Позывной «Минус» (СИ). Страница 64

— Не врёшь, — сказала она удивлённо и протянула ему права. — Так ты шоффэр? В таксо работаешь?

— Нет, — Минус кивнул, — у меня своя машина. А раньше да, работал немного.

— Женат?

Серёга оценивающе поглядел на неё, но решил не врать:

— Да.

— Ясно, — женщина немного нахмурилась. — А дети есть?

— Дочка. А у тебя?

— Трое, — ответила она, усмехнувшись. — Сынок и две девочки.

Минус улыбнулся, с удивлением и недоверием глядя на её фигуру. Она уловила этот взгляд и произнесла с вызовом:

— Думаешь, вру⁈ Нет. Бог телом наградил. Троих родила и только живот обвис чуток.

— Не видно, — хитро улыбнулся Минус.

— И не увидишь, — усмехнувшись, произнесла женщина. — Ну что, Семён Петрович, ты меня приглашал. Если не забоялся, то пойдём.

— Пойдём, только не называй так. Просто Сенькой можно.

Она улыбнулась:

— Меня Мариной зовут.

Минус чудом сдержался. «Долбаный мальчик, — подумал он. — Я бы тебя за ноги подвесил! Приметы он особые нашёл!». Серёга спокойно ждал, пока Марина закроет свою корзину и испытывал жгучее желание прекратить знакомство, но посмотрев на женщину, всё же не решился так поступить. «Ладно, посидим в кафешке и отвезу её домой, — подумал он. — Нужно тогда хоть от неё узнать что-то про эту Юльку, ну её нах! А вообще, брать надо того пацана и колоть, пока не сломается или мамашу его! Как они мне все дороги!».

Минус так глянул на женщину, что она вздрогнула:

— Не сердись! — сказала она. — Я не стану больше тебя мытарить. Прости меня, Семён.

— Всё нормально, — Минус натянуто улыбнулся. — Куда пойдём? Если не хочешь в «Каштан», то сама выбери куда.

— Куда скажешь, — Марина сменила гнев на милость. — Мне без разницы. Я нигде не была.

Апрель выдался тёплым и изящные ореховые столики вот уже несколько дней занимали длинную крытую террасу. Минус выбрал угловой и глядя на улыбающееся лицо Марины, заговорил:

— Расскажи что-нибудь о себе.

— Да чего рассказывать? — она пожала плечами. — Вдовая я. Муж-то мой, Степан Николаевич, в седьмом годе погиб. Вот с тех пор и мыкаюсь с ребятишками. Поначалу-то тяжко было. Пенсии мне, как вдове не полагается. Работать могу, а стало быть от ворот поворот. Сослуживцы его мне копейкой сбросились да от управы на погребение выделили. Осталася одинешенька, а детки-то на меня глядят. Страшно мне стало, а как не прокормлю⁈ Ох и набоялася тогда…

— А кем твой муж работал?

— Городовым служил. Убили его. Оружие отняли. Так и не нашли душегубцев. Да, хоть и бы и сыскали, — она махнула рукой, — Степу-то не воротить уже.

Минус печально кивнул.

— А потом помыкалась. Куда только не устраивалась, да всё одно и тоже. Женщина-то я видная, вот и начинают руки распускать. В мануфактуру устроилась, бакалейную, так хозяин ейный, Иван Сергеевич, чуть не снасильничал меня. Веришь али нет, графином я ему по голове угодила и сбежала. Перед самым Рождеством дело было. Бегу по улице зареванная, шубейка моя старенькая-то в лавке осталась и деньги мои за неделю пропали так. Не пошла я назавтра забирать. Испугалась здорово. Одной-то страшно идти.

— А к мужа сослуживцам не пробовала обращаться, чтобы они забрали?

— Нет, — она помотала головой. — Не ладила я с ними. Как Стёпу схоронили, так заглядывать ко мне стали, но только женатые они все и я их в укорот сразу. Так и перестали захаживать.

— А на рынок как пришла?

— Ногами, — она усмехнулась. — Бабушка Фрося была, соседка, она всю жизнь здесь провела. Царствие небесное. Она и надоумила. Завсегда, говорит, на прожитье станет. Товар такой, что покупают в любое время. Готовить-то я умела. Поначалу тоже с людьми трудно было, а потом притерлась. Хотя несладко выходило. Проклятие моё, — внезапно добавила она, кивнув головой на грудь, — другие бы бабы пользовались, а я так не могу. Гадко мне. У нас ведь многие вдовы в желтобилетницы пошли. А я не смогла. Как детей-то ростить, если мать потаскуха⁈ Как им в глаза смотреть?

