Сердце с горьким ядом (ЛП). Страница 15

Она боится, что это может быть прощание.

— Эй, милая, — говорит она тихим голосом.

Я кривлю губы в полуулыбке.

— Слушай внимательно. У тебя есть выбор. Ты можешь продолжать жить как сейчас. Практически человек. Ты всегда будешь больна, как сейчас. Вряд ли станет лучше. Голос не вернется. И рано или поздно ты умрешь.

Я аккуратно высвобождаю руки из ладоней мистера Хассана.

«Да ты прям как долбанный лучик света во тьме», — жестикулирую я.

Эдия усмехается:

— Просто говорю как есть, милая, — она глубоко вдыхает, и ее взгляд говорит, что время шуток прошло. Живот сжимается в тисках тревоги. — Ты проходила через дерьмо и раньше. Но всегда оставалась собой. Настоящей вампиршей. Способной исцеляться. Если мы сделаем это...

Моя губа дрожит, когда я вижу слезы, блестящие в глазах Эдии. Она опускает взгляд, собирается с силами и сжимает мои колени до боли. Когда она поднимает на меня свои стеклянно-черные глаза, мое сердце холодеет.

— Если мы сделаем это, Лу… будет больно. Если сработает - возможно, мы сможем обратить то, что сделал Семен. Есть шанс, что твое состояние стабилизируется, когда вернутся способности к исцелению. Но ты должна знать: такие же шансы, что ты не выдержишь. Если не успеешь исцелиться - умрешь.

Жизнь в качестве больного человека или страдания и высокая вероятность смерти за шанс вернуть себя прежнюю.

«Выбор между говном и диареей», — показываю жестами я.

Эдия слабо улыбается и кивает:

— Да. Типа того. У тебя есть время подумать.

Я вдыхаю воздух, который обжигает горло и усиливает пульсирующую боль в голове. Чувствую, как пот стекает по спине.

Оглядываю комнату: Коул с его мальчишеским лицом, скрывающим столько жертв; Эрикс, вырванный из Мира Живых, но нашедший в себе прощение и любовь; мистер Хассан, похлопывающий мою руку с отцовской нежностью, будто знает, что я не знала подобного в детстве, которого, возможно, и не было. И наконец Эдия — моя лучшая подруга, моя верная спутница. Моя родственная душа. Женщина, которая была со мной в самых темных временах.

Если я рискну, возможно, верну не только то, что потеряла. Может, их жертвы обретут смысл. Если выживу, мы сможем сохранить баланс между Царствами. И за это стоит бороться.

«Нет. Мне не нужно время. Давайте сделаем это».

ГЛАВА 11

Ну, конечно. Наивно было ожидать, что подготовка к этой процедуре займет какое-то время. Не знаю, с чего я вообще так решила, учитывая, что мистер Хассан — аптекарь. У него есть все: трубки медицинского качества, скальпели, антисептики и, конечно, целая куча зелий. Азотная кислота и кровь — в изобилии. Так что… да… времени, чтобы передумать и выпрыгнуть в окно на свободу, у меня почти не остается.

Старик усаживает меня в угол спальни, где готовит подносы с инструментами и одним глазом следит за мной, пока я поглощаю больше крови за один присест, чем за последние годы. В комнату входит Коул, и мистер Хассан уже собирается попросить у него донорство, но не успевает договорить — демон уже закатывает рукав. Я благодарно киваю, прежде чем вцепиться в его запястье. Его кровь дымная и сладковатая, но не такая насыщенная, как у Ашена. Никакого вибрационного отклика в венах, когда его рука отрывается от моих губ.

«Спасибо», — шепчу я, когда он сжимает мое плечо и отходит, прижимая салфетку к укусу.

Коул улыбается мягко и отступает, его внимание переключается на аптекаря.

— Не стоит.

— Попробуй мою! — сияет Эрикс, протягивая руку, заходя в комнату.

— Плохая идея, — говорит Коул.

Я качаю головой, соглашаясь с Коулом.

Эдия фыркает:

— У нас мало веры в чудо. Попробуй.

Мы с Коулом кривимся, пока Эрикс подносит свое коричное запястье к моему носу.

— Ну же, я хочу знать, какой у меня вкус, — весело настаивает он. Клыки у меня еще в яде и крови, когда я извиняюсь перед Коулом, и тот закатывает глаза, готовясь ловить своего парня, если что.

