Крым наш! (СИ). Страница 32

Сама форма празднества была непривычной для современного общества. Сперва всех пригласили в большой зал, где желающие могли сделать подарок молодожёнам — то есть нам с Юлей — и поздравить нас. Тут же половые, ну или назовем прислугу «лакеями», разносили шампанское, вино, вдоль стены выставлены были закуски, опять же, бокалы с шампанским, с вином. Кроме того, маячили лакеи, которые интересовались, не желает ли гость что-нибудь перекусить.

В России мероприятий по типу фуршета ещё никто не проводил. Так что многие люди просто стеснялись класть на тарелку еду и отходить в сторону, где стояли небольшие столики, и там употреблять пищу. Только-только русское общество научилось есть в присутствии многих. А тут и вовсе, стоя.

Но уже скоро закуски, которые были сделаны «на один укус» и не требовали ни столовых приборов, ни даже того, чтобы присесть, просто-напросто разлетелись. Напитки также постепенно, но расхватывались людьми. И вот не оставалось ни одного мужчины, который не держал бы в руках что-нибудь из хмельного. Женщины, между тем, всё ещё стеснялись, и если и пили вино, то делали это прямо возле столиков, оглядываясь по сторонам, чтобы не привлекать повышенного внимания. Хотя своими действиями только лишь вызывали интерес других.

Но через час все гости были приглашены в малый зал, где стоял большой стол, за которым чудесным образом смогли, пусть впритык, расположиться все гости. И вот здесь блюда были основательные. На любой вкус и цвет. Половые подносили их одно за другим, предлагая попробовать всем гостям то или иное лакомство. На столах же были котлеты в панировке, отбивные из телятины, красочно сделанная мясная нарезка из различных колбас и буженины, чёрная икра, красная икра, сырные нарезки из импортных сыров, маленькие хрустящие булочки.

Подносили гуляши, отбивные, на небольших горелках, выполненных из больших свечей, лежал шашлык. Ну и буженина, ведь предполагалось, что и государыня может прийти. И нельзя стол оставлять без этого лакомства, как и без картофельной соломки.

То и дело я поглядывал на свою супругу, как она отлично держится. Как она умеет использовать свои актёрские данные — не показывать людям, что на самом деле готова сейчас сбежать, укрыться в подушку и рыдать. Вот ведь как улыбается мило, и ручку подаёт — и спина прямая, и даже глазки блестят. Будто и вправду рада всему. Совсем, совсем не то, что в карете.

В какой-то момент пришло даже сравнение с пресловутым балом у Сатаны в бессмертном произведении Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». Так и хотелось сказать: «Юлиана, мы в восхищении!»

Поздравления, поздравления, поздравления! Уже начинала кружиться голова — сколько людей подходили и поздравляли. Те, кто делал более или менее существенные подарки, обязательно напоминали о том, что именно они подарили.

Праздник только начинался, чтобы уже скоро закончиться. В калейдоскопе сегодняшних эмоций, я не могу забывать о том, что уже через месяц я отбываю на войну. А тут еще жена артачиться будет! Нет, я должен оставить наследника. А вдруг погибну? Пусть моя частичка живет в этом мире.

Глава 14

Нормальная семья не бывает без конфликтов, больше того, должна быть конфликтной, если ее составляют личности.

Андрей Кончаловский

Петербург

19 января 1735 года

— Оцените, Александр Лукич, какой здесь фарфор… С конями нарисованными. Но те, чтоя вам подарил — куда как лучше, — сказал Юрий Федорович Лесли.

Даже, казалось бы не склонный к хвастовству генерал-майор Лесли и тот напомнил, что подарил мне пятерых отличных коней. Подарок, действительно, очень серьёзный. Да и богатый… Правда, я знал, что у самого генерал-майора после взятия Данцига обнаружилось более двух сотен лошадей. Ему даже просто негде держать этих животных. Так что часть распродаёт, часть вот, как мне, дарит. Ну и хорошо! Ему хорошо, мне хорошо, хотя Юлиана от подобных подарков только кривилась.

Для нее будто что ни подари — все не так и все не то. Понятное настроение. Помню такую поговорку: «Не было у бабы забот, купила баба порося». Перефразирую по ситуации: «Мало было у меня забот, вот… жену завел».

