Пожиратель Богов. Часть 4 (СИ). Страница 16

Подошедшие Бенингируда и Золотая Челюсть, однако, не были так воодушевлены.

— Ты играешь с огнём, Пожиратель, — голос Золотой Челюсти напоминал скрежет тектонических плит. — Ладно разрушение Единства, ладно смерть Семургдалиона и Умсы, но разрушение Лавовой Феи было совершенно необязательно. Теперь защитная сеть истончится еще быстрее, чем мы рассчитывали. Шести лет у нас нет. Три. Может четыре, если звёзды сойдутся удачно.

— Запомнил, — я намеренно сделал паузу, наблюдая, как троица напрягается в ожидании. — Теперь — Оплот Вечной Тьмы. Умса следующий на очереди. Как и его мир.

Реакция Бенингируды превзошла все ожидания. Она в секунду приняла истинную форму, ее щупальца взвились вверх на многие километры, а Закон вспыхнул с такой силой, что один из соседних миров раскололся надвое.

— Ты СЛЕПОЙ ЧЕРВЬ! — её голос разорвал тишину, как меч — плоть. — Мы поддерживали баланс! Укрепляли границы! А ты за несколько дней рушишь то, что создавалось столькими усилиями!

Я позволил её гневу выдохнуться, а потом спокойно ответил:

— Теперь вы понимаете, каково было мне. Когда ваши игры стоили мне всего.

Тишина повисла тяжёлым покрывалом. Даже эхо крика Бенингируды замерло, будто испугавшись нарушить этот момент. Воффарин не двигалась — застыла, как картина в музее. Золотая Челюсть играл желваками, переводя взгляд с меня на Бенингируду и обратно.

А сама она, провисев в пустоте в форме огромного осьминога с полминуты, вернулась в человеческий облик и опустила голову, не смея взглянуть мне в глаза. Я повернулся в сторону мира Умсы.

— Идём, — я не оставил места для дискуссий. — Сколько бы времени у нас ни осталось, я не собираюсь тратить его на споры.

Никто не возразил. Но в их молчании читалось больше, чем могли бы выразить любые слова.

###

Оплот Вечной Тьмы встретил нас мертвой тишиной, нарушаемой лишь хрустом пепла под ногами.

Черные башни из полированного обсидиана вздымались к небу, их острые шпили пронзали плотные облака фиолетового тумана, нависшего над этим местом.

После моего прошлого вторжения тут все восстановили, но я чувствовал отголоски собственной энергии в земле, воздухе и самой реальности.

Три армии Байгу оккупировали Оплот Вечной Тьмы снаружи, но большего пока банально не успели. И раз уж я прибыл на место, не было особого смысла просто стоять и смотреть за их стараниями.

В отличие от Лавовой Феи, Оплот не сдался сразу. Однако Руйгу-подчиненные Умсы после того, как я его пожрал его и все вассальные клятвы были растворены чревоугодием вместе с его Законом, почти все либо разбежались, либо явились к Золотой Челюсти, Бенингируде и Воффарин с повинной.

Защищать мир Умсы осталось лишь около двух десятков Руйгу, но главной проблемой были не они.

Из врат цитадели, словно тени, материализовались и тут же перешли в духовный мир восемьдесят одна фигура. Теневая Гвардия. Бывшие Руйгу, которых Умса с помощью своего Закона вечной тьмы обратил в Теней — существ без собственной воли и без самой жизни, чья боевая мощь была доведена до предела благодаря изменению правил их миров.

Их черные латные доспехи, покрытые странными фиолетовыми прожилками, казалось, поглощали свет. Черноту вместо лиц скрывали шлемы с узкими прорезями, из которых струился темно-серый дым. В руках — изогнутые клинки, выкованные из осколков ночи.

— Они даже не дышат, — хмыкнул я.

Трое Байгу за моей спиной переглянулись. Золотая Челюсть, его клыки сверкали в полумраке, нервно постукивал когтями по траве духовного мира.

— Они уже мертвы, — прошипела Бенингируда, её глаза сузились. — Умса выжег из них всё человеческое.

Я шагнул вперед, и в тот же миг все восемьдесят один страж синхронно повернули головы в мою сторону. Ни звука, ни возгласа — только мертвая тишина и ощущение, будто восемьдесят одна пара глаз просверливает меня насквозь.

