Позывной «Минус» (СИ). Страница 36

— Нет, — Минус покачал головой, — точно не лучше. Мне приятно жить с тобой. Просто у неё никого нет. Только старый Моисей. Ей плохо, хоть она и любит выделываться, что всё в порядке. Но если заглянуть в душу, то там… — и он тяжело вздохнул.

— Это ты умеешь… — Аня улыбнулась. — Давай собираться, по дороге поговорим.

Но по дороге особо не говорилось. Минус усадил Катю на руки и чувствуя, как Аня ласково прижимается, ехал молча. Он прикидывал, что делать дальше и не находил верного решения.

Во дворе особняка оказался открытый тёмный экипаж, с сидевшем на козлах парнишкой-евреем, который был взволнован не на шутку. Он быстро-быстро закивал головой, приветствуя Ильгиза, которого сразу узнал. Татарин удивлённо проговорил:

— Нет, ну что за вечер! Скажи, Хаги, а твои зачем сюда приехали?

— Не спрашивайте, — паренёк скривился. — если хотите что-то узнать, то говорите с мамой. Она обещала отрезать мне язык, если стану болтать.

Пока татарин ещё о чём-то толковал с пареньком, Минус вышел из ландо, держа Катю на руках. Он зашагал в сторону дома, как вдруг из беседки раздался знакомый голос:

— Я здесь. Идите пока ко мне. Дедушка занят.

Анна зашагала вперёд, не дожидаясь Минуса, который медленно брёл с сонной Катей на руках. Либа подвинулась, пропуская их внутрь, и заговорила:

— Извини меня, Аня. Я не хотела придать тебе проблем. Просто…

— У тебя всё хорошо? — голос Ани выражал беспокойство.

— Да. У меня да. — её голос задрожал, как только Минус подсел рядом. — Беллу украли. — произнесла она едва сдерживая слёзы. — За неё хотят пятьдесят тысяч. Её родители приехали к дедушке, чтобы занять их. Но у него нет сейчас столько дома. И банки закрыты, ведь поздно уже. Сейчас будут искать недостающую часть по родственникам.

— А полиция? — произнесла Аня и тут же вспомнила пристава, выходящего из дома.

Либа медленно заговорила:

— Не знаю. Я слышала разговор дедушки с тётей Ирис, хоть она и всё время плакала. Она сказала, что они с дядей Шетом ходили к Дорону. Это человек, которому платят, чтобы спокойно работать. Без налётов и тому подобного. Они хотели заплатить ему, чтобы он вернул Беллу домой. Но он не взял деньги… Он сказал, что не возьмётся за это.

Рука Либы в темноте подвинулась и изо всей силы сжала ладонь Минуса. Он тихо произнёс:

— Понятно. Это не его уровень. А что говорит твой дедушка?

— Он успокаивал тётю Ирис. Говорил, что деньги найдут и с Беллой всё будет хорошо. Они звонят сейчас родственникам, собирают деньги.

— А скажи, Либа, — Минус хмуро поглядел на неё. — Те люди, которые были тогда, как мы приехали, тоже приходили к её родителям?

Она молча закивала головой, всхлипывая. Аня подсела рядом и обняла её:

— Не плачь. Всё будет хорошо. Деньги найдут и её отпустят. Успокойся.

Минус мрачно раздумывая, смотрел на них. Катя уснула у него на руках и он старался не шевелиться. «Твою мать! — подумал Серёга. — Надо уезжать отсюда. Люди Ивана Николаевича… — вспомнил он тихий голос старого Моисея, — вот же паршивое дело…».

Раздался стук распахивающихся дверей и в освещённом проёме возникло несколько фигур, среди которых выделялась сгорбившаяся женщина. Оттуда донёсся плач и силуэты зашагали к экипажу. На пороге остался только Моисей и Меир, дворецкий. Либа вытерла слёзы:

— Пойдёмте к дедушке. И так сегодня его все расстраивают.

Старый Моисей тепло приветствовал Анну, бросив взгляд на сонную Катю, приоткрывшую на мгновение глаза:

— Я рад, что вы приехали, хоть и по такому поводу. Проходите внутрь. Меир, нужно закрыть ворота. Проследи, чтобы Ильяс сделал это.