Глава 35

— А ты говоришь, многие пошли. У них тоже пенсии нету?

— Да. Оклады-то маленькие, если куда устроиться. С детворой попробуй проживи, а за жильё хошь не хошь, а раз в месяц заплати. Не от хорошей жизни идут. Хотя всяко бывает.

Она тяжело вздохнула и тут же махнула рукой:

— Ох, я и тетеха. Ты меня на свидание пригласил, а я тебе своими рассказами весь настрой испортила. Извини.

— Да не за что, — Минус улыбнулся. — Это же жизнь твоя. Мне интересно было. Жалко только.

— Жалко.

— Я тебе признаться должен, — заговорил Серёга, следя за её реакцией, — если муж твой городовым был, то у тебя понимание есть. Я ведь чего на рынке оказался. Розыск я веду.

— Ты из сыскных⁈ — Марина удивлённо посмотрела на Минуса.

— Не совсем. Детектив я. На себя работаю. Деньги беру за розыск.

— Слышала, что такие бывают, да только не встречала. А кого же тебе там найти понадобилось?

— Борьку. Фамилию или кличку не знаю. С Юлькой он таскался, которая пирожки продаёт.

— Нету у нас там Юльки! — Марина удивилась не на шутку. — Путаешь ты что-то.

— Должна быть. Мне с Лукьяновки человек шепнул, что она на рынке торгует и адрес дал.

— Погодь, поняла я, — Марина усмехнулась. — Это ведь ты не туда заявился. Маленький рыночек возле больницы есть. Вот там и искать нужно. А у нас Юльки на моей памяти не было.

Минус рассмеялся. Вот уж попал, так попал. Хреновый детектив из него выходит.

— А ты про этого Борьку, чего-то ещё знаешь? — спросила Марина негромко.

— Говорили мне, что с Матросом он трётся и с каким-то рыжим.

Марина закусила губу, раздумывая говорить или нет. Она помедлив, произнесла:

— Знаю я таких. Матроса арестовали недавно, в тюрьме должно быть теперь. А рыжий — это Ванька Латыш. Борька тот, что тебе нужен, живёт на Песчаной, у сестры своей. Рудзинский его фамилия. А вот дом не знаю.

— Найду, — Минус благодарно улыбнулся. — Ты мне очень помогла. Не бойся, я никому не скажу.

— Не говори, — ответила она серьёзно. — А то не поздоровится мне.

— Само собой, — Серёга кивнул. — Давай не будем о деле. Лучше ещё мороженое закажем.

— Хорошо. А то уходить не хочется. Так бы и сидела с тобой. Забыться хоть немного тянет. Я ведь и не пью, — она виновато развела руками. — Другие в этом спасения ищут, а мне нельзя. Кто ж за детьми приглядит? Да и не любила я никогда выпивку. Муж покойный даже сердился на меня, что и на праздники рюмку не пригублю. А мне не по душе, не нравится.

— А что тебе нравится?

— Жизнь, — ответила Марина тихонько. — Хоть и тяжёлая она. Море ещё мне очень нравится. Я его только раз видела, но до сих пор помню.

— Хорошая ты женщина, — произнёс Минус. — Извини, если я тебя сегодня чем обидел.

— Нет, Семён, это ты меня прости. Я было напустилась на тебя, да зря, как видно. Разозлил ты меня. Думаю, ещё этот хлопчик норовит в кровать затащить! Я ведь тебе чуть не врезала!

— Я думал врежешь! — засмеялся Серёга. — Ты так глядела…

Она рассмеялась, но тут же умолкла и задумчиво произнесла:

— А ведь у меня никого после смерти мужа не было. Совсем никого. Хоть и люблю я это дело, — она смущённо улыбнулась на мгновение. — У женщины тоже потребность в ласках есть. Но не смогла я без души. Не захотела. А на тебя сейчас гляжу и хочется приголубить. Добрый ты, Семён.

— Нет, — Минус усмехнулся, — не добрый я. Ты просто меня не знаешь.

— Это ты себя не знаешь, — Марина улыбнулась. — Сердце у тебя есть такое, что чужую боль слышит. Только пойду я, Семён. Домой мне нужно.

— Хорошо. Я отвезу тебя, ладно?

— Отвези, если не в тягость. Тут не очень далеко.

«Фиат» вскарабкался по крутой улочке и остановился у двухэтажного дома, разделённого на несколько квартир. На улице было сумеречно, но звук мотора привлёк внимание детворы, глазеющей из дворов и окон. Минус смотрел на замершую в неловкости Марину и вдруг вытащил из кармана все кредитные билеты, которые смог там нащупать: