Сердце с горьким ядом (ЛП). Страница 43

Когда мы появляемся с остальными в румынской глуши, головная боль усиливается, будто шершни размножились и решили, что места в моем черепе для них слишком мало. И они в ярости.

Я выпиваю глоток эликсира и прислоняюсь к дереву, осматривая окрестности. На земле тонкий слой снега, но солнце яркое, отражаясь на поверхности, как сверкающие драгоценности. Я закрываю глаза и жду, пока боль утихнет, делая еще один глоток.

— Ты в порядке? — спрашивает Коул, останавливаясь рядом со мной и наблюдая, как остальные обмениваются сумками и обсуждают последние детали. Я поднимаю взгляд и улыбаюсь.

— Да. Думаю, да.

— Он уже не так хорошо работает, да? — говорит он, кивая на флакон в моей руке. Я делаю еще один глоток, затем перевожу взгляд на заснеженные холмы.

— Нет.

Коул вздыхает и прислоняется к дереву. Тепло его плеча проникает через мой свитер и согревает кожу. Мы замолкаем, наблюдая, как остальные смеются и болтают. Крылья Эрикса сверкают на ярком свету, такие же сияющие и прекрасные, как и душа, которой они принадлежат. Высокая, грациозная фигура Эдии впитывает течение разговора, пока она смеется. Кассиан все такой же, каким я его знала, - добрые глаза, сверкающие весельем, пока он рассказывает какую-то оживленную историю, которая заставляет даже Давину улыбнуться. Ашен наклоняется, чтобы провести рукой по ночной шерсти Уртура, пока шакал тычется носом в снег. Он оглядывается через плечо, бросает на меня взгляд, который быстро сменяется беспокойством, когда он замечает боль на моем лице. Я улыбаюсь, он собирается встать, но я качаю головой, откидываюсь назад и допиваю последние капли дымчатой жидкости.

— Ты не станешь такой, как Арне, — говорит Коул.

Я испуганно смотрю на него. Понимаю, что эта мысль не была на переднем плане, но эта тревога висела где-то сзади, как вечное облако, закрывающее солнце.

— Откуда ты знаешь?

— Просто знаю.

Мы долго смотрим друг на друга, затем я кладу голову ему на плечо и обхватываю его руку. На мгновение он напрягается, но затем накрывает мою руку своей ладонью.

— Ты хороший человек, Коул. Спасибо.

Коул выдыхает, и это похоже на облегчение, будто он носил это в легких слишком долго. Может, ему просто нужно чаще это слышать.

— Не за что, Лу, — шепчет он, и его голос звучит напряженно, когда он сжимает мою руку. Он откашливается и отходит от дерева. — Я пойду с Кассианом и Эдией за машинами. Ты будешь в порядке?

— Да, — отвечаю я, сжимаю его руку и отпускаю. — Все будет хорошо.

Коул бросает мне небольшую улыбку через плечо, засовывает руки в карманы и идет к Эдии и Кассиану. Они направляются в сторону Кымпулунга, Давина решает пойти с ними. Эрикс, Ашен и я остаемся, садимся на упавшее бревно и болтаем, наблюдая, как шакал катается в снегу.

Когда остальные возвращаются с двумя седанами и фургоном «Opel», мы грузим вещи и отправляемся колонной. Коул, Эрикс и Эдия едут впереди, за ними следуют Кассиан и Давина. Ашен укладывает Уртура назад в фургон, несмотря на протесты демонического зверя, который предпочел бы исследовать новизну снега, и мы замыкаем колонну.

Мы едем какое-то время молча. Это комфортная тишина, прерываемая только радио и взлаиванием Уртура, которому, видимо, снится что-то, что снится демонам-шакалам. Маленькие мышки или румынский снег, или фрисби в Равелло, наверное. Тишина позволяет мне погрузиться в мысли и воспоминания, пока мы проезжаем маленькие городки и широкие поля, холмы и заснеженные горы. Ландшафт становится все более знакомым по мере приближения к Брану, где замок Влада теперь является туристической достопримечательностью для тех, кто интересуется кровавой историей человека, которого я превратила в самого известного вампира в мире. То, что люди считают легендой, хотя это правда. Думаю, нам, бессмертным, только на руку ваше нежелание верить в нас. Хотя мы верим в вас.

