Назад в СССР. Шелепин 2 (СИ). Страница 5

Гамарник вдруг покосился на меня и спросил, повернувшись к Шапошникову — Борис Михайлович, у тебя есть на примете подходящий командир, который возглавить сводный батальон? Важно, чтобы он имел опыт командования такими подразделениями. Правильно применить снайперов и пулеметчиков, а также разведчиков — Это не так-то просто.

Командующий округа задумался — Честно говоря ни у кого нет такого опыта проведения операции в глубоком тылу противника. Но если поискать, то кого-нибудь найдем.

Ян Борисович усмехнулся — Кто-нибудь может просто растеряться и без нужных знаний и умений провалит такое ответственное звено в нашей операции по захвату Выборга. Предлагаю поручить возглавить сводный батальон главному разработчику операции полковому комиссару Шелепину. Товарищу Шелепину не в первый раз гулять по финским тылам, не зря он получил звание Героя Советского Союза!

Я невольно покосился на свою Золотую Звезду, которую я получил после изготовлении первой партии.

Нарком невольно улыбнулся — А что! Третью шпалу он сегодня как раз за разработку операции получил, так что вполне соглашусь с моим первым заместителем товарищем Гамарником. Если он обеспечит высадку десанта с наименьшими потерями там, на земле, я уверен, что орден Красного Знамени будет заслуженной наградой. А теперь попрошу начальника Морских сил флагмана флота Первого ранга сделать предложения по обеспечению блокады Выборга с моря и высадки морского десанта на захваченный плацдарм!

Орлов кивнул и вышел с указкой к карте.

Киевский военный округ штормило — приказ наркома разбудил сонное царство, ночью самолет доставил полковника из Генштаба и тот сразу потребовал собрать штаб Киевского военного округа. Штабные только пришли в норму после прошлогодних маневров Киевского и Белорусского военных округов РККА. Формально наркомом обороны тогда был Клим Ворошилов, но маневры проходили по плану, разработанному Генштабом РККА, который возглавлял тогда маршал Алексей Егоров, бывший полковник царской армии.

Маневрами Белорусского округа руководил командующий Белорусским военным округом (БВО) командарм первого ранга Иероним Уборевич, Киевского — командующий Киевским военным округом (КВО) Иона Якир. В манёврах участвовала пехота, конница, воздушнодесантные, артиллерийские, бронетанковые, авиационные части и соединения. Впервые проверялась теория глубокого боя и глубокой операции. В сентябрьских учениях принимали участие 65 тысяч солдат и офицеров, более 1 тысячи танков, 600 самолётов, 300 артиллерийских орудий и другая военная техника.

Во время учений отрабатывались наступательные действия, отрабатывались прорыв укреплённой оборонительной полосы стрелковым корпусом, усиленным танковыми батальонами и артиллерией РГК, развитие прорыва кавалерийским корпусом, применение крупного авиадесанта, маневр механизированного корпуса вместе с кавалерийской дивизией в целях окружения и уничтожения в своём тылу прорвавшейся группировки врага.

В составе войск «красных» находилось 5 стрелковых корпусов (8-й стрелковый корпус), 45-й механизированный корпус, 9-я кавалерийская дивизия 1-го кавалерийского корпуса.

В составе войск «синих» находилось пять стрелковых корпусов (17-й стрелковый корпус) и 2-й кавалерийский корпус (состав корпуса: 5-я кавалерийская дивизия и 14-я кавалерийская дивизия), авиадесантные части, авиация особого назначения, артиллерия РГК.

Впервые в военной практике ударным «номером» этих учений стала выброска невиданного по тем временам десанта. Сначала с 30 бомбардировщиков ТБ-3 был выброшен парашютный десант в количестве свыше тысячи человек, а затем 60 ТБ-3 выгрузили посадочный десант — около двух тысяч пехотинцев.

Всего в Киевских маневрах участвовало 470 самолетов, 1040 танков и бронеавтомобилей и до 60 тысяч военнослужащих. На самом деле Киевские маневры не имели практически никакого боевого значения, потому что они прошли по заранее разработанному сценарию, который был известен не только посредникам, но и участникам маневров. Посредники же должны были лишь добиваться неуклонного соблюдения всеми воинскими частями выполнения сценария маневров. То есть по степени реалистичности эти маневры уступали даже детской военной игре «Зарница».