Я делаю долгий глоток ангельской крови. Она — как мед, только в десять раз слаще. Поднимаю взгляд на сияющую улыбку Эрикса и с усилием делаю еще один глоток, прежде чем отпустить.

— Ну как?..

Я стараюсь держать лицо, но Эдия уже хохочет, и я сдаюсь, соскребая вкус с языка, как пес, пытающийся избавиться от арахисового масла.

«Слишком сладко», — показываю я, снова принимая руку Коула, чтобы запить ангельский сироп чем-то менее мерзким. Просто отвратительно.

— Не расстраивайся, любовь моя. Ты просто слишком чистый для столь злобного создания, — говорит Коул, подмигивая мне.

— Возьми немного моей, — предлагает Эдия, но Хассан рычит со своего места:

— Оставь свою жизненную силу, sahira. Тебе нужна будет каждая капля. Кроме того, мы готовы начинать.

Слова старика вытягивают из комнаты весь прежний смех. Как по команде, пот на моей коже начинает литься вдвое сильнее — как будто паразит, что отказывается отпускать свою жертву.

Я отпускаю руку Коула, он поднимает меня за влажную ладонь и ведет к узкой кровати, застеленной чистыми простынями. Я расстегиваю рубашку и ложусь.

Начинаем с гастростомы: Эдия обезболивает левую сторону живота зельем, пахнущим антисептиком, корой ивой и какой-то ведьминой дрянью вроде полевого шпата и жженой змеи. Шепчет заклинание с сосредоточенной уверенностью. Она направляет руку Хассана — его движения точны, уверены, и хотя я чувствую запах собственной крови, ощущаю только давление. Эрикс отвлекает меня историями, Коул вешает пакеты с кровью для капельной подачи. У каждого — своя роль, и от осознания этого чуть не плачу.

Через минут сорок пять трубка установлена и подключена. Ребята переходят к трахеостомии. Та же сосредоточенность, та же точность. То, что они работают так близко к моему лицу, по иронии судьбы вызывает у меня удушье, учитывая их конечную цель, и страх, который окутывает мой мозг, словно пленка, проникает в мое тело, заставляя дрожать. Через пару таких мгновений я уже дышу через трубку.

Когда все готово, Хассан отступает, кивает и похлопывает меня по руке. Затем поворачивается к столу, где стоят стеклянные шприцы с азотной кислотой.

— Все хорошо, милая, ты справляешься, — говорит Эдия, склонившись надо мной. Я вцепляюсь в ее взгляд, как лодка в причал посреди шторма. Сердце грохочет в груди, уши закладывает. Эдия улыбается, и эта улыбка разрывает меня пополам. — Борись, Лу, — шепчет она. — Борись, а когда захочется сдаться - борись дальше. Я здесь, я с тобой.

Я пытаюсь улыбнуться. Губы дрожат.

Пора собраться с духом и сражаться, как вампир. Снова.

«Обещаю», — беззвучно шепчу. Готова поплатиться за это кровью. «Люблю тебя».

— И я тебя.

Хассан поворачивается к нам, в его руке шприц с желтой жидкостью. Я чувствую резкий запах кислоты. Слева щелкает отсос.

— Удачи, azizati. Прости за эту боль, — говорит он. Я киваю. Мой взгляд снова на Эдии, в ее глазах — глубины космоса. Тьма, галактики, чужие планеты и древняя сила. Это первозданная красота, одновременно пугающая и величественная. Если это последнее, что я увижу, то пусть.

— En alsikunusi ilimes musiti ittikunu alsi musitum kallatum kutumtum, — произносит она. Ее голос вьется вокруг меня, будто звуковая лента, окутывающая тело слоями заклинаний.

Я призываю вас, Боги Ночи. Вместе с вами я зову Ночь — Невесту вуали.

Аптекарь медленно подносит кончик иглы к моей коже. Он ведет ее по следу проклятия, тому самому, что украло у меня голос.

— Alsi bararitum qablitum u namritum.

Я призываю Сумерки, Полночь и Рассвет.

Он смотрит мне в глаза. И в его глазах я вижу то, что разбивает меня — он не верит. Он думает, что это не сработает. Что он отправляет меня на смертт.

«Все в порядке», — шепчу я, улыбаюсь. Но из горла выходит только тихое шипение дыхания сквозь трубку. Я хочу попробовать. Даже если шансов почти нет. У меня почти ничего не осталось.