Сердце с горьким ядом (ЛП). Страница 32

За ней в кухню входит Давина, а следом — Кассиан. Давина переводит взгляд с меня на Ашена, затем останавливается на ведьме, будто это единственное безопасное место. Все веселье Ашена испарилось, и это, кажется, самый неловкий момент в истории. А для того, кто прожил пять тысяч лет, это о чем-то говорит.

— Buon giorno, — говорит Ашен, вежливо склоняя голову. — Sono Ashen, di Casa Urbigu.

Улыбка Бьянки становится шире от его приветствия на итальянском, но в ней есть напряженность. Как лидеру могущественного ковена, в чьем убежище появился древний и опасный Жнец, ее можно понять.

— Добро пожаловать, Ашен. Надеюсь, во время твоего визита все будет в порядке.

Ашен лишь кивает в ответ. Весь свет, что я видела в нем минуту назад, исчез. Это не только грустно, но и пугающе. Я чувствую холод. Не знаю, какой из этих людей настоящий Ашен — тот, что дразнит и смеется, или тот, что отстранен и полон тьмы. Так легко убедить себя видеть то, что хочется, я уже не понимаю, что реально.

Я все еще разглядываю Ашена, пытаясь разгадать его, когда Бьянка останавливается у края столешницы. Чувствую ее пристальный взгляд, со вздохом спрыгиваю вниз.

— Ciao, vampira. Слышала, ты переделала мою ванную, — говорит она с неизменной ухмылкой. Ее не смущает, что я испачкала кровью белые стены. Скорее, она выглядит немного виноватой. И я догадываюсь, почему.

— Да, прости за это. Хочешь посмотреть?

— Не нужно, — улыбка Бьянки становится шире.

Блять.

Быстро, как змея, она вонзает мне в грудь иглу, пронзая сердце.

— Черт! — хриплю я, хватаясь за окровавленную рубашку. Прислоняюсь к столешнице, но Ашен оттаскивает меня назад, вставая между мной и Бьянкой. Черный дым стелется по плитке.

— Объяснись, ведьма, — шипит он, но она уже пробует иглу, медленно проведя по ней языком. Ее глаза становятся серыми, наполненными туманом.

— Она Провидица, — сквозь зубы говорю я, задыхаясь. Ашен оглядывается на меня через плечо. Его глаза уже пылают, когда он замечает кровь, проступающую через ткань. — Так она видит.

— Но не только я, да, vampira? — ее глаза проясняются, и она смотрит на меня поверх плеча Ашена. Ее улыбка полна тайн. — Ты тоже видела, сама того не зная.

Я едва успеваю осознать вопрос, когда она повторяет первые слова моего заклинания:

— Gasaan tiildibba me zi ab.

Королева, дарующая жизнь умирающим.

Я моргаю — и оказываюсь уже не на кухне.

Я в метели.

Стою на перепутье старых троп. Может, это небольшая поляна, сложно сказать. Вокруг кружит снег, цепляясь за голые ветви деревьев и вечнозеленые лапы. Он покрывает мою кожу. Опускаю взгляд, сугробы почти по колено.

Я знаю, что не одна.

Знаю, что бежала, потому что выбора не было.

Легкие горят. Острие катаны исчезает в снегу рядом со мной. Сжимаю рукоять крепче. Ладонь потная, но лицо ледяное, будто я на морозе уже давно.

Чувствую запах хвои. Дым костра въелся в волосы, которые хлещут по лицу. Чувствую нюхательный табак и чернила — запах Ашена. И что-то еще. Мускусное. С легкой серной ноткой.

Черт.

Снег передо мной движется, приближаясь змеиной тропой. Я отступаю. Поднимаю меч.

Хватит бежать.

Из снежного покрова вырывается розовая пасть. За ней тянется тело белых чешуй.

Я падаю на спину, когда Зида целится в мою грудь. Закрываю глаза, готовясь к смертельному удару.

Но когда открываю их снова, над головой — кристально-синее небо. Слышу море. Оно омывает мои босые ноги. Чувствую его вкус на губах. Упираюсь пальцами в теплый песок, а не снег.

Сажусь, сбитая с толку и мокрая насквозь, в тонком льняном платье, прилипшем к коже. Волосы стали длиннее, до талии, и покрыты мокрым песком. Оглядываю узкую полоску пляжа и острые скалы, торчащие из воды. Я хорошо знаю этот остров. Знаю эти утесы.

Анфемоэсса. Остров сирен.

Смотрю в море. К горизонту удаляется корабль. Его парус ловит ветер, весла убираются, когда судно набирает скорость. Я поднимаюсь на ноги, шатаясь, будто земля должна качаться подо мной, как волны.