— До тебя и не добраться, сын! — с явным неудовольствием сказал мой отец Лука Иванович Норов, когда мы с Юлей на некоторое время остались одни.

Рядом стояла моя красавица-мать, которая, если бы на ней было платье чуть более богатое, то бы и вовсе затмила всех присутствующих на празднике. И без того не было ни одного мужчины, который не оглянулся бы на мою маму. А прибывшему на праздник герцогу Бирону я был готов уже и в морду дать, настолько он похабно смотрел на нее.

Не знаю, как я это понял, но эти люди, которые сейчас стоят напротив и поздравляют меня с венчанием, — моя семья. Я так чувствую, я это знаю. Я это больше не подвергаю никакому сомнению. И эти чувства какие-то иррациональные. И приятные.

— Юлиана, сие подарю тебе… — сказала моя мама, подошла к жене…

— И не нужно! — прямо с испугом сказала Юля, когда посмотрела на ту вещицу, что моя мама хотела подарить.

Это было ожерелье, в центре которого сиял огромный камень. Сколько здесь карат? Примерно около двадцати. Рубин! Ярко-красный! И всё это обрамлено белым золотом и небольшими бриллиантами. Вещь выглядела настолько богато и дорого, что даже у меня перехватило дыхание.

У нас в семье есть такие украшения? И почему у меня дворца в Петербурге до сих пор нет?

— Ханская вещица! — сказала мама, явно довольная реакцией. — Считай, что родовая.

И в её глазах, и в глазах отца читалось: «Знай наших!» Действительно, подарок был таков, что теперь никто не скажет, что мои родители худородные. Тут ещё посмотреть… Однако Норовы — также дворяне, ведущие свою родословную из глубин веков.

Ближе к полуночи нас начали прогонять. Нас — это меня и Юлю. Уже были подготовлены апартаменты по первому классу: три комнаты, обставленные самой дорогой мебелью, с просто огромнейшей кроватью. Первая брачная ночь должна была пройти именно тут, в Мангазеи.

Под в меру пошловатые шутки, что сопровождали наш уход, мы прощались с приглашенными. Гости, разгоряченные напитками, являли друг другу свои истинные личины. Наверное, нет у приглашенных на нашу свадьбу понимания, как нужно вести себя на фуршетах, и когда перед глазами все маячат и маячат слуги с подносами с разными хмельными напитками, то берут и пьют. Так что изрядно выпивших хватало. Ну и мне даже в какой-то момент показалось, что обстановка вокруг располагает к тому, чтобы расслабиться, что появилась искренность. Жаль, что показалось.

И вот мы стояли с Юлей, немного хмельные, и смотрели на кровать. Огромную, с балдахином, с шелковыми простынями. Я подумал о том, что простыни эти нужно как-то сбросить на пол, иначе… Это же как на льду на коньках. Шелк — скользкий. А если еще немного вспотеем, так и вовсе…

— Я буду спать здесь, а ты спи… да где пожелаешь, там и спи! — сказала моя жена, показывая пальцем на дверь.

Я опешил. Вот только что Юля была со мной приветливой, а сейчас. Актриса! Но где все-таки реальная личина девушки — это все равно загадка. Которую именно мне нужно будет разгадать.

— Нет, милая жёнушка, так не пойдёт!.. — сказал я и приблизился к жене. — Первая брачная ночь — священна!

Я подошёл к окну, распахнул шторы. Это был знак, чтобы офицеры, ответственные за фейерверк, начинали представление. Хотелось впечатлить и жену, и не только ее, если уже быть полностью откровенным.

Уже через минуту во дворе гостиницы «Мангазея» ночь разукрасилась калейдоскопом огненных фигур. Отдельной композицией было горящее имя Юлианы, исполненное латинским шрифтом, и сразу за именем горело сердце. Не то, что с предсердиями и желудочками, а то, что больше похоже на другую, неприличную часть тела. Но выглядело всё умилительно — до девичьих слёз счастья.

Я обернулся и посмотрел на свою супругу, которая стояла сразу за моей спиной. Как будто ей и вовсе не интересно, что происходит во дворе. Однако Юлиана умела чувствовать и не была ещё лишена детского любопытства. А подобное яркое представление вполне было достойно даже и императорского двора. И все должны были такое оценить.