Сердце с горьким ядом (ЛП). Страница 57

Ветер бьет в стекло, снег хлещет по лицу.

И затем я слышу это.

Волчий вой в лесу.

Даже не закрываю окно, поворачиваюсь к остальным.

— Нам нужно оружие. Валентина в катакомбах под домом, — бросаю последний взгляд на падшего ангела, пригвожденного к стене. — Оборотни уже здесь.

ГЛАВА 35

Мы с Ашеном мчимся по лестнице за мечами, обмениваясь лишь парой деловитых фраз, но молчание компенсируется тревожными взглядами. Сборы занимают считанные минуты, и вот мы уже в холле с остальными, но мне отчаянно хочется остановить время. Хотя бы на мгновение. Просто поговорить. Возможно, это последний шанс.

Когда мы приходим, все готовы. Только Давина без оружия, но она снимает со стены алебарду с отполированным серебряным лезвием. Постукивает древком по ладони, проверяя вес, и встречает мой взгляд решительной улыбкой.

— Сойдет, — говорит она.

Я отвечаю кивком.

— Пошли.

Веду всех вглубь дома, через коридор, в библиотеку. Останавливаемся перед гобеленом с охотой, занимающим всю каменную стену до самого пола. В центре — Влад на белом коне, ведущий друзей за величественным оленем. В углу, среди охотничьих собак, скромно изображена женщина.

— Народ, оцените. Фотобомба, — становлюсь рядом с вышитой версией себя и тычу пальцем между портретом и своей грудью.

— Да ладно! — Эдия фыркает.

— Помню ту охоту. Это я прикончила оленя. Влад был так пьян, что свалился с коня. — Осматриваю гобелен в последний раз и срываю его со стены, обнажая железную дверь, несмотря на драматичный вздох Эрикса. — Да брось, мистер «искусствовед-ангел». Два дня назад ты не отличил бы Мисофелиса от Аристофана. Люблю тебя, но заткнись нахрен.

Эдия хохочет и взрывает магией дверную ручку, срывая печать. Мы ступаем на площадку винтовой лестницы, уходящей вниз. Щелкаю выключатель, включаются решетчатые лампы, которые начинают гудеть.

— Она внизу, — говорю, когда Ашен подходит. Пламя вспыхивает на его клинке.

— Помни обещание, вампирша. Если скажу «беги» - беги.

На мгновение все вокруг перестает существовать. Ашен смотрит в мои глаза, и я чувствую, как наши шрамы поют в унисон. Прикасаюсь к его груди, ощущая тепло под пальцами. «Я живу там», — думаю, и меня окутывает покой. Я всегда буду частью его, как и он - частью меня. Мы больше не умрем в одиночестве. После столетий тоски я наконец принадлежу кому-то, а он - мне.

И черта с два я побегу, не сражаясь за это.

Медленно улыбаюсь. Ашен закатывает глаза.

— Ты же не побежишь, да?

Качаю головой.

— Ясно. Тогда хоть постарайся сегодня не пырнуть меня, ладно? Надоело.

— Это никогда не надоест, — отвечаю, и он улыбается, прежде чем украсть у моих губ жаркий поцелуй. Затем разворачивается и ведет нас вниз.

Спускаемся глубже. Воздух становится влажным, пахнет сыростью, когда мы достигаем катакомб. Лестница выводит в узкий коридор - точь-в-точь как в видении из разума Лиандра.

— Они там. Валентина и Флорин, — говорю, и Ашен оборачивается с мрачной тревогой во взгляде. Кивает Эдии.

Та достает из кармана мешочек, шепчет заклинание «Akbuus gallaai» в горсть порошка и дует в сторону двери. Волна энергии срывает петли, отправляя створку в полет. Эдия поворачивается и улыбается.

— Крутая сучка, — одобряю я. Эдия подмигивает, и мы следуем за ней.

Пыль еще не осела, когда мы переступаем через дверь и застываем в огромном зале.

— Мать вашу, — шепчет Коул. — Ты видела это в его разуме?

Глотаю ком в горле.

— Нет. Он не пустил меня так далеко.

— Теперь ясно почему, — отвечает Коул, делая неуверенный шаг вперед.

Слева от нас расположена небольшая, но хорошо оборудованная медицинская зона. Металлический стол для осмотра с серебряными наручниками, лежащими на полированной поверхности. За ним - стеллажи, уставленные рядами пробирок с сыворотками и шприцами. Но самое жуткое - справа. Ряды прозрачных камер, в каждой из которых находится человек. Они смотрят на нас с таким же изумлением, как и мы на них. Некоторые бьют кулаками в стекло, другие мечутся по своим клеткам, третьи сидят на койках, поджав колени к груди, и смотрят на нас с подозрением и страхом.

