Драйвер (СИ). Страница 89
Пройдя по сколоченному деревянному настилу, Юрий оказался внутри огромного зала откуда по широкой лестнице направился в левое крыло, которое уже обживали сотрудники его личной канцелярии и архивного отдела. Юрий позволил себе немного расслабиться и помечтать о будущем, пока поднимался в свой кабинет, временно расположенный на четвертом этаже. Строители клятвенно обещали сдать к осени центральную часть дворца, и тогда он и его секретариат переедут на свое законное место, на самую верхотуру, на шестой этаж, с отличным видом на столицу и её окрестности, а пока дух непостоянства буквально витал в этом месте.
Войдя в кабинет, Юрий первым делом распахнул окно, впуская свежий утренний воздух, пропитанный запахом леса, моря и цветущих деревьев. Весна в этом году выдалась ровная, дружная, тёплая, солнечная. Изредка выпадали обильные, но короткие дожди. Небо синее и облака... будто гигантская рука сжала их в кулаке, а потом смилостивилась, выпустила спрессованные на свободу... Вид на пригород – кипарисы... сады... кизил в цвету... запах земли... запах моря, запах – дома. Слышались отдаленные голоса торговцев, скрип телег, лай собак. Город просыпался, готовясь к новому дню, полному забот и трудов.
Юрий вздохнул пьянящий воздух и вернулся к обыденности, дел было невпроворот. Сам кабинет, отделанный темным деревом и украшенный коврами ручной работы, был наполнен едва уловимым ароматом ладана и сандала. Во всем угадывалась рука Ирины. Он подошёл к массивному столу, где в его ожидании толпились ровные ряды папок и документов, требующих его вердикта. Юрий вздохнул и в очередной раз подумал, что ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным, изобретение сравнительно дешёвой бумаги, к которому он приложил если не руку, то точно голову, уже аукнулось резким ростом документооборота, бюрократия она и в средневековье бюрократия.
Опустившись в резное кресло, князь стукнул по колокольчику вызывая личного секретаря, еще одна придумка его неугомонной жены. День обещал быть долгим и полным хлопот. Князь вздохнул, прикрыл глаза и на мгновение позволил себе насладиться тишиной и покоем своего кабинета. Однако долг звал, и ему предстояло принять тяжелые решения, от которых зависела судьба княжества.
Вчерашний день выдался напряженным: переговоры с нынешними и будущими союзниками, решение спорных земельных вопросов, контроль за торговыми сделками. Князь устало потер переносицу, необходимо отдать распоряжение об оборудовании еще двух торговых маршрутов. Первый из Дербента, через всю Овсетию до Самшитовой крепости, и дальше по настоящей, построенной по римским гостам дороге, до фактории Касто (Хоста), которая располагалась по обоим берегам Кабаньей реки, у её впадения в Чёрное море в бухте Тихая, у мыса Видного. Фактория представляла торговую ценность по вывозу ценных пород деревьев: тиса (красного дерева), самшита, пробкового дуба и каштана, набора молодых воинов, желающих заработать мечом звонкой монеты в Византии, а также как место торговли с осами. Сюда же должен пойти поток Бакинской нефти. Для этого Юрий назначил деятельного и способного руководителя, и выделил большой воинский контингент, благо большинство византийцев, что составляли гарнизон старой византийской крепости, пошли под его руку, и не стали возвращаться на родину. Особенно порадовал тот факт, что большинство офицеров сделали свой выбор в пользу его княжества. Бухта там удобная в настоящее время ведется её обустройство и защита от внезапных набегов как с моря, так и с суши.
Второй заботой стало строительство дороги, по римскому образцу, между Тмутараканью и новой крепостью Кеверган переименованной Юрием в Синд (Анапа) расположенной на месте старой боспорской крепости Горгиппия, далее было в планах продлить дорогу, до крепости которую возводили по княжескому слову на берегу бухты Лестригонов. Изначально князь планировал переименовать крепость Цемес в Жерло, но вмешались княгини, которым данное название показалось неблагозвучным, и крепость стала именоваться Ожерелье (Новороссийск). Юрий не стал противиться и даже заказал у ювелиров, в память это события, два ожерелья из серебра, агат для которых собственноручно собрал на княжеском пляже (идея пляжного отдыха местным жителям как-то не зашла, от слова совсем).
