием.

— Придурки…

Стоило мне подумать о мече, как он снова появился у меня в руке, будто из воздуха сплёлся.

Рукоять — такое и во сне не приснишь: чёрная, витая, гарда в виде острых рогов. Никогда в жизни не владел мечом, да и видел их всего пару раз со стороны. А этот чудом оказался в ладони.

— Что за херня, дери его за ногу?

Весь тёмно-красный, словно сделан не из железа, а из непойми чего. А ещё очень лёгкий, веса вообще не ощущается.

Прикасаюсь подушечкой большого пальца к лезвию, как кожа тут же лопается, а из пореза появляется капелька крови. Ничего острее в жизни не держал! Я лишь слегка дотронулся, даже не двигал пальцем вдоль острой кромки.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: предмет волшебный. Только такие могут появиться рядом с тобой. Без твоего участия.

Вот только волшебство гораздо чаще приносит беды, нежели пользу. Двадцать лет среди умертвий и всевозможных пакостей тому подтверждение. Стоило бы в это же мгновение выбросить меч, пока он не принёс бед, однако он так удобно лежит в руке, приносит такое приятное ощущение ладони, будто был выкован специально для моей руки.

К тому же я не уверен, что его возможно выбросить. Он как будто обладает собственным разумом и способен по своей воле возвращаться ко мне.

— Эй, — говорю, поднеся губы к лезвию. — Ты меня слышишь?

Молчание.

Если это меч посоветовал мне солгать черномасочникам, то сейчас он ответить не изволил. Стою на месте, заворожённый его красотой.

И несомненной опасностью.

Парень я на самом деле умный — читать и писать у попа обучался. Вот и сейчас я быстро смекнул что к чему: чёрные силуэты перевозили красную девушку из города в город вслед за князем Новгородским, а сейчас она неведомым образом обратилась в меч, висящий у меня на поясе.

По рогам на рукоятке понял.

Случай, прямо скажем, удивительный, но не удивительнее человека, превращающегося в волка, и не удивительнее призрачного корабля, парящего в воздухе. Всяка невидаль происходит.

— Ты — та девушка из клетки? — спрашиваю. — Ты умеешь превращаться в разное оружие? Или ты и есть оружие? Ожившее с эпохой безумия.

Снова молчание.

— Когда с тобой разговаривают, а ты не отвечаешь, это не очень-то вежливо, знаешь ли. Если не заговоришь, я опущу тебя в медвежье дерьмо. Не думай, что я вру — они у нас водятся, хоть и не много.

Моя угроза не подействовала. Меч как был мечом, мечом и остался.

Мысленно приказываю ему исчезнуть, он тут же испаряется облачком красного дыма. Приказываю ему появиться и он тут же возникает в ладони. Живой он или нет, но совершенно точно умеет чувствовать о чём я думаю, поскольку никаких слов я не произносил.

Следуя моей воле, он тут же превращается сначала в копьё, затем в бердыш, в длинную секиру, в булаву, в саблю, и обратно в меч.

Исчезает когда хочу, появляется, когда нужен.

Не оружие, а диво.

Только непонятно, почему оно пристало именно ко мне. Уйма народу ходила по рынку мимо клетки, девушка могла последовать за любым из них, а выбрала именно меня. Я, конечно, хорош, с какой стороны ни посмотри. Но сомневаюсь, что это именно та причина, по которой она привязалась.

— Хочешь играть в молчанку — пожалуйста. Я захвачу тебя с собой в Вещее. Будем всем селом тобой пшеницу собирать.

По всей видимости, такой исход событий девушку устраивал, поскольку исчезать она не собиралась.

К вечеру на горизонте показался родной дом. Место, в котором я родился и вырос. Вещее. Самое крупное село в округе, с собственной церквушкой, куда приходят христиане из соседних деревень. Настолько большое, что есть даже водная мельница, крутящаяся от реки. Больше нигде такого не видел — только у нас.

А ещё очень живописно: лес, река и большие возделываемые поля. У нас тут и рыбу ловят, и на птиц охотятся, и грибов полно, и ягод. Чего только нет в Вещем. Оно взяло своё название от старого бора, который был когда-то на этом месте. Говорят, до сих пор в шелесте крон деревьев можно услышать предсказания будущего голосами умерших.

Ну и нечисти полно.

Поскольку Вещее настолько большое, возле нас часто всякие твари появляются. Летом ещё ладно, а зимой — что ни день, то новая напасть. Ночью из дома лучше не выходить.

— Стоять! — приказывает девушка с длинной светлой косой на краю села.

Во время моего появления она сидела на пне у дороги, подперев руками подбородок, но стоило приблизиться, как выставила перед собой короткий охотничий нож. Тыкает мне в живот и смотрит очень злобно.

— Ну? — спрашивает.

— Что ну?

— Явился?

— Как видишь.

— Что ты сказал мне в последний раз, как мы виделись?

— Я не помню, — говорю.

— А что тебе сказал Федот, когда ты уходил?

— Тоже не помню.

В наших землях есть примета: если житель надолго уходит из села, то по возвращении его нужно расспросить о прошлом, поскольку вернуться может не он, а тварь, что любым человеком обратиться умеет. Уже бывали такие случаи: оборотень возвращался в семью взамест мертвеца, чтобы потом каждого из них сожрать.

Вот и девушка меня проверяет. Но я, как назло, совсем не помню, что говорил окружающим, когда прощался.

Девушка сильнее давит ножом в живот.

— Маму твою как звали? — спрашивает.

— Не хочу это вспоминать.

— И всё ж?

— Душана.

Клинок, направленный в живот, медленно опускается. Светозара бросается на плечи, и мы с ней долго обнимаемся. Отстранившись, она сильно бьёт меня кулаком в плечо. Больно, между прочим! Пусть она и худая как тростинка, но болевые точки знает.

— Ты какого рожна опаздываешь? Мы тебя вчера ждали!

— Задержался, — говорю.

— Задержался он… я уже собиралась мужиков идти собирать, чтобы за тобой идти, да Мелентий велел не носиться.

— Давно сидишь?

— Со вчерашнего вечера поди — переживала за балбеса.

Давайте я расскажу о своей подруге Светозаре. Мы с ней с самого детства знакомы, дружим ещё с тех времён, когда ходить не умели и агукали вместо речи человеческой. Между нами нет вообще никаких тайн, мы как брат и сестра, только кровь разная… ну, настолько разная, насколько она вообще может быть в одном селе.

Это я хожу за целебными травами, когда она болеет. Это она каждый день приходила ко мне, чтобы плакать вместе, когда моя мама умерла.

У меня много друзей в селе, но она — ближайшая. Умная, понимающая, из тех людей, что не может усидеть на месте: всегда нужно куда-то идти и что-то делать. Если что-то происходит в Вещем, это обязательно случается с её участием.

Светозара получила силу под стать своему имени — огнём управлять. Девушка может костёр зажечь, не прикасаясь к поленьям, и точно так же его унять. Подходящее умение для волхва — она из почитателей старых богов.

— Из-за чего задержался? — спрашивает.

— Это на самом деле забавная история, началась ещё два дня назад.