И одна из них мне знакома. Она прижимает ладони к стеклу, и по ее лицу текут слезы.

Валентина.

Мы бросаемся к ее камере. В двери есть небольшие отверстия для связи, и она прижимается к ним, ее дыхание оставляет запотевшие круги на стекле.

— Помогите мне, пожалуйста. Умоляю. Вытащите его, — ее голос дрожит, слезы оставляют блестящие дорожки на бледной коже. Она указывает на камеру позади себя, где у прозрачной перегородки стоит Флорин. Он выглядит изможденным, но в его глазах еще теплится огонь.

— Где эта панель управления? Есть способ отключить замки? — Коул оглядывается, пока Ашен осматривает дверь Флорина, прикидывая, как ее взломать. Он дергает массивную задвижку, и когда та не поддается, начинает бить по ней рукоятью меча с такой силой, что искры летят от металла.

— Я не знаю. Есть какая-то панель управления... Пожалуйста, нам нужно уйти, пока оборотни не вернулись, — голос Валентины прерывается.

— Ты гибрид? — задаю я прямой вопрос, наблюдая, как ее выражение меняется.

Валентина смотрит на меня, и в ее глазах читается такая глубина отчаяния и вины, что мне становится физически больно. Она выглядит совсем не так, как та холодная, расчетливая версия, которую изображала Мила. Эта женщина кажется мягче, человечнее, уязвимее.

— Нет. Но Абдулов... — она делает паузу, сглатывая. — Он использовал меня, чтобы создавать их. Заставил превратить их всех в вампиров. А потом сделал гибридами, — она делает широкий жест в сторону рядов камер, которые тянутся через весь зал в три ряда. Здесь должно быть не меньше тридцати клеток, а если есть еще помещения... Я перевожу взгляд обратно на Валентину. Ее плечи трясутся от подавленных рыданий. — Я не хотела этого. Клянусь. Но он угрожал Флорину. Использовал ту ведьму... Она мучила его магией. Мы пытались сопротивляться, но...

— Все в порядке, Валентина. Мы найдем способ освободить вас, — говорю я, бросая взгляд на Ашена, который изучает дверь. — Эдия, есть идеи?

— Кажется, да, — отвечает она, и я вижу, как в ее глазах загорается искра вдохновения. Она поворачивается к Эриксу. — Сколько тепла выдерживают твои перья?

Эрикc пожимает плечами и оглядывается на свои крылья, медленно расправляя их. Звук, похожий на перезвон хрустальных колокольчиков, наполняет комнату, когда его перья шевелятся и замирают.

— Не знаю. Но можем проверить, — говорит он с характерной для него беспечностью.

— Прижми кончик пера к стеклу, — командует Эдия, и Эрикc послушно выполняет, проводя кончиками перьев по поверхности. Они издают скрежещущий звук, словно ножи по стеклу.

— Hula zuba u itaatuuka. Qu turkunu liteli sa me.

Перья Эрикса начинают светиться, сначала темно-красным, как тлеющие угли, затем переходя в ярко-оранжевый, как рассвет, потом в золотисто-желтый и, наконец, в ослепительно белый. Сначала ничего не происходит, но затем я замечаю - стекло начинает пузыриться и плавиться, стекая вязкими каплями.

— Валентина, — перекрикиваю заклинание Эдии, — ты же можешь колдовать. Именно поэтому они за тобой пришли, да?

Она кивает, и в ее глазах вспыхивает понимание.

— Повтори за Эдией. Нужно ускорить процесс. Я займусь дверью Флорина.

Валентина снова кивает, закрывает глаза и начинает шептать те же слова. Стекло под перьями Эрикса теперь плавится быстрее, образуя дыру, через которую уже видны очертания комнаты за ней.

Я подбегаю к Ашену, который изучает дверь. На металле уже видны вмятины, но механизм все еще держится. Хватаю его за руку и указываю на работу Эдии и Валентины.

— Нам нужен Алорос. Если гибриды почуяли нас...

— То Семен тоже, — заканчивает он, и на его лице мелькает тень тревоги. Он прикрывает меня своими дымчатыми крыльями, закатывает рукав и начинает читать заклинание. Татуировка на его предплечье вспыхивает кроваво-красным.