Взяв в руки увесистую кипу свитков, Юрий погрузился в чтение, начав, как водится, с сердца государства – его финансов. Цифры радовали: торговля процветала, ремесла развивались, доходы росли, казна несмотря на огромные траты неуклонно росла. Таможенные сборы пока главенствовали в потоке прибылей, но внешняя торговля и внутренние налоги настойчиво дышали им в спину. И пусть на долю княжеских предприятий приходилась львиная доля налоговых поступлений, это скорее вызывало довольную усмешку, нежели огорчение. Ведь это красноречиво свидетельствовало: дела у его жён под надёжным присмотром, а бизнес процветает.
Впрочем, графики, которыми тут стали пользоваться с легкой руки князя и его протеже Леонардо Боначи (Последний к слову прижился на новом месте, женился на местной красотке и окончательно обрусел, в отличии от своего отца, который старался держаться за италийские традиции, правда с каждым годом все меньше и меньше.) настойчиво свидетельствовали что предприниматели и купцы за год утроили выплачиваемые налоги, а значит дела у них идут в гору. Но Юрий понимал, что благополучие хрупко и требует постоянной заботы и внимания.
Князь невольно вздрогнул, вспоминая титанические усилия, потраченные на внедрение нынешней системы налогообложения. Благо, в его окружении не сыскалось закостенелых боярских родов, цепляющихся за прадедовские устои и причитающих о "дедине и отчине". Необходимо предусмотреть, чтобы и его наследникам не пришлось столкнуться с подобным. Пару набросков уже зрели в голове, но катастрофически не хватало времени, чтобы облечь их в стройный, пусть и сырой, проект политического устройства княжества. Важно искоренить саму возможность возникновения "династий" управленцев, передающих из поколения в поколение лакомые куски государственной машины, словно паразиты, высасывающие из неё жизненные соки. Нужна постоянная циркуляция, приток свежей крови. Князь твердо намеревался провести четкую грань между частной собственностью и государственной, а также не допустить наследственного дворянства. Горький опыт его прежнего мира убедительно доказывал, что подобная система, если и принесет кратковременный плод, то вскоре превратится в гирю, тянущую государство на дно.
В дверь раздался негромкий стук. На пороге возник Михаил, его верный секретарь, с подносом, от которого поднимался душистый пар свежезаваренного травяного чая. Рядом, на тонком блюдце, аппетитно поблескивал ломоть свежего хлеба, щедро намазанный янтарным медом. Юрий с благодарностью принял угощение, утоляя голод и жажду, после чего вновь погрузился в чтение отчетов о состоянии дел в сельском хозяйстве. Ибо государство, неспособное прокормить себя, обречено на скорый закат. К счастью, цифры обнадеживали, свидетельствуя о подъеме. Правда, в отличие от промышленности, чисто княжеских хозяйств здесь было немного. Зато процветали смешанные предприятия, где княжеская семья, владея пакетом от десяти до пятидесяти процентов управляющих акций, являлась ключевым акционером, направляющим развитие отрасли.
Отдельной его заботой стал питомник, в котором культивировались как давно растущие в Крыму растения, так и совершено новые для него виды. Хоть основная забота о нём упала на хрупкие плечи его жён, но Юрий неустанно следил за тем как идет селекция и адаптация новых видов растений. Питомник стал сердцем городского парка, который, подобно спруту, протянулся практически через всю столицу. Жены хвалились перед ним и перед друг другом своими достижениями, одних только роз они развели практически под сотню сортов. Плодовые деревья тоже были необыкновенными, по княжеству ходила байка, что ранней весной, когда листьев на дереве еще нет, от одних этих цветов под деревом тень, как на Руси в июле от лип.