Делаю несколько шагов в воду. Паника заполняет грудь так же быстро, как вода поднимается по ногам.

Они оставляют меня здесь. Я не знаю, где должна быть, но не одна.

Вижу мужчину и женщину на палубе, наблюдающих за мной, пока корабль исчезает вдали. Чувствую, как воспоминания ускользают вместе с ними. Боль в груди такая, будто сердце разорвалось пополам.

— Ummum, — шепчу, приподнимая платье, которое мешает идти. Делаю шаг глубже. — Ummum! Batiltu!

«Мама!.. Подожди!..»

Я зову их, зову снова и снова. Но они не отвечают. Только смотрят.

Иду вперед, пока не начинаю плыть, но волны возвращают меня обратно. Вскоре корабль исчезает в закате.

Отчаянные слезы смешиваются с соленой водой на коже, пока море выбрасывает меня на берег. Рыдаю, лежа на песке, горло горит. Все, что я знала, уходит, как нити из рваной ткани. Закрываю лицо руками, будто могу удержать себя между ладонями. Плачу, пока все не стихает, даже предательство этого одиночества. Корабль уплывает, забирая все, кроме моего имени.

И тогда я слышу голос. Самый сладкий, самый добрый из всех.

— Akhatu, — говорит девушка. Сестра. Ее сухая рука ложится мне на плечо. Поднимаю взгляд на улыбающееся лицо Аглаопы. — Не бойся, любимая. Я позабочусь о тебе.

Как только она убирает руку, видение исчезает.

На кухне стоит шум. Голова снова гудит, как от шершней. Прижимаю ладони к вискам, и из губ вырывается стон. Его заглушает яростная тирада Ашена.

— Не знаю, что ты сделала, ведьма, но ты исправишь это, или я вырву твой позвоночник через глотку!..

— Назад, Жнец, — голос Кассиана напряжен, но я не вижу его сквозь дым и искры крыльев Ашена.

— Клянусь, сделаю это голыми руками!..

— Отойди, черт возьми!..

— У тебя ровно три секунды!..

— С ней все в порядке, — перебивает Бьянка, и в ее голосе столько веселья, что она вот-вот рассмеется. — Убедись сам.

Дым рассеивается, и Ашен оглядывается на меня. Кассиан стоит между ним и Бьянкой, кончик меча направлен острием к горлу Ашена. Бьянка выглядит крайне развлеченной.

Ашен поворачивается ко мне полностью и подходит, берет мой подбородок в ладонь. Его пылающий взгляд проникает так глубоко, будто оставляет частицу себя во мне. Голос тихий и напряженный, когда он говорит:

— Все порядке, вампирша?

Я киваю, хотя голова и грудь все еще ноют.

— Не волнуйся, Жнец. Я просто помогла ей вспомнить то, что она видела, — Бьянка смотрит на меня поверх его плеча. Ее улыбка становится шире. — Я не брала то, что ты так ценишь.

Я отстраняюсь от его прикосновения. Когда наши взгляды встречаются, он отчаянно хочет, чтобы я осталась в пределах досягаемости. Я не отхожу дальше, но и не приближаюсь.

— Что это было? Что я видела? — спрашиваю я, обращаясь к Бьянке.

— Твои слова на стене - не просто заклинания. Не просто магия. Это столкновение прошлого и будущего. Твоей истории. И твоей судьбы.

— Что это значит?

Ее улыбка становится печальной.

— Что нити судьбы натягиваются, и тайна скоро откроется.

Я не знаю, что со мной происходит. Кто я, и что все это значит. Древнее прошлое еще менее понятно, чем будущее. А то, как Ашен смотрит на меня - будто я и его погибель, и спасение - заставляет думать, что настоящее, возможно, хуже всего.

ГЛАВА 21

Большую часть дня я провожу одна после ухода Бьянки. Мне не до общения. К тому же, я голодна. Так голодна, что это уже перешло в раздражение. Я вымещаю всю злость на ванной, оттирая свое кровавое, загадочное послание с зеркала, пока оно не начинает сверкать безупречной чистотой.

Перехожу к стене, вооружившись всеми моющими средствами, какие только нашла. Запах химии и искусственных ароматов щиплет ноздри, но он напоминает мне Сэнфорд, простую жизнь, когда я убирала номера в «Лебеде», играла в «Эрудита» с Энди и в «криббедж» с Питером, восхищалась бесстрашием Биан. От этого становится немного грустно. Они наверняка волнуются. Я сбежала с каким-то странным угрюмым типом в татуировках и не вернулась. С их точки зрения, меня, скорее всего, уже убили и бросили в могиле, оставив после себя лишь комнату с жалкими пожитками. Даже мою роскошную кофемашину «Rocket Appartmento». Черт.