Мы сворачиваем до Брана и направляемся на северо-запад, к Мэгуре. Узкая грунтовая дорога петляет вверх к горам Пятра-Крайулуй, делая крутые повороты. Уртур просыпается, когда мы подпрыгиваем на неровностях, и скулит, когда его голова ударяется о крышу фургона на особенно резкой кочке. Мы все еще движемся хорошо, несмотря на участки с выбоинами и канавками, где вода стекала с гор и прорезала дорогу.

— Я знаю, что это не то же самое, но все равно красиво, Лу, — тихо говорит Ашен, вырывая меня из мыслей о Владе.

— А?

— Твой голос.

Я не осознавала, что напевала под песню по радио - что-то румынское, чего раньше не слышала, но с запоминающейся мелодией. Наши взгляды встречаются, и Ашен видит мою небольшую улыбку благодарности. Я перевожу взгляд на пейзаж за окном.

— Сколько эликсира у тебя осталось? — спрашивает он, и хотя он старается говорить ровно, я слышу беспокойство в его голосе.

Я тереблю рукоять катаны, чтобы не тереть висок, это все равно не помогает унять пронзительную боль.

— Наверное, недостаточно.

— Как только мы найдем Валентину, найдем и способ это исправить, — говорит Ашен. Я вижу, как он бросает на меня взгляд краем глаза, но продолжаю смотреть на дорогу.

— Не думаю, что это будет так просто, Ашен.

Я молчу, наблюдая, как задние огни машины Кассиана исчезают за поворотом впереди, а затем снова появляются, когда мы его проезжаем.

— Мы же не можем просто прийти в какую-нибудь генетическую лабораторию и приказать им во всем разобраться.

— Нет. Но мы можем найти Семена и забрать сыворотку у него.

Я ничего не отвечаю. Я все еще не доверяю Ашену настолько, чтобы рассказать ему все. Не про сыворотку Семена и то, как он сможет контролировать меня с ее помощью, используя свою силу Альфы. Не про то, что мне нужно будет сделать, чтобы победить его без передачи этой силы следующему оборотню. Нет, я ничего не скажу об этом. И хотя я могу прижаться к его прикосновению, когда он протягивает руку через консоль и проводит пальцами по моим волосам, мои мысли уплывают далеко, запертые вне его досягаемости.

Я смотрю на две машины впереди и переключаю мысли на бессмертных внутри них, пока мы петляем вверх по горной дороге.

— Давина была Косой?

Ашен напрягается при этой внезапной смене темы, которая, как я надеюсь, отвлечет его от других мыслей. Я бросаю на него острый взгляд, напоминая, что он согласился раскрывать мне свои секреты, и хотя вижу, что ему не хочется обсуждать Давину, он все равно сделает это.

— Да. Она была Косой.

— Что случилось? Почему ее «скосили с должности»?

Ашен делает глубокий вдох. Его хватка на руле становится крепче, пластик протестует под его ладонями.

— Она забрала тело, которое не должна была.

— Жнеца?

Ашен качает головой.

— Нет. Намного хуже.

— Ангела? Думаю, это бы плохо кончилось.

Долгая пауза.

— Нет, Лу. Не ангела, — смотрю на него, но он молчит, пока я не теряю терпение и не шлепаю его по руке. Он хмурится, и я вижу, как он борется с собой, чтобы раскрыть этот секрет. — Полубога.

— Чего?

Его глаза темнеют. Он кивает.

— Полубога?.. Серьезно?

Ашен снова кивает, и его брови сдвигаются.

— Да.

— И Давина забрала этого полубога? Кто его убил? Как? Что это было? Я никогда о таком не слышала. Почему?

— Только Царство Теней и Царство Света должны были знать об этом. Это было тщательно охраняемой тайной по указу богов. Прошли века с тех пор, как последний полубог умер. Они были более хрупкими, чем другие существа, более смертными, хотя и обладали некоторыми силами своих предков. И ангелы, и демоны были обязаны защищать знание об их существовании от всех остальных.

Мой взгляд скользит по пейзажу за окном, пока я пытаюсь осмыслить его слова.

— Так она просто наткнулась на тело или знала, что делает? Ты рассказал ей, что это было?

— Да. Это я рассказал ей о его существовании. Я любил ее. Думал, что могу ей доверять. Но ее жажда мести за смерть родителей была сильнее, чем я предполагал, и она использовала эту информацию, чтобы заключить сделку с вампиром, который хотел, чтобы кости были перемолоты в пыль, а пепел от сердца - собран. В обмен вампир должен был захватить Барбосса Сарно для Давины.