Опасная игра леди Эвелин (СИ). Страница 52

Мои брови поползли вверх, а затем я услышала, как шумно выдохнул Беркли.

— Знаете, что сказал ваш отец перед казнью? — спросил он, пытаясь скрыть собственное волнение.

Я медленно покачала головой.

— Он сказал, что любой абсолютный правитель со временем превращается в чудовище, — он усмехнулся и покачал головой и осторожно перелистнул книгу. Несколько страниц были чуть плотнее остальных... как будто что-то скрывалось между ними.

Мы переглянулись, и я затаила дыхание. Беркли аккуратно поддел бумагу ногтем — и страница легко отошла от корешка.

За ней оказалось письмо. Бумага пожелтела, но почерк был узнаваем с первого взгляда.

— Это его рука, — прошептала я.

Потому что единственным, что осталось у меня от родителей, было несколько писем, которые отец писал матери, когда ухаживал за ней. В детстве я выучила их наизусть.

Беркли развернул лист, и мы склонились над ним, голова к голове.

Глупо было надеяться, что на жалком клочке бумаги окажутся ответы на все вопросы. Но отец дал на нем подсказку, с помощью которой спустя еще полчаса поисков уже в другой книге мы обнаружили ключ.

Настоящий и достаточно увесистый. Я держала его в руках, чувствуя, как железо нагревается от тепла ладоней.

— Надеюсь, он не от какой-нибудь кладовой в особняке, — тихо пробормотала я.

Беркли дернул уголками губ.

— Позвольте?..

Наши пальцы соприкоснулись, когда я передавала ему ключ, и по ладоням у меня тотчас разлился жар. А вот граф был полностью сосредоточен на деле — в отличие от меня. Беркои повертел ключ перед глазами, затем огляделся по сторонам и спрятал его во внутренний карман сюртука.

— Он от банковского хранилища. Я сталкивался уже с такими в одном из расследований.

— Все ценности и имущество семьи было изъято, — напомнила я.

— Будем надеяться, что не все. Но на сегодня наши поиски закончены. Пора возвращаться в особняк. Мы пробыли здесь слишком долго и привлекли внимание, — договорив, Беркли подал мне руку.

В сопровождении сестры Агнеты мы покинули библиотеку одними из последних. Это было весьма недальновидно с нашей стороны. Покусывая губу, я вспомнила, как граф предлагал остановиться сразу после того, как мы прочли первую записку. Он обещал, что мы вернемся утром, но я слишком хотела разгадать оставленные отцом подсказки... Я словно вновь почувствовала его присутствие — спустя пятнадцать лет после казни.

Едва мы сели в экипаж, я попросила у Беркли ключ. Он отдал его, ничего не спросив и не сказав, и я была благодарна. Весь путь до особняка я сжимала меж ладоней этот кусок железа, и сама понимала, как жалко, должно быть, выглядела со стороны. Чувствовать связь с отцом благодаря предмету, который он однажды держал в руках — смешно и нелепо. Но после того, как сгорел наш дом, у меня не осталось практически ничего. Даже тех крох, которые были.

А теперь этот глупый ключ...

Когда мы прибыли, я привычно сошла с дорожки, которая вела в особняк, на тропинку, что шла к флигелю, но Беркли меня удержал.

— Не составите мне компанию за чаем? — спросил он.

— Сейчас? Время же близится к ужину, — отозвалась несколько растерянно, потому что обычно строгий распорядок не нарушался.

— Я, пожалуй, должна немного отдохнуть, — очень громко объявила сестра Агнета. — Все же возраст у меня почтенный. За вашими приключениями мне никак не угнаться, — усмехнулась она, очевидно намекая на азарт, с которым мы перебирали книгу за книгой в библиотеке.

— Не преуменьшайте своих заслуг, — Беркли широко улыбнулся, посмотрев на нее.

Сестра Агнета махнула рукой, что-то неразборчиво пробормотав, и зашагала к флигелю. Немного подумав, я направилась к особняку.

Дворецкий Кингсли встретил нас странным сообщением: передал, что мистер Эшкрофт прислал записку. Он явится в особняк к семи ровно. Странное время, которое не подходило ни для ужина, ни для аперитива...

Но Беркли кивнул так, словно его все устроило, и попросил подать чай в малую гостиную. Оставаться нам наедине было неприлично, и он велел оставить двери открытыми, и чтобы в них стоял один из двух лакеев.

Я опустилась в кресло, расправив складки на черной юбке, и Беркли устроился напротив — мы оба заняли привычные места. Мы сидели так далеко не в первый раз, и от этой мысли по груди расползалось странное, незнакомое тепло, похожее на прикосновение ласковой руки.

— Нынче вечером я покину особняк, — заговорил он, не став дожидаться, пока слуги принесут чай. — Мы с Эваном отправимся на ужин к лорду Честеру. Он устраивает прием по случаю помолвки младшего сына. Или дочери?.. Могу путать.

Я кивнула и прищурилась, пытаясь припомнить, слышала ли я это имя прежде. Но раньше я преступно мало интересовалась политикой и жизнью высшего света.

— Лорд Честер — единственный соперник текущего Лорда-Канцлера на предстоящем голосовании, — верно истолковав мой взгляд, пояснил Беркли.

Мне понравилось, как он сказал это: просто, без малейшего жеманства. Он сильно изменился за минувшее время... Впрочем, как и я.

— Вы попытаетесь с ним договориться? — рискнула я предположить и угадала.

Беркли кивнул и собрался заговорить, но тут вошел второй лакей с подносом, и мы прервали нашу беседу. Мы намеренно понижали голоса до шепота, чтобы нас не могли подслушать слуги. Доверять можно было лишь очень узкому кругу людей.

— Скорее, мы будем торговаться, — хмыкнул Беркли. — Лорд Честер упорно заявляет свою кандидатуру на все голосования вот уже пятнадцать лет. И еще ни разу у него не получилось победить. Я уповаю на то, что он достаточно зол и уязвлен, и обижен, чтобы к нам прислушаться.

Кажется, он нервничал. Пока говорил, Беркли покачивал закинутой на колено ногой и периодически стучал пальцами по деревянному подлокотнику кресла.

— Возвращайтесь не слишком поздно, — вырвалось у меня, прежде чем я подумала.

Прозвучало ужасно двусмысленно. Граф вскинул бровь, и я поспешно прибавила.

— Утром нам придется навестить несколько отделений банков.

Его взгляд дрогнул, и он сузил глаза. Казалось, Беркли смотрел на меня вечность. Затем легко повел плечами и кивнул.

— Конечно, миледи.

— Но только не посреди ночи и не избитым, — зачем-то я решила его поддразнить.

Это было очень недальновидно, но, наверное, таким уж выдался вечер. Я болтала несвойственные мне глупости, чтобы потом сгорать внутри себя от стыда.

Беркли шумно, весело хмыкнул.

— Я постараюсь, леди Эвелин, — пообещал он с совершенно серьезным лицом, и по губам у меня расплылась глупая улыбка.

Отвернувшись, я прекратила искоса разглядывать лицо Ричарда и уставилась на огонь в камине. Тихо и уютно трещали дрова. По гостиной расплывался кисловатый вкус шиповника, который добавили в чай. Часы резкими щелчками отбивали минуты одну за другой. Языки пламени, лизавшие сухие бревна, гипнотизировали, заставляя расслабляться. Было спокойно — такое редкое нынче слово и чувство. Спокойно и тихо.

Я прикрыла глаза, позволив себе откинуться в кресле и прекратить держать спину идеально выпрямленной. Поправив юбку, вытянула ноги поближе к огню. Я чувствовала, что неловким движением сбила пучок на затылке, одна шпилька затерялась где-то в обивке, и пряди, которые она удерживала, упали на плечи. Мне было лень протянуть руку и поправить их.

Сначала я подумала, что мне кажется. Когда вдохнула и почувствовала в воздухе помимо аромата шиповника еще что-то горькое, терпкое. Но потом совершенно явственно ощутила легкое, почти невесомое прикосновение к той самой прядке, что лежала на плече. Мужские пальцы, дотронувшись до нее, отвели в сторону.

Я резко распахнула глаза и отпрянула, потому что Беркли был близко. Слишком близко, я никак не ожидала увидеть его лицо от своего в считаных дюймах. Спустя мгновение он отпрянул еще дальше. Болезненно скривился и несколько раз сжал кулак и разжал его, до боли напрягая предельно вытянутые пальцы.

— Я прошу прощения. Я не должен был. Я не хотел вас напугать, — стиснув зубы, поспешно извинился он, не позволив мне вставить и слова.