Все участники маневров действовали в тепличных условиях. Вот несколько строк из доклада начальника политотдела 133-й механизированной бригады Смирнова по результатам рекогносцировки маршрута к району сосредоточения: «Состояние дорог хорошее, везде проведены новые профилированные дороги и сейчас уже укатаны. Все колодцы очищены. Имеют надписи о пригодности воды для питья. На основных направлениях дорог имеются указатели, скамейки под грибками, где в период маневров будут дежурные колхозники для указания дорог частям, особенно ночью».

Отчеты по этим маневрам были во многом фальсифицированы. Замалчивались к примеру такие факты: например, радиосвязь со штабами воинских частей исчезала, когда тот или иной штаб менял свое местоположение. А вот объективная и нелицеприятная оценка наблюдавшего за маневрами начальника Управления боевой подготовки (УБП) РККА командарма 2 ранга Седякина:

'Эскадрильи легких бомбардировщиков и штурмовиков Р-5, ССС и Р-Зет, которые должны были расчистить путь наступающим танкам, сделать этого, по существу, не смогли. Их взаимодействие с механизированными бригадами и полками «не удавалось», «терялось совершенно или осуществлялось эпизодически»: подводила организация связи между авиационными и танковыми штабами.

Танкисты Якира и Уборевича наступали вслепую — разведка у них была плохо организована, не проявляла активности и «была недееспособна». В результате Т-26 из 15-й и 17-й мехбригад КВО неоднократно наносили удар «по пустому месту». БТ-5 и БТ-7 из 5-й и 31-й мехбригад БВО не смогли обнаружить засады. Т-28 из 1-й танковой бригады БВО «внезапно» (!) очутились перед полосой танковых ловушек и надолбов и вынуждены были резко отвернуть в сторону — на еще не разведанный участок местности, где и застряли. «В действительности, — заключил комбриг Герасимов (также наблюдатель из УБП), — они были бы уничтожены».

Пехота Якира и Уборевича «всюду» шла в атаку на пулеметы «противника» не редкими цепями, а густыми «толпами из отделений». «При таких построениях атака была бы сорвана в действительности, захлебнулась в крови» — констатировал Седякин, сам участвовавший в подобных атаках в первой мировой, — «бойцы одиночные, отделения и взводы недоучены». В наступлении бойцы инстинктивно жались друг к другу, а слабо подготовленные командиры отделений и взводов не умели восстановить уставной боевой порядок.

Таким «толпам» не помогли бы и танки непосредственной поддержки пехоты, тем более, что в КВО ни пехотинцы, ни танкисты взаимодействовать друг с другом не умели. В КВО «вопрос взаимодействия артиллерии с пехотой и танками» являлся «самым слабым», а в БВО артиллерийскую поддержку атаки вообще игнорировали.

В обоих округах пехота не была обучена тактике ближнего боя, что, вслух говоря, нонсенс, если не должностное преступление.

Седякин указал на главный порок РККА этого периода времени: «Тактическая выучка войск, особенно бойца, отделения, взвода, машины, танкового взвода, роты, не удовлетворяет меня. А ведь они-то и будут драться, брать в бою победу, успех за рога».

Центральной проблемой РККА была низкая требовательность командиров всех уровней и вызванные ею упрощения боевой подготовки войск. Бойцам разрешали не маскироваться на огневом рубеже, не окапываться при задержке наступления, пулеметчика не учили самостоятельно выбирать позицию, связиста не тренировали в беге и переползании с телефонным аппаратом и катушкой кабеля за спиной и т.д. Приказы по частям и соединениям округов Якира и Уборевича пестрят фактами упрощения правил курса стрельб — тут и демаскирование окопов «противника» белым песком, и демонстрация движущейся мишени в течение не пяти, а десяти секунд, и др.

45-й механизированный корпус, восхитивший иностранных наблюдателей на Киевских маневрах 1935 года, обучался вождению «на плацу танкодрома на ровной местности» и, как выяснилось позднее, даже небольшие препятствия брал «с большим трудом».