— Если понимаете меня, — сказал я, разжимая кулаки. — Отойдите в сторону.

Ответом был мгновенный, слаженный боевой клич — вернее, его полное отсутствие. В полной тишине восемьдесят один клинок вышел из ножен, и Теневая Гвардия ринулась в атаку.

К их сожалению, несмотря на доведение боевого потенциала Руйгу до предела после превращения в Тень, любой Байгу смог бы справиться с Теневой Гвардией без особого труда. Про меня и говорить не стоило.

Аспект Понимания развернулся во мне, как карта местности. Я видел их слабые места — микроскопические зазоры в доспехах, едва заметные задержки между движениями. Аспект Повешенного дал мне то, что было нужно — рывок за пределы возможного.

Я вонзил пальцы в шлем ближайшего стража. Металл затрещал, подаваясь под моим напором. Одно движение — и смерть. Не окончательная, разумеется, но в моем понимании это убийство означало бы, что ни одному Гвардейцу уже не стоит ждать от меня пощады.

При том, что вот они как раз не были ни в чем виноваты. Лишенные собственной воли, они банально не имели никакой возможности противиться приказам Умсы. К тому же Гвардецами становились не по доброй воле, Умса создавал их как раз из тех Руйгу, кто отказался ему подчиняться.

И раз уж так, возможно, стоило попробовать хотя бы частично восстановить баланс бесчисленных убийств.

— Держите их всех, кроме этого, — указал я свободной рукой на остальных Гвардейцев, уже собирающихся атаковать меня со всех возможных сторон.

Золотая Челюсть, Бенингируда и Воффарин без возражений выполнили приказ. Их энергии вырвались на волю, спеленывая Теней по рукам и ногам.

Потеряв возможность сопротивляться, Гвардейцы просто замерли, словно изваяния, лишь тьма клубилась вокруг них, принимая причудливые формы. Лишь Гвардеец в моей руке слегка дрожал, да и то от того, что я с каждой секундой все сильнее деформировал его шлем, бывший, как и доспех в целом, частью формы Тени.

Я приблизил лицо к его забралу, ощущая, как холод исходит изнутри его доспехов.

— Сейчас будет больно, — предупредил я, не ожидая ответа.

Глава 78

Аспекты пробудились во мне. Понимание проникло в сознание гвардейца, а повешенный последовал за ним. Мои глаза зажглись внутренним светом, когда я начал методично разрушать ментальные барьеры, возведенные Умсой.

Гвардеец затрясся в моих руках. Из-под его шлема хлынули струйки черного дыма, а его крик — если это можно было назвать криком — разорвал тишину Пустоты.

Внезапно я увидел… нет, почувствовал его воспоминания. Они ворвались в мое сознание, как ледяной ветер:

Огромная крепость на скале, озаренная багровым закатом. Знамена его клана — золотой ворон на синем поле — еще развеваются на ветру, но уже охвачены пламенем. Умса, огромный, как гора, его тело закрывает небо.

Гвардеец (нет, еще не гвардеец, а аватар Руйгу) лежит на земле, не в силах пошевелиться. Он проиграл как здесь, так и в духовном мире, вариантов сопротивления больше не осталось. «Ты станешь моей Тенью», — гремит довольный голос Умсы, и тьма смыкается над аватаром, как вода над утопающим.

Потом — пустота. Пропуски. Проблески сознания: его жена… нет, уже не жена, а просто Майигу со знакомым лицом, превращающаяся в прах у него на глазах. Его сын, вороненок, еще не обретший сознание, протягивает к нему крылья, прежде чем раствориться в ничто. Его мир теперь лишь тени зданий, медленно поглощаемые вечной тьмой.

Я стиснул зубы, чувствуя, как гнев закипает во мне. Каждый образ, каждая частица боли этого Руйгу лишь укрепляли мое убеждение: Умса получил по заслугам. Никакие муки, которые я ему устроил, не могли сравниться с тем, что он сотворил с Теневыми Гвардейцами.

Внезапно Гвардеец дернулся в моих руках. Его шлем со звоном упал на каменный пол, открывая вид на клубящуюся тьму, в которой медленно, будто у просыпающегося после глубочайшего сна человека, загорались два белых пятнышка.

— Где… — его голос был хриплым, каким-то шипяшим. — Где я? Что… что произошло?