Старик медленно пошёл впереди, направляясь в большой зал, обычно пустующий. Либа потащила Аню в одну из комнат, укладывать Катю спать. Минус тихо шагал за стариком и прикрыв за собой дверь, внезапно встретился взглядом с ним:

— Вы знаете, Семён, сегодня я должен вас благодарить. Говоря начистоту, мне всегда казалось, что лучше было сразу не принимать вас в этом доме. Попытаться убедить Либу не общаться с вами. Особенно после того случая, ну вы понимаете… Я боялся, что вы навредите моей маленькой Либочке. А сегодня… Очень хорошо, что вы были рядом с ней. Очень хорошо… Я боюсь даже подумать, что мог сейчас не находить себе места, как несчастная Ирис… А Либочка была бы неизвестно где, — он помолчал и добавил негромко. — Я сомневаюсь, что Беллу вернут. Мы, конечно, заплатим, но этим людям нельзя верить. Очень плохо, когда нельзя рассчитывать на договоренность. Вот как с Дороном, — он криво усмехнулся, — Ирис верила, что он поможет, раз берёт деньги каждый месяц. Да только глупо требовать от крысы, чтобы она сожрала кота. Они сами платят полицейским, хоть и изображают вражду и неприязнь. Я всегда говорил, что крысы разводятся только там, где кот стар, сдох или сам позволяет это. У Ивана Николаевича не забалуешь и если такие крысы как Дорон шныряют по улицам, то кому-то это нужно, иначе бы вычистили вмиг. Этот город испортился за последнее время. Очень сильно испортился.

Старик открыл массивную дубовую дверь шкафчика и вынул оттуда хрустальный графин с коньяком и два бокала:

— Обычно я не пью, но сегодня нужно, — говоря это, он наполнил бокалы. — Я хочу выпить за то, чтобы Белла вернулась. Я надеюсь, что она вернётся. Пусть забирают проклятые пятьдесят тысяч, но вернут эту девочку.

Минус хмуро поставил на стол опустевший бокал и уловил взгляд старика на своём лице:

— Вы спасли Либу, Семён. Скажите, чем я могу отблагодарить вас. Ведь вам нужны деньги?

Минус кивнул и по лицу старика на миг пробежала тень, но тут Серёга заговорил:

— Да, я собирался вас попросить. Если со мной что-то случится, то я прошу помочь Ане.

Старый еврей усмехнулся:

— Хорошо. Об этом можете не переживать, я присмотрю за ней, хоть, пожалуй, стоит уже присматривать за мной. Но я понял вас. Скажите, там, где всё произошло, ничего лишнего не осталось?

— Нет. Браунинг я выбросил. Гильзы от «джонсона» у меня. Его пули плющатся так, что не идентифицировать, как мне кажется. А свидетелей не было. Точно не было.

Минус хотел выпросить у старика полсотни рублей на люгер, но ему стало неловко и решил купить за свои. Анна и Либа вошли в зал и разговор прервался. Вечер был печальный и ужинать не стали вовсе. Либа с Аней отправились спать в комнату к Кате, а Минус притащил со слугой небольшой диван и поставил напротив двери в их комнату. Он устроился на нём не раздеваясь, боясь того, что кто-то явится за Либой прямиком сюда. Минус то и дело проваливался в очень беспокойный сон. Никто не пытался проникнуть в дом и Серёга проспал до раннего утра, когда его тронул за плечо старый Моисей:

— Семён, отвезите пожалуйста Наума. Я ему только что звонил.

— А что случилось⁈ — Минус спросонья не понял. — Либа⁈

— Нет, — хмуро произнёс старик. — Беллочка нашлась. Только… — и он покачал головой.

Минус вскочил с дивана, кое-как приглаживая всколоченные волосы. Он положил «джонсон» во внутренний карман и выбежал во двор. Серёга крутил педали что есть силы и домчался к доктору в рекордное время. Наум Эфраимович посмотрел на него с любопытством:

— Похвально. А что с вашим лицом?

— Упал с бицикла вечером. Камень не заметил. Фонари совсем тусклые.

Доктор насмешливо скривился, но промолчал.

Строгий двухэтажный дом семьи Гольдштейн выглядел чопорно и мрачно. Минус со скрипом припарковал фиат у него, как вдруг распахнулись ворота и слуга жестами поманил их внутрь. Серёга нехотя вылез и снова заведя двигатель, въехал внутрь двора.

— Мадам Ирис хочет, чтобы как можно меньше видели соседи, но это бесполезно. К обеду будет знать половина города, а к вечеру каждая собака, — недовольно произнёс доктор, беря чемоданчик с инструментами.

Минус слонялся по двору, как вдруг с улицы раздался цокот копыт и кто-то забарабанил молоточком. Слуга вышел из дома и нехотя пошёл открывать. К удивлению Минуса, на пороге оказалась Либа вместе с хмурым Ильясом, за пазухой которого угадывался пистолет.