Ранчо страстных признаний. Страница 2
Вооружившись мешками для мусора, перчатками и моющими средствами, мы с Эмми уже направлялись к дряхлой лестнице, когда через заднюю дверь вальяжно вошел Густ Райдер. По моему телу пробежала странная дрожь.
На нем была выцветшая голубая футболка, плотно облегающая тело, серые спортивные штаны и стильная бейсболка «Кархарт». Его темные волосы отросли с момента нашей последней встречи, аккуратную бородку, которую носил в свои двадцать, он сбрил еще в прошлом году. Вместо нее отпустил пышные усы, и, хотя смотрелись они неплохо, я не удержалась от колкости:
– Привет, порноусишки. Как мило, что ты решил поучаствовать.
– Отвали, Теодора, – ответил он скучающим голосом, даже не взглянув в мою сторону.
От его привычки называть меня полным именем сводило зубы.
– Футболочку одолжил у Райли? – поинтересовалась я, кивая на его обтянутый торс.
Райли – шестилетняя дочь Густа, и его футболка вполне могла подойти ей по размеру.
– Знаешь что, – наконец удостоил меня взглядом Густ, – мне не по себе от того, как восторженно ты на меня пялишься.
– А мне не по себе от вида твоих торчащих сосков, – парировала я. – Брукс, я не могу работать в таких условиях.
– Решай с боссом, – кивнул он на Эмми, которая сверлила нас с Густом строгим взглядом.
– Густ, ты и твои соски отправляетесь в подвал. Тед, за мной, – скомандовала Эмми.
Направляясь к лестнице, я помахала Густу рукой. Он показал мне средний палец. Что ж, оставалось надеяться, что его сожрут демоны.
Через несколько часов мы с Эмми набрали больше десяти мешков мусора, а вся моя кожа покрылась тонким слоем пыли. Я серьезно недооценивала, насколько грязно было на втором этаже. Мне пришлось снять свою замшевую куртку, повесить ее на стул и накрыть пакетом, чтобы она не испачкалась. Из хорошего – я нашла несколько старых пластинок, которые Эмми разрешила забрать. Я написала папе, что сегодня мы слушаем кантри – Таню Такер и Вилли Нельсона.
Роясь в коробках в дальнем углу, я наткнулась на стопку старых газет. В «Вестях Мидоуларка» за 1965 год мелькнула статья о «Сапоге дьявола» – его называли лучшим баром Вайоминга.
– Эмми, ты это видела? – позвала я.
Эмми в другом конце комнаты сражалась с какой-то грязной мокрой тряпкой.
– Что там? Опять газеты?
– А есть еще?
– Да, – кивнула Эмми. – В подвале нашли несколько коробок. Люк хочет их оставить, думает парочку вставить в рамки. Может, вы с Адой придумаете что-нибудь интересное?
Ада – девушка Уэста, дизайнер интерьеров и очень творческая личность. В этом мы с ней были похожи, я тоже любила рисовать и мастерить всякое своими руками.
– Вот это находка! – воскликнула я, листая пожелтевшие страницы.
Тут были собраны истории и фотографии бара за много лет. «Новости Джексон-Хоул» тоже писали про «Сапог», называя его самым необычным баром Вайоминга.
– Отнеси, пожалуйста, эту коробку в подвал, к остальным газетам, – попросила Эмми. – Они в маленькой кладовке в конце холла.
– Я боюсь туда спускаться, ты же знаешь, – заныла я.
Подруга засмеялась:
– Это твой шанс попасть в тот роман про демонов, который ты расхваливала вчера.
Я только фыркнула. Даже мою любовь к книжкам она умудрилась обернуть против меня.
– Ладно, – пробормотала я, – но, если меня убьют или захватят демоны, ты пожалеешь, что заставила меня пойти.
Я накинула куртку – чтобы не потерять и чтобы покрасоваться, если вдруг встречу какого-нибудь симпатичного демона.
– Обещаю устроить тебе самые шикарные похороны в Мидоуларке, – торжественно произнесла Эмми, прижав руку к сердцу.
– Не забудь: кремация и прах – салютом в небо, – напомнила я.
– Под песню I was made for loving you группы Kiss. Я помню, – отмахнулась Эмми.
Мы еще в шестом классе все обговорили. Вот что значит настоящая дружба.
Подхватив коробку, я спустилась на два пролета. В подвале было темно и жутко, я никогда раньше туда не заходила. И куда, интересно, пропали ребята?
Запах пива и табака здесь почти не чувствовался, в основном пахло старостью. К тому же в подвале было гораздо холодней, чем наверху, – наверное, из-за всех этих призраков, притаившихся по углам. Плитка под ногами предательски поскрипывала. Только я начала успокаиваться, как где-то что-то оглушительно хлопнуло. Я вздрогнула и побежала к кладовке.
К черту сексуальных демонов, надо поскорее выбираться из этого жуткого места! Я шагнула в кладовку, куртка зацепилась за ручку, дверь с грохотом захлопнулась – и я оказалась в кромешной тьме. Поставив коробку с газетами на пол, я услышала чей-то разочарованный вздох.
Тут был кто-то еще.
Развернувшись к двери, я попыталась высвободить куртку и открыть замок. Куртку удалось отцепить, хотя, кажется, она порвалась, а вот дверь никак не поддавалась.
– Какого черта, Теодора? – недовольно спросил чей-то низкий голос позади меня.
Я оказалась заперта в крошечной кладовке вместе с Густом Райдером. Вот дерьмо.
2. Густ
Услышав шаги на лестнице, я сразу понял, что это она. Больше никто не ходил по бару с таким хозяйским видом, даже Брукс, а он и вправду был хозяином.
Чтобы избежать встречи, я поспешил спрятаться в кладовке. Так что можете представить мой «восторг», когда она влетела туда, как торнадо, бросила мне на ногу огромную коробку и захлопнула дверь, оставив нас в полной темноте.
«Охренеть! Просто великолепно», – подумал я.
Она стояла так близко ко мне. Слишком близко.
– Открой дверь, Тедди.
Она изо всех сил крутила ручку двери, навалившись всем своим весом.
– Я пытаюсь, никак не получается, – ответила она.
«О боже! У меня нет на это времени».
– Отойди!
Протискиваясь к двери, я задел ее плечом, и меня будто пронзило электрическим током. Не самое приятное чувство, к вашему сведению.
Больше всего в Тедди раздражала ее… обыденность. Она была частью пейзажа – всегда рядом, всегда на расстоянии вытянутой руки, хочешь ты того или нет. Была, есть и, похоже, всегда будет.
«Стоп, хватит об этом думать».
Семь лет прошло, а я никак не мог забыть. Самый прикол в том, что Тедди мне даже не нравилась. Ни капельки. Она всегда была ходячей проблемой. Очень громкой ходячей проблемой.
– Если я не смогла открыть эту чертову дверь, у тебя уж точно ничего не выйдет, – сердито проворчала моя соседка по заточению. – Хотя, может, если она неравнодушна к засранцам…
Последняя фраза прозвучала совсем тихо, но я все отлично расслышал.
Тедди посторонилась, пропуская меня. Я нащупал в темноте дверь, попробовал повернуть ручку. Нет, заклинило намертво.
Вот дьявол!
– Я же говорила, – голос Тедди прозвучал совсем близко. Очень близко.
– Как ты вообще умудрилась такое натворить? – резко спросил я.
Она закатила глаза:
– Ты серьезно? Да эта дверь старше тебя. То есть очень древняя…
Конечно, очередная подколка в мой адрес.
– …И ты еще обвиняешь меня?
– А кто из нас ее захлопнул?
Я начинал закипать. Тедди умела выводить меня с пугающей скоростью.
– Ну я. Но случайно. Зацепилась курткой, и теперь в ней дыра размером с твое раздутое эго. А это, между прочим, винтажная замша.
Просто невыносимая девица!
– Мы заперты в чертовом подвале неизвестно насколько, а ты переживаешь из-за дурацкой куртки?
– Никакая она не дурацкая. И заперты мы тут ненадолго. Нужно просто позвонить Эмми или Бруксу.
Разумное предложение, однако я не собирался признаваться в этом Тедди. Я полез в карман за телефоном и тихонько выругался, вспомнив, что тот остался лежать на переднем сиденье пикапа.
– Что ж, телефона у тебя нет? – сказала Тедди.
В темноте было не видно, но готов был поспорить, что она стояла, сложив руки на груди и укоризненно качая головой, а ее нелепый конский хвост болтался в такт из стороны в сторону. Так и хотелось дернуть за него, как в детстве.